Стратагемы. О китайском искусстве жить и выживать. ТТ. 1, 2 - фон Зенгер Харро (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Действиями Ли Гуана, о которых повествует в своих «Исторических записках» Сыма Цянь (145 или 135 — ок. 86 до н. э.), наряду с предпринятой Чжан Шоугуем (ум. 739) обороной Гу-ачжоу (в уезде Аньси нынешней провинции Ганьсу) в китайской литературе о стратагемах восхищаются как примером удачного использования стратагемы 32. «В эпоху правления династии Тан западные племена тубо [иначе туфань, т. е. тибетцы] подняли мятеж и захватили город Гуачжоу, убив его правителя. На должность правителя Гуачжоу назначили военачальника Чжан Шоугуя. Чжан Шоугуй занялся ремонтом городской стены, но, когда работы были еще далеки от завершения, на город внезапно вновь напали мятежные варвары. Защитники города были совершенно беззащитны перед нападавшими. В городе уже было началась паника, но Чжан Шоугуй придумал такую хитрость: он устроил в городе веселый праздник с шумными пирами и концертами, в которых участвовали все его воины. Варвары, опасаясь ловушки, не посмели войти в город» [ «Тридцать шесть стратагем: китайские секреты успеха». Пер. с кит. В. Малявина. М.: Белые альвы, 2000, с. 166–167].
32.5. Японское искусство уловок
В период сёгуната в начале эпохи Эдо (160 3—1867) Токугава Иэясу (1542–1616) отвоевал у Имагавы Удзидзанэ (1537–1614) провинцию Тотоми (на территории нынешней префектуры Сидзуока в центральной части Японии). Затем он расширил свои владения от [города] Окадзаки в [провинции] Микава (нынешняя префектура Айти) до [призамкового города] Хамамацу в Тотоми, из-за чего стал на пути военного правителя [сюго] Такэды Сингэна (1521–1573), тоже желавшего расширить сферу своего влияния.
В 1571 г. Такэда Сингэн выступил против своих соперников. На следующий год он был близок к завоеванию Хамамацу. Такэда Сингэн считался выдающимся знатоком военного дела. Он хорошо знал Военное искусство Сунь-цзы и брал эту книгу с собой постоянно в походы. Его воины были закалены в битвах и имели богатый боевой опыт. В распоряжении же Токугавы Иэясу было всего 8 тысяч человек. Три тысячи всадников, призванных им из тыла, еще не подошли. Поэтому он не мог противостоять противнику, и ему пришлось отступать в крепость Хамамацу. Такэда Сингэн следовал за ним по пятам, полагая, что без труда возьмет Хамамацу.
Однако, приблизившись к крепости, он увидел распахнутые настежь ворота. В крепости горели во множестве светильники, но людей не было видно. Такэде тотчас подумалось, что противник прибег к стратагеме пустого города, и он решил немедленно войти в город. Но тут ему, человеку сведущему в военном деле, пришло в голову, что Токугава Иэясу наверняка предвидел: он, Такэда Сингэн, разгадает уловку с пустым городом. Откуда тогда у Токугавы Иэясу взялась смелость прибегнуть к стратагеме пустого города? Подобные мысли побудили Такэду к осторожности. Он приказал войску расположиться вокруг крепости. А между тем к Токугаве Иэясу подоспели три тысячи всадников. Такэда Сингэн посчитал, что попал в засаду. И тогда он вообще отказался идти на Хамамацу. Землю уже сковал мороз, наступили холода. Такэда Сингэн простудился и умер.
В статье под названием «Стратагема пустого города в японской истории» об этом случае поведали весной 1990 г. некоторые китайские газеты.
