Сталинградцы (Рассказы жителей о героической обороне) - Герасимов Евгений Николаевич (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Вот какие неожиданные встречи были у меня при возвращении в свою часть! Там меня давно ожидали, беспокоились за судьбу Архипова. Я доложила о выполнении задания и получила благодарность. Тут же в санчасти я встретила нового комиссара батальона товарища Трелина. На его лице было несколько осколочных ранений, и левую руку он держал на перевязи. Он сообщил мне тяжёлую весть: мои подруги Дуся и Таня погибли.
Редели ряды наших бойцов и командиров. На площади посёлка Рыбачий появилось свежее кладбище, но битва за жизнь продолжалась.
БОЕВЫЕ БУДНИ
Сарепта
И. Прохоров
Через весь Сталинград — от Тракторного завода на севере до Мачтового завода на юге — проходит параллельно Волге железная дорога. Местами — там, где город разросся в сторону степи, — дорога перерезает застроенные кварталы, а там, где город жмётся к Волге, тянется по её берегу узенькой полоской, железнодорожный путь служит границей городской черты, за которой уже степь, склоны курганов.
Во время осады Сталинграда в северных и центральных районах города железная дорога одно время проходила по самой линии фронта, а потом, когда фронт передвинулся в этих районах к Волге, дорога оказалась на территории, занятой немцами, за исключением участка возле Мамаева кургана, где железнодорожное полотно то переходило из рук в руки, то разделяло наши окопы от окопов немцев.
В южной части города положение было иное. Здесь немцы были задержаны на гряде холмов в нескольких километрах от железной дороги. В течение всей осады она была на виду у противника, но занять её противник не смог.
На этом, южном, участке и находится Сарепта — сортировочная станция сталинградского узла, формирующая поезда, идущие из Сталинграда на юг.
Никогда так напряжённо не работала Сарепта, как перед осадой Сталинграда. В то время весь грузопоток с севера на юг и с юга на север проходил через нас, так как железнодорожная связь с Кубанью и Кавказом через Ростов была уже прервана немцами. С юга следовали многочисленные составы с хлебом и нефтью, а на юг один за другим шли поезда с войсками и боеприпасами.
Перед налётом немецкой авиации на Сарепту все наши пути были забиты вагонами, а на подходах к станции стояли составы с ценнейшим грузом, которые надо было спасти от надвигающихся на город фашистских войск. По призыву партийной организации на перевалку грузов с железной дороги на Волгу вышли не только все работники станции, но и члены их семей, даже дети. Тринадцатилетний Коля Колчев сформировал из своих сверстников целую бригаду, которая на работе не отставала от взрослых.
И вот над Сарептой появилась немецкая авиация. Это было 8 августа, за две недели до первого массового налёта немецких бомбардировщиков на центр города. Немцам удалось сжечь тогда паровозное и вагонное депо, колёсные мастерские, много вагонов, разрушить пути. В этот день мы убедились, что среди наших скромных тружеников много храбрых людей. Секретарь комсомольской организации Женя Чернышев, коммунисты Михаил Дудкин, Иван Плешаков под пулемётным обстрелом с «мессершмиттов» выводили паровозы из огня; Сергей Королёв, Вася Таланов, облившись водой, расцепляли охваченные пламенем вагоны с боеприпасами; старший стрелочник Игнатов, несмотря на контузию, не уходил со своего поста, лопатой расчищая полотно, заваленное пластами глины, выброшенной при взрыве фугаски; вечно улыбающаяся Нина Швец, которая славилась тем, что умела увлекательно рассказывать молодёжи прочитанное, пробираясь среди горящих составов, оказывала первую медицинскую помощь раненым и обожжённым.
Через несколько дней железнодорожные войска совместно с работниками станции восстановили разрушенные пути. Но теперь выход на юг уже был закрыт: немцы вышли на железную дорогу, соединяющую Сталинград с Кавказом. Весь грузопоток, который шёл через нас, переместился в Заволжье, двинулся на Кавказ через Астрахань, где поезда на паромах передавались через Волгу на новую железную дорогу, только что построенную по западному побережью Каспийского моря.
Сарепта стала маленькой прифронтовой станцией, забитой тысячами вагонов, которые застряли на её путях. Уцелевшие после бомбёжки вагоны стояли вперемежку с разбитыми и сгоревшими. Мы работали уже только внутри сталинградского узла, к которому с трёх сторон подходили немецкие войска. Остался один свободный выход — Волга.
