Неведомая Африка - Кривцов Никита Владимирович (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Это отношение усугубилось в ходе завоевательных войн в Матабелеленде и Машоналенде. «Принцип стрельбы по неграм без предупреждения, – заявлял корреспондент газеты „Матабеле таймс“, отстаивая необходимость прекращения политики такой стрельбы, – напоминает законы Доннибрукской ярмарки (перен. галдеж, базар) и является скорее развлечением, нежели оправданным средством. Мы поступали так до сих пор, сжигая краали, потому что они были местными краалями, и паля в спасающихся бегством туземцев только потому, что они были черными». Было бы слишком самонадеянно ожидать от этих первопроходцев, что они подумают, будто подобный «сброд» или какие-либо его соседи могли построить Зимбабве, – самый впечатляющий памятник исчезнувшему великолепию из когда-либо виденных ими, и легенда Офира, естественно, прочно утвердилась.
Археологам, пришедшим сюда позднее, эта «Легенда Офира» принесла горькое разочарование. Ведь если бы Машоналенд подарил Соломону его золото, он должен был делиться им с каждым, кто пришел бы и начал искать. К 1900 году в Машоналенде и Матабелеленде было зарегистрировано около ста сорока тысяч заявок на добычу золота, и более половины из них приходилось на участки проведения древних горных работ. Оказалось разрушено большинство древних свидетельств выработки золота, но это ничто по сравнению с тем ущербом, что был причинен самим развалинам.
Исследователь по имени Поссельт занялся разграблением развалин уже в 1880 году. Не достигнув успехов в поисках золота, он открыл несколько крупных птиц из мыльного камня, которыми позднее прославился Зимбабве, и заметил в ходе раскопок, что его носильщики относятся к руинам с трепетом, «садятся и торжественно приветствуют их, хлопая в ладоши».
Главные ворота Зимбабве, как обнаружил Поссельт, находились в разрушенном состоянии, часть стены провалилась. «Мы вскарабкались на стену и шли по ней до конической башни. Внутри все было покрыто густым кустарником, большие деревья высились над порослью, и с них свисало множество лиан – „обезьяньих канатов“, по которым мы спустились и вошли в развалины. Я не видел никаких человеческих останков или орудий, и надежда найти какие-нибудь сокровища не оправдалась. Надо всем царила глубокая тишина».
За ним с готовностью последовали другие. В 1895 году старатель по имени Нил, вместе с еще двумя вкладчиками из Йоханнесбурга – почтенным Морисом Джиффордом и Джефферсоном Кларком – основали предприятие, которое они назвали «The Ancient Ruins Company Limited» («Древние руины лимитед»). Они взяли под этот проект концессию у Британской южноафриканской компании, чтобы «исследовать все древние руины к югу от Замбези». Кампания началась в 1900 году, очевидно, по приказу Сесиля Родса, а в 1902 году только что созданный законодательный совет Южной Родезии издал декрет о защите древних руин. «Но нанесенный ущерб, – комментирует чиновник Шофилд, – был огромен, так как со всем, кроме золота, обращались очень небрежно».
В 1902 году Нил заявил, что лично исследовал сорок три из ста сорока существующих древних развалин, прочие, без сомнения, занимались тем же или почти тем же. Несмотря на то что за пять лет компания нашла не более пятнадцати килограммов золота – впрочем, если перевести счет на музейные объекты, вес получается значительный, – никто никогда не узнает, сколько золотых изделий было обнаружено другими исследователями, переплавлено и исчезло навеки или какой еще был нанесен ущерб. Лишь сокровища Мапунгубве, найденные и бережно сохраненные учеными в Северном Трансваале примерно сорок лет спустя, могут дать представление о том, что эти «исследователи Офира» обнаружили и разрушили.
На фоне всего археологи, обладавшие куда меньшими сведениями, нежели теперь, не могли объяснить происхождение самих строений. Трудности возрастали, поскольку было известно, что матабеле в любом случае являлись чужеземными завоевателями в этой стране. Так появились две гипотезы: «финикийская» и «средневековая».
