Человеческий фактор - Мухин Юрий Игнатьевич (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Т. Т. Хрюкин и Генштаб РККА
Мы остановились на том, что Мерецков, Рычагов и Смушкевич, руководствуясь какими-то важными для них обстоятельствами, сделали все, чтобы инспекция ВВС на Совещание не попала. Почему? Ответ один – в инспекции ВВС созрели какие-то идеи, против которых выступали указанные выше лица. И эти лица – начальник Генштаба КА, его помощник и командующий (начальник Главного управления) ВВС КА, – очень не хотели, чтобы инспекция эти свои идеи доложила наркому, маршалам и всем присутствующим на Совещании.
Думаю, что выступить на Совещании должен был генерал-инспектор Ф. Я. Фалалеев, все же ему уже был 41 год – мужчина. А Т. Т. Хрюкину было едва 30…
Но Фалалеева услали (совершенно невероятно, чтобы он во время такого интересного мероприятия, единственного в истории РККА, да еще в канун Нового года сам придумал себе командировку), а Хрюкина Смушкевич с собой на Совещание не взял, как генерал-инспектор артиллерии М. А. Парсегов взял с собой своего зама Л. А. Говорова.
Хрюкин явился на Совещание самовольно и неожиданно. Упросил президиум или Тимошенко дать ему слово. О том, что это было неожиданное решение того, кто вел Совещание, свидетельствует тот факт, что Хрюкин в обсуждении доклада Рычагова выступил после своего прямого, на тот момент, начальника – Смушкевича. В армии так не принято. Значит решение о выступлении Хрюкина принималось в последний момент и в президиуме не успели поменять порядок выступавших.
Выступил Т. Т. Хрюкин сбивчиво, но сказал что хотел – без радиосвязи в воздухе и на земле никакого взаимодействия ВВС и наземных войск не будет. И сказал, что те, кому этим полагается заниматься, этим не занимаются: «Связь необходима, а как таковая она у нас даже по штату отсутствует» (выделено мною – Ю.М.). Т. е. дело даже не в том, что радиостанций нет или они несовершенны, а в том, что ими и не собираются оснащать ни землю, ни воздух.
Должен ли был эти слова воспринять с удовлетворением тот, к кому они были обращены, – начальник Генштаба К. А. Мерецков? Почему он, а не, скажем, Тимошенко? – спросите вы. И Тимошенко тоже, но за связь в нашей армии персональную ответственность несли и несут начальники штабов, и за связь в РККА персональную ответственность тогда нес К. А. Мерецков.
Кстати, Совещание началось его длинным докладом, в котором он подверг критике всех и вся, кроме наркома обороны (этого хвалил), проанализировал на опыте прошедших войн и походов действия всех родов войск. Кроме войск связи. О связи в РККА у него в докладе нет ни слова.
Такой курьезный пример. Он ругает «кузницу» генеральских кадров – Академию им. Фрунзе за то, что она мало уделяет часов освоению техники родов войск:
«Это положение с программами относится и к академиям, где также мало времени уделено на изучение специальных родов войск и новых боевых средств. Достаточно взглянуть в программу Академии имени Фрунзе для того, чтобы установить причины слабой подготовки кадров по основным вопросам вождения, организации взаимодействия родов войск в бою. За все время обучения на основном факультете этой академии на изучение техники родов войск уделено: на артиллерию – 88 часов, на бронесилы – 77 часов, на авиацию – 48 часов, на конницу – 53 часа, на инженерные войска – 41 час, на химические войска – 33 часа, а всего на весь курс – 340 часов».
Спросить бы, о каком «вождении» и «взаимодействии» Мерецков говорит, если вождение и взаимодействие невозможно без связи, а в Академии им. Фрунзе на изучение связи не отведено ни единого учебного часа?? И дело даже не в изучении радиостанций, пеленгаторов и их работы. Ведь еще есть огромные вопросы скрытности и секретности связи – шифрования, кодирования. У немцев уже в дивизии была автоматическая шифровальная машинка «Энигма», они очень оригинально и надежно кодировали топографические карты и всю войну смеялись, когда перехватывали наши «кодированные» сообщения, в которых раз и навсегда: солдат – это «карандаш», снаряд – «огурец» и т. д. «У меня осталось 30 карандашей, пришлите мне машину огурцов» – для какого дурака был такой код? Кстати, из-за совершеннейшей недоработки вопросов скрытности радиосвязи наши генералы и боялись ее.
