Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь (читать хорошую книгу txt) 📗
Вот аргументы, которые он приводил в своем выступлении за неделю до большевистского переворота:
«Я сказал прямо и просто всему составу Временного правительства, что при данной постановке вопроса (Терещенко) о мире катастрофа неизбежна… В Петрограде ни одна рука не вступится в защиту Временного правительства, а эшелоны, вытребованные с фронта, перейдут на сторону большевиков… Действия правительства ведут к катастрофе… Большевики до сих пор не захватили власть только потому, что они боялись фронта, но кто может гарантировать, что через пять дней (когда произойдет Второй съезд Советов), они не возьмут власть?»
Верховский оказался прав не только как военный, но и как проницательный политик в силу своего природного дара трезво анализировать обстановку. Какие же выводы сделало правительство из дискуссии между Терещенко и Верховским? Подтвердило «верность» союзникам (поистине верность до могилы!) и выгнало Верховского из кабинета [131].
В августе 2011 года одна провинциальная газета опубликовала мою статью «Приключения русского масона», после чего меня нежданно разыскал петербургский историк-следопыт Ю. Сербский, который в силу дальних родственных связей является хранителем архива последнего военного министра старой России. В начале 1914 года, в чине капитана Генерального штаба, он вел в Сербии свой рукописный дневник, знакомство историков с которым, к сожалению, затянулось на целое столетие. У нас завязалась переписка, и весьма любопытная…
Автор: — Многим я задавал загадку: при каких обстоятельствах Нижегородский кремль в последний раз использовался по своему прямому назначению, то есть как военно-оборонительное сооружение? Кто его штурмовал и когда? Увы, это событие совершенно исчезло из городской летописи. Ни писатели-краеведы, ни даже директор музея Нижегородского кремля не могли допустить, что Кремль лихим штурмом взял русский полковник летом 17-го года. Знать, позабыли, как молодой Верховский усмирял бунт солдат, отказавшихся идти на фронт. Понять нежелание этих хлопчиков Можно, но ведь они, варвары, открыли огонь по юнкерам, а затем, совсем озверев, ворвались в госпиталь и выбросили раненых в окно, на штыки своих сослуживцев… У Марины Цветаевой есть стихотворение-реквием («Юнкерам, убитым в Нижнем»). А Верховский, если проследить его действия, уже в июле 1917 года ставил задачу передать всю власть в руки Советов, но без большевиков.
Штурм кремля состоялся 6 июля 1917 года. Газета «Нижегородский Листок» с его описанием имеется в областной библиотеке, в отделе ценного фонда, но состояние этой подшивки критическое: слепой шрифт на плохой бумаге…
Ю. Сербский: — Это и для меня открытие!.. Решительные действия по подавлению анархии в Нижнем раньше считались «карательными экспедициями полковника Верховского». Между прочим, он умел находить общий язык с нижними чинами, и были случаи, когда солдаты носили Верховского на руках. Слова АИВ (инициалы генерала.. — И. М.) о предстоящем восстании большевиков стали классикой. Добавлю, что Верховский был в одном шаге (в бытность военным министром) от установления — легально, в отличие от Корнилова — своей диктатуры в России (это информация из личного архива).
Автор: — Наполеоновские амбиции Верховского распознал не только Кришевский, но и другие дальновидные современники. Ф. А. Степун отмечал, что у него «красивое, холодное, но одновременно и бредовое лицо готовящегося в Наполеоны якобинца». С. П. Мельгунов считал его «подозрительным авантюристом, который пробирается в Наполеоны». 24 октября, пишет он, по Петрограду разнесся слух, что Верховский провозгласил себя диктатором, а Троцкий— военным министром [132].
Кстати, вы будете удивлены, но выражение «враги народа» в официальный оборот ввел не кто иной, как Верховский, и именно в те горячие июльские дни. В изложении «Нижегородского Листка» речь полковника перед строем своей «маленькой армии» звучала так:
Приход московских частей воздействовал на эвакуированных, и они готовы уже были подчиниться, но в это время безответственная толпа черни, обманно заявляя о своих миролюбивых намерениях, окружила москвичей и предательски вырвала у них оружие из рук. Подлыми выстрелами из толпы двое юнкеров были убиты, а один ранен выстрелами в спину. Наши товарищи оказались в плену у врагов народа [133].
Хорошее начало для карьеры бонапартиста!.. Если учесть и характеристику, данную ему в бытность камер-пажом («в высшей степени самолюбивый»), то, пожалуй, стремление к безраздельному превосходству — это природная черта Александра Ивановича.
Ю. Сербский: — Сербский дневник (как и другие документы Верховского) сохранила в Петрограде-Ленинграде сестра Верховского, и о его существовании никто не знал до тех пор, пока он не попал ко мне. Дневником очень интересовался А. И. Солженицын, но, наверное, не лишена смысла кем-то сказанная фраза, что документы такого рода могут быть иногда опаснее, чем динамит, и именно поэтому публикация таких уникальных исторических документов не может быть осуществлена ранее, чем для этого наступит свой исторический срок.
Автор: — Эта фраза принадлежит бельгийскому академику Анри Пиренну, и на нее в своих мемуарах ссылается известный историк Сараевского убийства Николай Полетика [134]. Давайте все же приоткроем исторический занавес…
Ю. Сербский: — Начнем с такой любопытной записи в Сербском дневнике от 4 февраля 1914 года:
Удивительное впечатление производит сербский солдат. Он одет в кожаные лапти (опанки) — национальный вид обуви; чулки с цветным бордюром, и всегда неоправленная шинель. Вид самый распущенный, выправки никакой, я сам видел, как унтер офицер отдал честь с папироской в правой руке. Внешней дисциплины никакой.
Говорят, что очень сильна внутренняя — посмотрим.
Было маленькое собрание у наших хозяев. 4 молодых человека, 1 девица. Угощение — холодная вода и баночка варенья (тарелочек нет), которое вы можете взять раз, когда вам подносят, и все запить водой, положить вашу ложку в ваш стакан воды.
Был телеграфный чиновник Ненадович, которого посылали за границу для изучения дела. Он был простым солдатом 1-й роты 4-го батальона 4-го полка Шумадийской дивизии. Рассказывает:
1) На войну их провожали с песнями, а не плачем.
2) Не было ни одного не явившегося.
3) Люди определенных деревень комплектуют определенную роту. Так что, придя на мобилизацию, он всегда знал — часть родная.
4) Мать, потерявшая 6 сыновей, гордится, что они пали во славу Родины.
5) Что сербы горюют о войне с болгарами и готовы отдать им теперь же часть Македонии.
6) Все мысли направлены теперь в сторону Австрии и тех 3 миллионов сербов, которые там живут под игом немцев и мадьяр.
Чем мог заинтересовать Верховского какой-то телеграфный служака? Или это было просто своего рода такое «хождение в народ»?
Автор: — Не могли под личиной Ненадовича скрываться Мустафа Голубич, один из вдохновителей Сараевского покушения, соратник Владимира Гачиновича? Под таким псевдонимом Голубич позднее писал свои статьи в журнале Анри Барбюса Clartu [135]. Другой его псевдоним— Владимиров. Если Верховский встречался с Голубичем, то мог консультировать его в том или ином ключе. И кто знает, о чем они договорились. Если это на самом деле Голубич (меня, правда, смущает, что он назвался телеграфистом), то наши выводы о миссии Верховского надо как-то согласовать с этим неожиданным оборотом.