Согласно первой теории Зимбабве существовал «по меньшей мере, три тысячи лет»: было два основных периода строительства, ранний – сабейский – с 2000 до 1000 год до н. э. и второй, «финикийский», – чуть раньше 1100 года до н. э. В этой гипотезе говорилось о первопроходцах «земли Офир», и согласно ей не существовало никаких сомнений в том, что туземцы никогда не прикладывали руку к этому творению цивилизации. Постоянно предполагалось, что тот или иной народ античной эпохи влиял на Зимбабве в разное время.
«К вящей славе далекой заморской родины, – писал в 1950 году господин Б.Г. Пейвер, позднейший из обладавших изрядной долей фантазии сторонников этой гипотезы, – иностранцы создают в Африке новое государство». Он имеет в виду сообщества белых поселенцев Британской Центральной Африки, надеявшихся в будущем получить статус «доминиона». «В то время как они строят и копают, мечтают и умирают, не использует ли их история, чтобы повторить саму себя? Направила ли далекая родина своих сынов, которые, подобно иностранцам в Африке, и копали, и строили, и рассеялись под натиском захватчиков? Этой ли дорогой должны мы следовать по долине времени?»
Конечно же нет, отвечает вторая гипотеза: вы не замечаете свидетельства, которое находится у вас под носом. Эти руины относятся к местной африканской цивилизации. Они были построены прямыми предками африканских народов, которыми вы правите, и произошло это не так уж давно – намного позже, чем саксонская Англия столкнулась с нашествием викингов и норманнов.
Вердикт очевидных доказательств
Вторая теория – археологически и научно обоснованная – впервые была озвучена Дэвидом Рэндэлл-Макивером, египтологом, изучавшим каменные развалины Южной Родезии в 1905 году. Основываясь на исследованиях семи участков, на которых ни он, ни кто-либо еще не обнаружил ни единого предмета, «относящегося к периоду, предшествовавшему четырнадцатому или пятнадцатому столетиям», он сделал вывод о том, что руины Большого Зимбабве и подобные им были африканскими по своему происхождению и датировались Средними веками или чуть более поздним временем.
В архитектуре, «бытовой или же военной, нет ни следа восточного или европейского стиля какого-либо периода», в то время как «характер сооружений, составляющих неотъемлемую часть этих каменных развалин, несомненно, является африканским», и «ремесла и производства, представленные предметами, найденными в жилищах, являются типично африканскими, за исключением случаев, когда предметы являются привозными товарами хорошо известного средневекового периода».
Этот вердикт, сделанный первым квалифицированным археологом, исследовавшим руины (более того, он был первым, кто уважительно отнесся к культурным слоям), сторонники «финикийской» гипотезы встретили с изрядной долей раздражения и неприятия. Бушевали такие споры и тщательно скрывались настолько взрывоопасные политические и расистские намеки, что четверть века спустя Британская ассоциация, пославшая в Африку Рендэлла-Макивера, отправила туда и вторую экспедицию. Она была доверена умелым рукам доктора Гертруды Кейтон-Томпсон, чей отчет «Культура Зимбабве» с изящностью и прозрачностью алмаза, так же как и с выдающейся археологической проницательностью, подтвердил то, что ранее сказал Макивер. Эта и поныне классическая работа английской археологической школы сегодня остается если не последней инстанцией в суждениях о Зимбабве и его башнях, то необходимым проводником для всякого, желающего понять сей предмет в деталях.
«При анализе всех существующих объектов, собранных на участках, – заключает Кейтон-Томпсон, – все еще не было найдено ни одного предмета, не связанного по происхождению с банту и не датировавшегося бы Средними веками». А чуть дальше исследовательница добавляет: «Я определенно не могу согласиться с часто повторяемым и компромиссным предположением, что Зимбабве и сходные с ним строения были построены местными рабочими под руководством „высшей“ чужой расы или же наблюдателя». Без сомнения, могло присутствовать и внешнее влияние: коническая башня может быть результатом имитации арабских минаретов, увиденных на побережье Индийского океана, тогда как лепнина вдоль окружающих стен может иметь своих мусульманских предшественников (как это имело место на руинах города десятого века Каракходжа в Китайском Туркестане). Но строители при этом были африканцами, и государство, к которому они принадлежали, было также африканским.