Между прочим, маршал Тимошенко ситуацию с преподаванием связи в Академии им. Фрунзе оценил и, когда выступил начальник академии генерал Хозин, чтобы оправдаться в критике Мерецкова, и пожаловаться, в числе других вопросов, на то, что «мы располагаем таким батальоном связи, который имеет на сегодня по штату 320 человек, 100 километров кабеля, пять станций 5АК, 4 станции 6ПК, из них уже три списаны, как устаревшие… нам надо помочь», то Тимошенко отреагировал: «То, что вы имеете, у вас не занято, куда давать больше?»
Давайте рассмотрим несколько цифр, чтобы понять, о чем именно молчал в своем докладе начальник Генерального штаба РККА К. А. Мерецков.
«Военно-исторический журнал» в № 4 за 1989 г. дал статью В. А. Семидетко «Истоки поражения в Белоруссии», где есть такие слова о состоянии средств связи в Белорусском ОВО на 22 июня 1941 г.: «Табельными средствами связи войска округа были обеспечены следующим образом: радиостанциями (армейскими и аэродромными – на 26—27, корпусными и дивизионными – на 7, полковыми – на 41, батальонными – на 58, ротными – на 70 проц.); аппаратами (телеграфными – на 56, телефонными – до 50 проц.); кабелем (телеграфным – на 20, телефонным – на 42 проц.)».
Ротные и батальонные радиостанции могут относиться только к танковым дивизиям, где они были предусмотрены. В стрелковых войсках о них и понятия не имели. В энциклопедии «Великая Отечественная война 1941—1945 гг.» в статье «Радиосвязь» гордо пишется: «Если в начале войны стрелковая дивизия имела только 22 радиостанции, то к концу войны – 130».
Эта энциклопедия очень некритична, поэтому с уверенностью можно сказать, что 22 радиостанции в дивизии – это максимум. И приведенные в ВИЖ 7 % следует умножить на 22, чтобы оценить, сколько же из этих 22 штатных радиостанций действительно было в дивизиях.
А что у немцев? У них к 22 июня 1941 г. только в пехотных и артиллерийском полках, противотанковом и разведывательном батальонах обычной пехотной дивизии число радиостанций следует оценить не менее, чем 70 штук. Разных видов. (Для более точного подсчета у меня нет данных). Но это радиостанции для связи с ротами и взводами. А штаб дивизии осуществлял связь с полками и батальонами с помощью батальона связи.
Генерал Хозин назвал нам штатную оснащенность элитного батальона связи при самой элитной академии – 9 радиостанций двух видов. (Тактико-технические характеристики этих радиостанций я найти не смог).
А что было в простом батальоне связи простой пехотной дивизии немцев?
Он состоял из телефонной роты, радиороты и легкого парка связи. Численность его была в полтора раза больше, чем в Академии у Хозина, – 487 человек.
Телефонная рота имела 1 коммутатор на 60 абонентов и 22 – на 20. Имела устройства для пропуска по одному проводу разговора двух пар абонентов и т. д., и т. п.
Радиорота имела: три 100-Вт станции с радиусом действия телефоном – 70 км, ключом – 200 км; две 30-Вт с радиусом 50/150 км; восемь 5-Вт с радиусом 30/90 км; четыре переносные 5-Вт с радиусом 10/25 и четыре переносные 3-Вт с радиусом 4/17 км. (Последние вместе с батареями весили 11 кг). Кроме этого, рота имела взвод радиоразведки из трех радиоотделений и отделения наблюдателей. Этот взвод прослушивал все разговоры наших радиостанций, пеленговал их и вызывал на них артогонь или бомбежку.
Наши войска и не умели пользоваться радиостанциями, и имели их всего ничего, а тут только включишь радиостанцию, а немцы уже стреляют по штабу. В результате уже 23 июля 1941 года Сталин дал приказ «Об улучшении работы связи в РККА», в котором приказал использовать радиосвязь, так как без нее (что и должно было быть) управление войсками невозможно.
