Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Россия была отброшена в начало XVII века. И впервые со Смутного времени историческое бытие России было поставлено под сомнение. К лету 1918 года на территории бывшей империи существовало как минимум 30 правительств. Даже великорусские губернии повсеместно провозглашали себя республиками. О своей независимости и надежде позднее воссоединиться с дебольшевизированной Россией объявила Сибирь. На месте величайшей державы лежало лоскутное одеяло враждующих друг с другом государств, краев, автономий, оккупированных территорий. Центральная власть распространялась, по существу, лишь на две столицы. Треть европейской части страны находилась под немцами. На Волге правил Комитет Учредительного собрания (Комуч), в Туркестане — панисламский союз, на Северном Кавказе — атаман Каледин, в Сибири — региональные правительства и японцы.
Страна шла стенка на стенку в ужасе братоубийственной бойни.
Трагедия гражданской войны (описанная в этом отрывке из Максимилиана Волошина), в огне которой сгорели миллионы наших сограждан, и ее жестокость объяснялись тем, что проигравшего ждала смерть или, в лучшем случае, изгнание. «Изуверства белых и красных соперничали по жестокости, попеременно возрастая одно в ответ на другое, точно их перемножали, — писал Борис Пастернак. — От крови тошнило, она подступала у горлу и бросалась в голову, ею заплывали глаза» [2534].
В сборнике «Из глубины», созданном авторами «Вех» в 1918 году, выдающийся философ права Павел Новгородцев писал: «Великая смута наших дней показала… как ошибались те, кто ожидал русской революции как торжества и счастья русского народа. Не только государство наше разрушилось, но и нация распалась. Революционный вихрь разметал и рассеял в стороны весь народ, рассек его на враждебные и обособленные части. Родина наша изнемогает в междоусобных распрях. Неслыханное расстройство жизни грозит самыми ужасными, самыми гибельными последствиями. Захваты и завоевания неприятеля почти не встречают противодействия, и, кажется, всякий может сделать с Россией, что хочет. Только самые черные дни нашей прошлой истории могут сравниться с тем, что мы сейчас переживаем» [2535]. Ему вторил религиозный философ Семен Франк: «Мы уже хорошо понимаем, что вихрь, закрутивший нас с марта прошлого года, был не подъемом творческих политических сил, а принес лишь гибель, залепил нам глаза поднявшейся с низин жизни мутью и пылью и завершился разрушительной свистопляской всех духов смерти, зла и разложения» [2536].
Революция, гражданская война и интервенция имели очень серьезные долговременные последствия для страны, характера ее государственности, отношений с остальным миром.
Российская экономика рухнула. В 1920 году она составляла 12,8 % от довоенной. Выплавка чугуна упала до уровня 1862 года, а выпуск тканей — 1857-го. Ущерб, причиненный народному хозяйству только гражданской войной, в стоимостном выражении оценивался в 50 млрд золотых рублей. Число человеческих жертв в гражданскую войну невозможно установить. Современные историки оценивают общие демографические потери населения на фронтах и в тылу воевавших сторон (в боях, от голода, эпидемий и террора) в 8 млн человек [2537]. Но это на глазок. Еще сложнее оценить количество бежавших из страны. Известно, что по 100 тыс. эмигрантов приняли Германия и Франция, 400 тыс. — Китай, но мощные потоки беженцев текли и в другие государства. В России произошла почти полная смена элиты. С учетом отпадения ряда частей бывшей империи население страны сократилось почти на 50 млн человек. По данным Сорокина, в 1914 году на территории Российской империи жили 178 млн человек, в 1920-м — 131 млн. За вычетом отделившихся регионов на территории, сохраненной Советской Россией, население уменьшилось на 17–18 млн человек [2538].
Такова была цена революции.
Огромную цену заплатили и люди, в ней участвовавшие. Правильно говорят, что революция пожирает своих детей. Но она пожирает и своих отцов. Февральская революция круто поменяла жизнь и ее жертв, и ее творцов. Мало кому из них она принесла счастье.
Настоящая трагедия ждала дом Романовых.
Николай II и его семья оставались под арестом в Александровском дворце Царского Села до августа 1917 года, когда их всех перевезли в Тобольск. В конце апреля 1918-го Николая, Александру Федоровну и Марию Николаевну посадили на телеги, довезли до Тюмени и оттуда на поезде отправили в Екатеринбург, где разместили в здании на Вознесенском проспекте, реквизированном у инженера Ипатьева. Остальные дети воссоединились с семьей только через месяц. В ночь с 16 на 17 июля в подвале того же здания вся царская семья — Николай II, Александра Федоровна, цесаревич Алексей, великие княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия — была расстреляна. Вместе с ними погибли доктор Боткин, камердинер, повар, горничная. История династии Романовых, начавшаяся в Ипатьевском монастыре, откуда был призван на царствие Михаил Федорович, закончилась в Ипатьевском доме.
В одной из книг, найденных после их расстрела, был листок со стихами, написанными рукой Ольги Николаевны:
Николай II, его супруга и дети причислены к лику святых. Их реабилитация состоялась лишь в октябре 2008 года решением Верховного суда Российской Федерации.
Михаил Александрович, не принявший престола, жил с женой в Гатчине. В августе 1917 года он был арестован Временным правительством, но потом отпущен. В февраля 1918 года большевики его сослали в Пермь. В ночь с 12 на 13 июня его вместе с Джонсоном посадили на телегу и отвезли на пять верст от Мотовилихи в лес у Малой Язовой. Рассказ начальника мотовилихинской милиции Николая Жужгова: «Я стреляю, и браунинг разряжается. Михаил падает. Вслед за этим выстрелом, почти одновременно раздается выстрел Иванченко, и Михаил, падая, увлекает за собой застреленного Иванченкой Джонсона. Я подошел, а они еще шевелятся, и тут же наставил Михаилу в висок браунинг и выстрелил. Иванченко делает то же самое с Джонсоном, и наступает моментальная смерть» [2540]. С убитых сняли окровавленную одежду, облили керосином и сожгли. Тело последнего российского императора до сих пор не найдено. Как и первого в династии Романовых, его звали Михаил. Его реабилитировали в июне 2009-го. Как и Джонсона. Супруга Михаила Александровича — Наталья Брасова — в крайней нищете доживала свою жизнь в крошечной мансарде в Париже, где и умерла в 1952 году в переполненной палате благотворительной клиники Лэннек.
