Ветры Куликова поля (Рассказы о воинской доблести предков) - Митяев Анатолий Васильевич (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
В ту пору Швеция была одной из самых сильных держав Европы. Правили ею воинственные короли-полководцы; они ни с кем не хотели делить Балтийское море. К концу XVII века оно стало полной собственностью шведов. Не только русские были оттеснены от его берегов, но и поляки, и немцы. Устья почти всех немецких рек, впадающих в Балтийское море, оказались в руках шведов; лишились прежних владений на Балтике датчане.
Петр I, став русским царем, получил, таким образом, в наследство противника более сильного, чем тот, с которым вели борьбу его предшественники. Все же он решился воевать со шведами. Война, названная Северной, длилась 21 год. Закончилась она блестящей победой русских.
Если человек хочет извлечь для себя что-либо полезное из прошлого, он, изучая жизнь замечательных людей, непременно должен обратиться к личности Петра I. Титул «Великий» преподнесло ему правительство, сенат. Но такое слово ставили рядом с его именем и люди, чья объективность вне сомнения. «…Действительно великий человек…» — писал о Петре Фридрих Энгельс. «…Везде Петра Великого вижу в поте, в пыли, в дыму, в пламени; я не могу сам себя уверить, что один везде Петр, не многие; и не краткая жизнь, но лет тысяча…» — писал о Петре Михаил Васильевич Ломоносов.
По-своему интересен и Карл XII — противник Петра, король Швеции. В описаниях западных историков он предстает блестящим полководцем. Основания к такой оценке были, особенно на первых порах его полководческой деятельности. Полезнее же, поучительнее будет, если судить о нем как о человеке, имевшем все и растерявшем многое, низведшем свою страну из державы великой в государство рядовое. А Петр имел очень мало, с малым начиная, он вывел Россию в державы, без участия которых не решались мировые дела. И сделал это, говоря словами Ломоносова, за «краткую жизнь». Царствование Петра длилось 35 лет. Каждый год из них стоил пяти, может быть, и десяти допетровских.
Как правило, люди, которые в раннем возрасте прошли через трудные обстоятельства, получают преимущества перед теми, для кого жизнь была легка и беспечна. Только что выкованная, раскаленная сабля погружается в ледяную воду, и если не треснет при этом, закаляется до изумительной крепости. Клинок, не видавший закалки, будет перерублен закаленным оружием. Как с этим правилом соотносятся Карл и Петр?
Когда Карлу было шестнадцать лет, в Стокгольм, в столицу Швеции, приехал герцог Гольштейн-готторпский Фридрих, которому надо было жениться на старшей сестре Карла. Два титулованных гуляки, сдружившись, дали волю своим страстям. Выходкам «этих друзей не было конца: то в сеймовой зале устроят охоту за зайцем; то днем въедут вместе торжественно в Стокгольм, причем герцог и вся свита в одних рубашках с саблями наголо, с криком и гамом; то пойдут вечером гулять по городу и бить стекла; потешались и тем, что срывали парики, шляпы, выбивали миски из рук пажей, разносивших кушанье, колотили мебель и выбрасывали за окна, однажды переломали все лавки в церкви и заставили всех молиться стоя; несколько дней сряду друзья забавлялись тем, что отсекали саблями головы баранам и телятам, пригнанным для этой потехи во дворец; пол и стены королевских комнат были улиты кровью». (С. М. Соловьев. «История России»).
Чем занимался в таком возрасте Петр? С большой неохотой исполнял он дела, положенные по ритуалу царю, — прием послов и своих государственных лиц, молебствия в церквах, выезды в монастыри. Он, верно, вовсе не появлялся бы в Кремле, если бы не настояния матери. Сняв дорогое царское облачение, Петр тут же устремлялся в Преображенское, к своим потешным полкам. Село это и дворец в нем построены были отцом Петра, большим любителем соколиной охоты. Здесь, на берегу Яузы, в 7–8 километрах от Кремля, царская охота делала остановку и отдыхала. Здесь же на дворах содержались сотни соколов, кречетов, ястребов и жили сокольники, учившие птиц и ухаживавшие за ними.
