История государства Российского. Том VIII - Карамзин Николай Михайлович (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Но еще долгое время он не переменялся явно : чтил мужей добролюбивых, с уважением слушал наставления Сильвестровы, ласкал Адашева и дал ему сан Окольничего, употребляя его, вместе с Дьяком Михайловым, в важнейших делах внешней Политики. Чрез девять месяцев, утешенный рождением [28 Марта 1554 г.] второго сына, Иоанна, Государь в новом, тогда написанном завещании показал величайшую доверенность к брату, Князю Владимиру Андреевичу: объявил его, в случае своей смерти, не только опекуном юного Царя, не только Государственным Правителем, но и наследником трона, если Царевич Иоанн скончается в малолетстве; а Князь Владимир дал клятву быть верным совести и долгу, не щадить ни самой матери, Княгини Ефросинии, если бы она замыслила какое зло против Анастасии или сына ее; не знать ни мести, ни пристрастия в делах государственных, не вершить оных без ведома Царицы, Митрополита, Думных Советников и не держать у себя в Московском доме более ста воинов. — В самых справедливых наказаниях Государь, как и прежде, следовал движениям милосердия; например: Князь Симеон Ростовский, знатный Вельможа, оказав себя в болезнь Государя противником его воли, не мог быть спокоен духом; не верил наружной тихости Иоанновой, мучился страхом, вздумал бежать в Литву с братьями и племянниками; сносился с Королем Августом, с Литовскими Думными Панами, открывал им государственные тайны, давал вредные для нас советы, чернил Царя и Россию. Он послал к Королю своего ближнего, Князя Никиту Лобанова-Ростовского: его остановили в Торопце, допросили, узнали измену; и Князь Симеон, взятый под стражу, сам во всем признался, извиняясь скудостию и малоумием. Бояре единогласно осудили преступника на смертную казнь: но Государь, вняв молению Духовенства, смягчил решение суда: Князя Симеона выставили на позор и заточили на Белоозеро. — В деле иного рода оказалось также милосердие Иоанново. Донесли Государю, что возникает опасная ересь в Москве; что некто Матвей Башкин проповедует учение совсем не Христианское, отвергает таинства нашей Веры, Божественность Христа, деяния Соборов и святость Угодников Божиих. Его взяли в допрос: он заперся, называя себя истинным Христианином; но, посаженный в темницу, начал тосковать, открыл ересь свою ревностным Инокам Иосифовского монастыря, Герасиму и Филофею; сам описал ее, наименовал единомышленников, Ивана и Григорья Борисовых, Монаха Белобаева и других; сказал, что развратителями его были Католики, аптекарь Матвей Литвин и Андрей Хотеев; что какие-то Заволжские старцы в искренней беседе с ним объявили ему такое же мнение о Христе и Святых; что будто бы Рязанский Епископ Кассиан благоприятствовал их заблуждению, и проч. Царь и Митрополит, Собором уличив еретиков, не хотели употребить жестокой казни: осудили их единственно на заточение, да не сеют соблазна между людьми; а Епископа Кассиана, разбитого параличом, отставили.
Доказав, что болезнь и горестные ее следствия не ожесточили его сердца — что он умеет быть выше обыкновенных страстей человеческих и забывать личные, самые чувствительные оскорбления — Иоанн с прежнею ревностию занялся делами государственными, из коих главным было тогда усмирение завоеванного им Царства. Он послал Данила Адашева, брата Алексеева, с Детьми Боярскими и с Вятчанами на Каму; а знаменитых доблестию Воевод, Князя Симеона Микулинского, Ивана Шереметева и Князя Андрея Михайловича Курбского в Казань со многими полками. Они выступили зимою, в самые жестокие морозы; воевали целый месяц в окрестностях Камы и Меши; разорили там новую крепость, сделанную мятежниками; ходили за Ашит, Уржум, до самых Вятских и Башкирских пределов; сражались ежедневно в диких лесах, в снежных пустынях; убили 10000 неприятелей и двух злейших врагов России, Князя Янчуру Измаильтянина и богатыря Черемисского Алеку; взяли в плен 6000 Татар, а жен и детей 15000. Князья Иван Мстиславский и Михайло Васильевич Глинский воевали Луговую Черемису, захватили 1600 именитых людей, Князей, Мурз, чиновников Татарских и всех умертвили. Воеводы и сановники, действуя ревностно, неутомимо, получили от государя золотые медали, лестную награду сего времени: ими витязи украшали грудь свою вместо нынешних крестов орденских. — Еще бунт не угасал: еще беглецы Казанские укрывались в ближних и дальних местах, везде волнуя народ; грабили, убивали наших купцев и рыболовов на Волге; строили крепости; хотели восстановить свое Царство. Один из Луговых Сотников, Мамич Бердей, призвав какого-то Ногайского Князя, дал ему имя Царя, но сам умертвил его как неспособного и малодушного: отрубив ему голову, взоткнул ее на высокое дерево и сказал: «Мы взяли тебя на Царство для войны и победы; а ты с своею дружиною умел только объедать нас! Теперь да царствует голова твоя на высоком престоле!» Сего опасного мятежника горные жители заманили в сети: дружелюбно звали к себе на пир, схватили и отослали в Москву: за что Государь облегчил их в налогах. Несколько раз земля Арская присягала и снова изменяла: Луговая же долее всех упорствовала в мятеже. Россияне пять лет не опускали меча: жгли и резали. Без пощады губя вероломных, Иоанн награждал верных: многие Казанцы добровольно крестились, другие, не оставляя закона отцов своих, вместе с первыми служили России. Им давали землю, пашню, луга и все нужное для хозяйства. Наконец усилия бунтовщиков ослабели; вожди их погибли все без исключения, крепости были разрушены, другие (Чебоксары, Лаишев) вновь построены нами и заняты стрельцами. Вотяки, Черемисы, самые отдаленные Башкирцы приносили дань, требуя милосердия. Весною в 1557 году Иоанн в сию несчастную землю, наполненную пеплом и могилами, послал Стряпчего, Семена Ярцова, с объявлением, что ужасы ратные миновались и что народы ее могут благоденствовать в тишине как верные подданые Белого Царя. Он милостиво принял в Москве их старейшин и дал им жалованные грамоты.