32.6. Что кажется полным, считать пустым
После поражения в битве у Красной скалы (см. 9.1, 35.1) Цао Цао с небольшим отрядом всадников бежал. «Цао Цао мчался без оглядки. Многие военачальники были ранены. Преследователи постепенно отстали. «Господин чэн-сян, — окликнули его воины, — куда нам ехать? Перед нами две дороги…» «Какая ближайшая?» — спросил Цао Цао. «Большая дорога ровная, но длиннее на пятьдесят ли, а малая, ведущая через Хуаюн, коррче, но труднопроходима, на ней много ям и рытвин». Цао Цао послал людей обозреть окрестность. Те вскоре вернулись и доложили ему, что со стороны малой горной дороги в нескольких местах виднеется дым, а на большой дороге незаметно никаких признаков движения. «Мы поедем по малой дороге, ведущей в Хуаюн», — заключил Цао Цао. «Господин чэн-сян, но ведь там дым! — возразили военачальники. — А значит, и войска врага!» «Разве вы забыли, в «Законах войны» сказано: «Там, где кажется пусто, пусть будет полно, а там, где кажется полно, пусть будет пусто («сюй цзэ ши чжи, ши цзэ сюй чжи»), — произнес Цао Цао. — Чжугэ Лян хитер! Он не хочет, чтобы наши войска пошли по горной дороге, и приказал зажечь там огонь. Засада на большой дороге! Я в этом уверен и на его уловку не пойду!» «О, господин чэн-сян, вы так проницательны, что никто не может с вами равняться!» — хором воскликнули восхищенные военачальники. Войско двинулось по дороге в Хуаюн. Люди и кони падали от голода и истощения. Раненые и обожженные воины шли с трудом, опираясь на палки. Все промокли до нитки под дождем. Самочувствие у всех было прескверное. Знамена и оружие находились в полнейшем беспорядке. Многое было брошено на Илинской дороге, где их в первый раз настигли преследователи. Воинам приходилось ехать на неоседланных конях. Кроме того, стояли жестокие зимние холода, увеличивавшие страдания людей… Дорога проходила по краям пропасти над нависшими скалами. Многие воины срывались и падали в бездну. На дороге слышались непрерывные стоны и крики… Наконец ущелье осталось позади. Дорога стала ровнее. Цао Цао оглянулся — за ним следовало всего лишь сотни три всадников. Вид у них был жалкий. Среди них не нашлось бы ни одного, у кого оружие и одежда были в полном порядке. Проехали еще несколько ли. Вдруг Цао Цао поднял плеть и опять рассмеялся. «Чему вы смеетесь, господин чэн-сян?» — спросили военачальники. «Все толкуют об уме и хитрости Чжоу Юя и Чжугэ Ляна, а я думаю, что они все-таки бездарны! — ответил Цао Цао. — Что стоило здесь устроить засаду: человек пятьсот — и мы очутились бы в плену!» He успел он это произнести, как раздался треск хлопушек, пятьсот воинов с мечами преградили путь беглецам. Во главе их был Гуань Юй на коне… Цао Цао от испуга едва удержался в седле» [ «Троецарствие», гл. 50: Ло Гуаньчжун. Троецарствие. Пер. В. Панасюка. М.: Гос. изд-во худ.'лит., 1954, т. 1, с. 618–622].
Исследователь стратагем Юй Сюэбинь пишет об этом представленном в Троецарствии событии, что Чжугэ Ляп на горной дороге «представил полное полным», иначе говоря, указал на устроенную засаду клубами дыма, а на большой дороге «пред- _ ставил пустое пустым», иначе говоря, дал понять, что там не таится никакой засады. Это как раз и сбило с толку Цао Цао, приведя его к обратным выводам, и в итоге он не отважился выбрать действительно безопасную дорогу, а решил идти по той, которую посчитал надежной. Несомненно, Чжугэ Лян блеснул здесь изощренностью в проведении стратагемы пустого города, т. е. пустой большой дороги.
32.7. Пустая резиденция
В последние годы китайской империи, полные революционной смуты, прозванный «мясником» Чжао Эрфэн [1845–1911], бывший в 1908—19И гг. верховным комиссаром Тибета, 25 ноября 1911 г. добровольно сложил с себя полномочия генерал-губернатора Сычуани с одновременным объявлением ее независимости. Это неибежно вызвало столкновение с вновь назначенным наместником Инь Чанхэном [1884–1952]. Из-за приближающегося праздника весны 1912 г. Чжао Эрфэн не покидал своей резиденции в Чэнду. В городе поползли слухи, что резиденция полна солдат, а в центральном помещении наготове стоят пулеметы. Там якобы только дожидаются удобного случая для вооруженного выступления. Инь Чанхэну хотелось как можно скорее избавиться от Чжао Эрфэна, но из-за слухов он все медлил. Наконец он приказал трем батальонам окружить резиденцию. Убедившись, что там тихо, солдаты ворвались внутрь. Они не нашли там ни воинов, ни оружия. «Там было пустынней, чем когда Чжугэ Лян прибег к «стратагеме пустого города», — пишет «китайский Гете» Го Можо (1892–1978) в своих воспоминаниях о юношеских годах (перевод на немецкий Инго Шэфера (Schäfer) под заглавием Юность. Франкфурт-на-Майне, 1981). Солдат не было и в помине. Один лейтенант пошел внутрь здания на разведку. Чжао Эрфэн лежал больной в постели, а рядом с ним находилась всего одна сиделка. Ее тотчас расстреляли, самого Чжао Эрфэна стащили с постели и вскоре обезглавили.
