Линейный корабль "Император Павел I" (1906 – 1925) - Мельников Рафаил Михайлович (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Располагая огромной армией агентов, немцы смогли найти самый удобный момент для своей операции. Но она все же не была неожиданной. Еще до 26 сентября в штабе командующего фронтом были близки к разгадке немецких приготовлений. В этот день И.И. Ренгартен записывал: "не стоит себя обманывать предложениями о том, что крупная операция невозможна. Слишком много обстоятельств подтверждает эту опасность: сосредоточены небывало крупные силы немцев, они в боевой готовности с 12 сентября, что уже три дня идет упорное, несмотря на огонь 43 батарей, траление к W от Ирбена, в море ежедневно появляются миноносцы, все ожесточеннее становятся стычки русских и немецких катеров у Цереля".
Никто не озаботился подготовкой к надежному закупориванию пролива Соэлозунд и к возможной поддержке силами линейных кораблей запиравшей вход в Ирбен 43-й батареи. Не нашлось сил (Центробалт возражал против риска посылки в море подводных лодок) и для разведки в море.
И немцы как по нотам разыграли свой блицкриг. Никем не замеченной германская армада из более чем 300 судов прошла 28 сентября из Либавы вдоль русских берегов. 29-го в бухте Тагалахт состоялась высадка, и только тогда И.И. Ренгартен записал в дневник: "Большой аврал". Флоту отдали приказание сосредоточиться в районе Передовой позиции. Всем боевая готовность. "Чтой-то подозрительно", — ответили революционные моряки, заседавшие в Гельсингфорсе на сообщение комфлота о немецкой высадке. Они решили, что офицеры их просто пугают, как было при захвате немцами Риги. В результате 30 сентября была отрезана, а через день — 2 октября покинута командой Церельская батарея.
Скандальность ситуации углублялась наличием в тылу обороны и непосредственной близости (несколько десятков миль) всех наличных сил Балтийского флота со всеми его главными базами. Способные вступить в бой и, возможно, решить его в свою пользу, они, однако, остались без движения и без применения.
Дело ограничилось лишь подбадривающими телеграммами защитникам Моонзунда. Так команда "Андрея Первозванного", не забыв о своей роли "защитника Передовой позиции", 1 октября, вне очереди всех оперативных депеш, сообщала комитетам "Либавы" (штабной корабль минной дивизии), "Гражданина" и "Победителя", что она "мысленно с ними". Такие же излияния революционного энтузиазма и пролетарской солидарности исходили и от "Республики".
За спиной защитников Моонзунда стоял весь флот, включая еще и ни разу не вступавшие в бой линейные корабли 1-й бригады и два до дредноута. Надо было лишь вовремя прикрыть два фланга обороны, заградить пролив Соэлозунд и поддержать огнем Церельскую батарею. Ввод в Рижский залив "Республики" и "Андрея Первозванного" с добавлением хотя бы одного дредноута (при надлежащей его разгрузке), с достаточной охраной от подводных лодок, мог переломить ход событий и сорвать планы немецкого блицкрига. Эти же корабли могли быть переброшены и для защиты Передовой позиции.
В Кронштадте. 1920-е гг.
Была и другая мера — очищение кораблей и восстановление их боеспособности. Сделать это можно было только в боевой обстановке Рижского залива, — говорилось в отчете командующего морскими силами Рижского залива вице-адмирала М.К. Бахирева (1868–1920, чекисты). Командиры некоторых миноносцев, "чтобы хоть немного направить умы людей к настоящему делу, просились на несколько дней перейти ближе к неприятелю, к Сворбе или в Аренсбург, где чаще были налеты неприятельских аэропланов" (A.M. Косинский. "Моонзундская операция Балтийского флота, Л., 1928). Обстановка боя на удивление быстро, — как вспоминал С.Н. Тимирев, — возвращала матросов к порядку и дисциплине. Этого можно было бы добиться и на "Андрее" и "Павле". Вместе с 4 12-дм/50 орудиями Церельской батареи (дальностью стрельбы 156 каб., она превосходила новейшие германские дредноуты на 30 каб.) и 8 12-дм/40 (дальность 110 каб.) и 14 8-дм/50 (дальность 86 каб.) орудиями (при стрельбе одним бортом) "Андрея" и ''Павла" они могли бы отстоять Моонзундские острова.