Запылали центральные районы Сталинграда. Телефонная связь внутри железнодорожного узла прервалась. Мы чувствовали себя, как на островке: с одной стороны — Волга, с другой — горящий город, зарево пожарищ, поднимающееся над степными курганами, из-за которых вот-вот могли появиться немцы.
В ночь на 26 августа на станцию прибыл начальник передвижения войск полковник Гусев.
— Кто начальник станции? — спросил он, войдя в наше служебное помещение.
— Я, — вытянувшись по-военному, ответил Александр Иванович Сурков.
— Положение сложное, — сказал полковник. — Надо быть готовыми ко всему. Немцы рвутся к Волге.
— Что требуется от нас? — спросил Александр Иванович.
— Оставьте в помощь нам небольшую группу железнодорожников, остальных отправляйте за Волгу.
Выделенный в эту ночь небольшой коллектив работников станции во главе с её начальником стал называться «армейской группой железнодорожников». Началась жизнь и работа по-фронтовому.
По указанию военного командования станция была ограждена противотанковым барьером со стороны бугра, который тянется вдоль железной дороги с запада. Мы использовали для этого несколько сот колёсных пар, заготовленных для вагонов. На ветке от Сталгэса к песчаному карьеру было выставлено в ряд как заграждение от танков триста вагонов. Такой же противотанковый барьер — сплошную стену вагонов — мы выставили по всему пути от станции Бекетовка на юг, протяжением в двенадцать километров. Ночью, когда надо было пропускать на операцию два бронепоезда, оставшихся на нашей станции, этот двенадцатикилометровый барьер убирался с линии. По освободившемуся пути вслед за бронепоездами проходили санлетучки, подавалось с Волги жидкое топливо для Сталгэса, продовольствие для войск. Движение происходило без огней и звуковых сигналов.
На волжской переправе.
Составители поездов Ткаченко, Андронов подавали сигналы машинисту, выбивая искры из кремня кресалом: одна искра — паровоз двигается вперёд, две искры — назад. К утру бронепоезда возвращались на станцию, маскировались в парках горелым железом под разбитые составы, и движение на линии прекращалось. Путь опять на всём протяжении, где он был виден противнику, заставлялся теми же вагонами и в том же порядке, что и вчера.
Это делалось в течение четырёх месяцев скрытно от немецких наблюдателей, всё это время просматривавших дорогу со степных возвышенностей. Днём, когда вся наша маленькая дорога была перед немцами, как на ладони, она казалась наглухо забитой составами, замершей, парализованной. Сарептские железнодорожники, всю ночь работавшие на линии, с утра забаррикадировавшись от противника, принимались за ремонт паровозов для бронепоездов, оборудовали вагоны для санлетучек, уходили на Волгу перекачивать нефть из баков в цистерны.
Время шло к зиме. Ночи стали длинными. Наши машинисты Иванов, Плешаков, Рыжов делали за ночь по нескольку рейсов с Волги на передовую, на Сталгрэс или на Судоверфь, откуда мы вывозили механизмы и станки на главную дамбу для перегрузки на баржи. На линии работало три-четыре паровоза. Этого было достаточно, потому что в период осады поезда могли курсировать только вдоль фронта, на расстоянии 18 километров от Волги до Лапшинской площадки. Но паровозники беспокоились, говорили: «Начнется наше наступление, протяжённость дороги увеличится — потребуется больше паровозов». Молодой слесарь Алексей Сурин предложил в свободное время восстанавливать разбитые локомотивы. Так как паровозное депо было разрушено, паровозники решили создать ремонтную базу в уцелевшем здании литейных мастерских. За это дело горячо взялись Савенков, Машаров, Соловьев, братья Сахаровы. Пробили стены, сделали смотровые канавы, уложили рельсы, установили поворотный круг. Так работала Сарепта. А немцы считали нашу станцию мёртвой! Немецкие батареи стреляли на наших глазах, но снаряды пролетали над нами, разрывались на берегу Волги, в сарептском затоне. С сентября стала мало тревожить нас и немецкая авиация. В октябре, в ноябре она часто проходила над нами, но всего два раза сбрасывала бомбы в районе станции на всякий случай. Только однажды немецкий лётчик увидел двигавшийся на станции между составами маневровый паровоз. Он обстрелял его из пулемёта. Машинист Мягков был тяжело ранен. Паровоз пошёл без управления. Самолёт кружился над ним, ведя огонь, но составитель поездов Ткаченко сумел все-таки вскочить на паровоз и вовремя остановить его.