С того времени Казань сделалась мирною собственностию России, сохраняя имя Царства в титуле наших Монархов. Иоанн в 1553 году Собором Духовенства уставил для ее новых Христиан особенную Епархию; дал ей Архиепископа, уступающего в старейшинстве одному Новогородскому владыке; подчинил его духовному ведомству Свияжск, Васильгород и Вятку; определил в жалованье на церковные расходы десятину из доходов Казанских. Первым Святителем был там Гурий, Игумен Селижарова монастыря. С какою ревностию сей добродетельный муж, причисленный нашею Церковию к лику Угодников Божиих, насаждал в своей пастве Веру Спасителеву средствами истинно Христианскими, учением любви и кротости, с таким усердием Наместник Государев, Князь Петр Иванович Шуйский, образовал сей новый край в гражданском порядке, изглаждая следы опустошении, водворяя спокойствие, оживляя торговлю и земледелие. Села Царские и Княжеские были отданы Архиепископу, монастырям и Детям Боярским.
Совершилось и другое, менее трудное, но также славное завоевание. Издревле, еще до начала державы Российской, при устье Волги существовал город Козарский, знаменитый торговлею, Атель, или Балангиар; в XIII веке он принадлежал Аланам, именуемый Сумеркентом, а в наших летописях сделался известен под именем Асторокани, будучи владением Золотой Орды, и со времени ее падения столицею особенных Ханов, единоплеменных с Ногайскими Князьями. Теснимые Черкесами, Крымцами, сии Ханы слабые, невоинственные, искали всегда нашего союза, и последний из них, Ямгурчей, хотел даже, как мы видели, быть данником Иоанновым, но, обольщенный покровительством Султана, обманул Государя: пристал к Дсвлег-Гирею и к Юсуфу, Ногайскому Князю, отцу Сююнбекину, который возненавидел Россию за плен его дочери и внука, сверженного нами с престола Казанского. Посла Московского обесчестили в Астрахани и держали в неволе: Государь воспользовался сим случаем, чтобы, по мнению тогдашних книжников, возвратить России ее древнее достояние, где будто бы княжил некогда сын (В. Владимира, Мстислав: ибо они считали Астрахань древним Тмутороканем, основываясь на сходстве имени. Мурзы Ногайские, Исмаил и другие, неприятели Юсуфовы, утверждали Иоанна в сем намерении: молили его, чтобы он дал Астрахань изгнаннику Дербышу, их родственнику, бывшему там Царем прежде Ямгурчея, и хотели помогать нам всеми силами. Государь, призвав Дербыша из Ногайских Улусов, весною в 1554 году послал с ним на судах войско, не многочисленное, но отборное: оно состояло из Царских Дворян, Жильцов, лучших Детей Боярских, стрельцов, Козаков, Вятчан. Предводителями были Князь Юрий Иванович Пронский-Шемякин и Постельничий Игнатий Вешняков, муж отлично храбрый. 29 Июня, достигнув Переволоки, Шемякин отрядил вперед Князя Александра Вяземского, который близ Черного острова встретил и побил несколько сот Астраханцев, высланных разведать о нашей силе. Узнали от пленников, что Ямгурчей стоит пять верст ниже города, а Татары засели на островах, в своих Улусах. Россияне плыли мимо столицы Батыевой, Сарая, где 200 лет Государи наши унижались пред Ханами Золотой Орды; но там были уже одни развалины! Видеть, во время славы, памятники минувшего стыда легче, нежели во время уничижения видеть памятники минувшей славы!.. В сей некогда ужасной стране, полной мечей и копий, обитала тогда безоружная, мирная робость: все бежало-и граждане и Царь. Шемякин 2 Июля [1544 г.] вступил в безлюдную Астрахань; а Князь Вяземский нашел в Ямгурчеевом стане немало кинутых пушек и пищалей. Гнались за бегущими во все стороны, до Белого озера и Тюмени: одних убивали, других вели в город, чтобы дать подданных Дербышу, объявленному Царем в пустынной столице. Ямгурчей с двадцатью воинами ускакал в Азов. Настигли только жен и дочерей его; также многих знатных чиновников, которые все хотели служить Дербышу и зависеть от России, требуя единственно жизни и свободы личной. Их представили новому Царю: он велел им жить в городе, распустив народ по Улусам. Князей и Мурз собралося пятьсот, а простых людей десять тысяч. Они вместе с Дербышем клялися в том, чтобы повиноваться Иоанну, как верховному своему Властителю, присылать ему 40 тысяч алтын и 3 тысячи рыб как ежегодную дань, а в случае Дербышевой смерти нигде не искать себе Царя, но ждать, кого Иоанн или наследники его пожалуют им в Правители. В клятвенной грамоте, скрепленной печатями, сказано было, что Россияне могут свободно ловить рыбу от Казани до моря, вместе с Астраханцами, безданно и безъявочно. — Учредив порядок в земле, оставив у Дербыша Козаков (с Дворянином Тургеневым) для его безопасности и для присмотра за ним, Князь Шемякин и Вешняков возвратились в Москву с пятью взятыми в плен Царицами и с великим числом освобожденных Россиян, бывших невольниками в Астраханских Улусах.