Алексей Михайлович, сам потешаясь охотой, завел для потехи маленького Петра, для его забавы потешных солдат с игрушечными ружьями и пушками. Солдаты были взрослые — из царских конюхов, спальников и иных дворцовых людей, были сверстники Петра — дети дворян, горожан, иноземцев, живших в Москве. К тому времени, о котором рассказ, потешные полки имели настоящее оружие, в том числе ружья и пушки; на берегу Яузы стояла крепость, обнесенная рвом, валом и забором, поблизости размещались казармы. Постоянно шли военные игры: потешные учились штурмовать крепость, оборонять ее, ходить в атаки, стрелять. Слово «потешные» придется заключать в кавычки, так как Преображенский полк и Семеновский полк уже стали силой, далекой от потехи; они превращались в самые боеспособные полки русской армии.
К юному Петру пришло еще большее увлечение — флот. Началось с того, что царю-подростку привезли из Франции астролябию — прибор, с помощью которого определялись широты и долготы в астрономии. Как пользоваться астролябией, в Кремле никто не знал. Нашелся в Москве голландец Франц Тиммерман, он познакомил Петра с начатками навигационного дела. В амбаре на глаза Петру попался заваленный всякой рухлядью старый английский бот. Тиммерман объяснил, что эта лодка может ходить под парусом против ветра. Бот починили, и Петр со своим учителем плавал по Яузе. Раздражала узость воды. Петру сказали, что есть в 120 верстах от Москвы Плещеево озеро — широкое, полноводное. Отпросившись у матери на богомолье в Троицкий монастырь, будущий адмирал, не заезжая к монахам, махнул до самого Переяславля-Залесского.
После Яузы озеро показалось необъятным и величественным. Катание по нему под парусом при свежем ветре доставляло неизъяснимое удовольствие. Незамедлительно началось строительство пристани и дворца на берегу; на ближнем холме поставили многопушечную батарею. И самое главное, под руководством другого голландца, корабельного мастера Бранта, плотники взялись за постройку двух малых фрегатов и трех яхт.
Петр уже умел работать топором, мастерком, молотом. У него был свой инструмент для двенадцати ремесел. Сам не отходя от дела, он торопил других, чтобы ускорить первое плавание — с высадкой десанта, с абордажным боем, при громе корабельных пушек… Потешная флотилия даст начало русскому военно-морскому флоту, как станут родоначальниками русской гвардии Преображенский и Семеновский полки.
Боярин на коне, XVII в. Старинная литография.
Итак, в шестнадцать лет потехи у двух будущих противников были разные. Чем займутся царь и король в семнадцать? Чтобы не прерывать рассказ о Петре, немного подождем с рассказом о Карле.
Петр в юности не был властолюбив.
Участие в управлении государством от его имени осуществляли родственники по материнской линии и близкие им вельможи. А между тем страсти, разгоревшиеся в борьбе за трон, не затихали. К трону рвалась Софья, старшая дочь умершего Алексея Михайловича — от первого брака; у Петра была другая мать — Наталья Кирилловна Нарышкина. Софья опиралась на родню своей умершей матери, на Милославских, на других бояр, рассчитывавших получить от Софьи больше, чем дал бы Петр. Противникам Петра удалось привлечь на свою сторону стрельцов, использовав их недовольство непорядками в стрелецком войске.
Стрельцы — пехота, похожая по привилегиям на дворцовую гвардию, — жили с семьями в своих московских слободах, службу совмещали с ремеслами и мелкой торговлей. Во времена Ивана Грозного стрелецкие полки были серьезной силой, теперь же, из-за того, что военному делу не учились, а начальники не знали новых приемов боя, они во многом уступали не только войскам западных стран, но и потешным войскам Петра.
Первый раз стрельцы взбунтовались, когда Петру было десять лет. Взбунтовались они из-за того, что их командиры присваивали солдатские деньги, брали стрельцов на свои работы, били. Требовали стрельцы выдать на расправу жадных притеснителей. Гнев стрельцов обрушился на бояр Нарышкиных, на родню матери Петра. В тот раз, попутно с неугодными полковниками, стрельцы изрубили саблями двух братьев Натальи Кирилловны, подняли на копья их сторонника князя Долгорукого, убили других бояр и думных дьяков. Кремлевский двор, заполненный толпой стрельцов, знамена, бой барабанов, крики, окровавленные бердыши, глумление над истерзанными телами — все это было на глазах мальчика, стоявшего с матерью на высоком дворцовом крыльце. И все это запечатлелось в памяти на всю жизнь.