Стойкое сопротивление (совместно с Церельской батареей) "Андрея Первозванного" и "Республики" могло сорвать все планы немецкой операции "Альбион". Стойкая оборона должна была поколебать планы немецкого блицкрига и побудить союзников предпринять действенные меры по воздействию на германское побережье. В обороне Моонзунда, возглавлявшейся "Славой" и "Цесаревичем" ("Гражданином"), не хватало лишь нескольких дней, по истечении которых кайзер Вильгельм, опасаясь за свой фронт в Северном море, отдал бы приказ прекратить операцию "Альбион".
Осознание катастрофы оказалось, однако, непростительно замедленным. Только 7 сентября, когда уже был упущен шанс присоединиться к выступлению Л.Г. Корнилова, в штабе командующего флотом увидели бездну, в которую падал флот. И.И. Ренгартен и князь М.Б. Черкасский признались один другому, "что флот больше не существует", что сейчас флот, то есть главные силы, "своего дела не делают, бесполезен, но является источником заразы для всей страны; что делать что-то с ним надо, но нельзя ждать зиму, надо сейчас…".
Строились планы сокращения флота за счет добровольного комплектования, реорганизации командования и замены командующего. Предполагалось обо всем этом сделать представление Морскому министру. А в новые командующие предполагали молодого контр-адмирала (с июля 1917 г.) У.К. Пилкина (1869–1950, Ницца), в начальники штаба капитана 1 ранга И.И. Лодыженского (1884-?), выборного командира "Андрея Первозванного", затем заведующего политическим кабинетом морского министра Д.Н. Вердеревского (1873–1947, Париж). Сложнее было с выборной матросской "демократией" — судовыми комитетами, Центробалтом. В разгар сражения на Балтийских островах, где морские силы Рижского залива во главе со "Славой" и "Гражданином" изнемогали от натиска германских дредноутов, насквозь большевизированные делегаты второго съезда Балтийского флота приняли постановление о введении на кораблях комиссаров Центробалта. На них возлагался контроль за всей оперативной деятельностью кораблей и штабов, включая секретную переписку на флоте.
Даже накануне уже полностью подготовленного переворота флагманы флота, закрыв глаза на катастрофу государства, в своем докладе морскому министру от 18 октября 1917 г. ограничились лишь более чем деликатным предупреждением правительству о почти полной небоеспособности флота. До последнего мгновения эти последние флагманы (вице-адмирал Бахирев, контр-адмирал Киткин, контр-адмирал Старк, контр-адмирал Пилкин, капитан 1 ранга Беренс, контр-адмирал князь Черкасский) продолжали обманывать сами себя.
Страшно далеки тогда были и офицеры от осознания неизбежности предстоящей многим из них белой борьбы. При таком фатальном игнорировании флагманами опасности надвигающейся катастрофы В.И. Ленин с полнейшим спокойствием и уверенностью мог и осуществил свои планы.
Правительство А.Ф. Керенского и все общество после февральской революции оказались столь же несостоятельны, как и режим Николая II. Большевистский переворот совершался с такой же неслыханной легкостью, как это было в феврале 1917 года.
В эти дни душа линкора "Республика" замерла в предчувствии несчастья.
Октябрьский переворот удался большевикам с удивительной простотой и легкостью. Никто не пытался защитить обанкротившееся правительство Керенского, никто не мог представить — в особенности офицеры — какой истинно жестокий режим явится на смену. Переворот принес флоту безжалостную и часто не поддающуюся объяснению ломку всех его главнейших структур и организаций. Было покончено и с "Республикой" как боевым кораблем. Она пережила весь стремительно нараставший развал службы, как об этом уже говорилось в книгах автора о "Цесаревиче".
