Советские Ракетные войска - Асташенков Петр Тимофеевич (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
В одном из американских журналов был опубликован репортаж двух журналистов, побывавших в шахте во время дежурств стратегических ракетчиков. Характерно само название репортажа: «Мир, полный нервного напряжения». Действительно, у американских ракет как будто кем-то нарочно создается обстановка исключительно тревожная и беспокойная. Заступающим на пост у пускового устройства даются ключ и код на цепочках, которые вешаются на шею, а также заряженный крупнокалиберный пистолет с коротким стволом. «Он, — пишет журнал, — предназначен для защиты от любого незваного гостя». И это пишется о хорошо защищенных в укрытиях расчетах, — выходит, американские ракетчики боятся друг друга.
Характерны слова, которыми начинается описание дежурства: «Наше добровольное заточение началось». Даже по внешности все там напоминало корреспондентам тюрьму. «Все стены и все оборудование окрашены в бледно-зеленый цвет. Этот цвет опротивел нам», — сказал Лямб (один из дежурных офицеров).
Предусмотрительное начальство убрало из-под земли буквально все соблазны. «Голос, записанный на пленку, — мужской. Специалисты решили, что женский голос может вводить в соблазн обитателей уединенной капсулы, что им захочется нажать на кнопки, чтобы послушать его».
Словом, ничего человеческого не оставляет Пентагон дежурным сменам у ракет. Больше того, вся их служба сопровождается нагнетанием страха. Каждый пустяк… превращается в происки невидимого врага.
«Вдруг с панели раздался пронзительный гудок, — пишут журналисты, — и вспыхнула красная лампочка, сигнализирующая о нарушении системы безопасности у ракеты номер пять… Наверху, по приказу снизу, ударная группа из двух человек, вооруженных пистолетами и карабинами, бросилась к машине для того, чтобы расследовать, что случилось с ракетой 5».
Читатель ждет: наверное, какие-то страшные диверсанты нарушили безопасность… Но, сообщают журналисты, «на этот раз нарушителями оказались две белки». И далее без всякого юмора они добавляют по поводу прегрешения агрессивных белок: «Меры безопасности в отношении ракет „Минитмэн“ очень строгие, и каждое нарушение расследуется со всей серьезностью».
Нервная обстановка повлияла на журналистов. «Мы, — говорится об этом в репортаже, — были голодны, хотя не сделали и 50 шагов… Мы ели так, как будто копали канавы.
— Это нервы, — пояснил офицер».
Но поесть журналистам, как и дежурной смене, беспокойное военное начальство не дало. «Обеденный час внезапно был прерван сигналом по „красному телефону“. Звонили из штаба. Звук раздавался высокий, дрожащий, словно голос козодоя, записанный на пластинку при 33 оборотах и проигранную со скоростью 78 оборотов. Он заглушил все другие звуки в капсуле».
Корреспондент поясняет: «Если приказ начать военные действия когда-нибудь поступит, то… раздастся этот дрожащий сигнал и затем послышится настойчивый трескучий голос».
Дрожащий, трескучий… Только такими эпитетами и можно, видимо, охарактеризовать систему оповещения, рассчитанную на то, чтобы держать людей у ракет в постоянном напряжении. Лихорадят их частые проверки, проводимые внезапно.
«В 12 часов 40 минут раздался пронзительный сигнал. Он исходил с борта самолета, летающего на большой высоте. Там постоянно находится один из генералов на случай, если штаб на земле будет уничтожен. Генерал проверял, все ли станции бдительно несут службу».
Через некоторое время снова «внезапный резкий сигнал».
— Трудная служба, — признался офицер корреспонденту. — Со всеми запретами и ограничениями мы вроде роботов.
И уже от себя корреспондент делает вывод:
«Пребывание в капсуле без сна может быть просто мучительным делом… Иногда офицер из другой капсулы усталым голосом жалобно говорит по радио: „Хэлло, Лима, поговори со мной“».
А вот как корреспондент описал свое самочувствие после пребывания в этой атмосфере в течение суток. «Стрелка подошла к шести часам. Время подъема. Вид у нас был неважный. Одежда мятая, глаза красные, рты пересохшие, на щеках щетина. Мы двигались по помещению обессиленные. Заказали завтрак…
После завтрака часы, казалось, совсем остановились… Вдруг мне показалось, что я не смогу дождаться передачи дежурства, обмена ключами, револьверами и кодами. Мне страшно захотелось вырваться из этого ядерного спускового механизма и вернуться туда, где сияет солнце…».
И это пишет человек, пробывший под землей 24 часа. А что же сказать об американских офицерах, находящихся там регулярно? Лучше всего об их состоянии говорит строжайший контроль за ними. Американские журналисты пишут: «Их проверяют по крайней мере каждые 6 месяцев специальные группы, называемые комитетами стандартизации, часто к ним заглядывают инспекторы. Командиры и друзья следят за их душевными волнениями, за чрезмерным увлечением выпивкой, за несдержанностью в гневе и за ненормальными явлениями в поведении».
Действительно, в условиях удушливого атомного психоза психика людей нередко отказывает.
Показательно, что в США проблемы взаимоотношений человека и ракеты наиболее острые. Там приходится принимать специальные «меры предосторожности» против, как американцы говорят, случайного возникновения ядерной войны. Эти меры предосторожности продиктованы полным недоверием американских властей к своим ракетчикам. Они не без основания боятся, что ракеты поднимутся в воздух «из-за механических неполадок или человеческой ошибки в командных инстанциях, протянувшихся от Белого дома до тех лиц, которые находятся в долговременных огневых сооружениях и которым придется фактически вести ядерную войну».
Не веря даже своим офицерам-ракетчикам, власти США требуют, чтобы решение на пуск ракеты осуществлялось двумя лицами. В одной из газет так описывалось взаимодействие этих лиц в дежурной службе 564-го подразделения стратегических ракет: «Капитан Брюс Гендерсон и лейтенант Уильям Пите, разделенные метром пространства, сидят в белых халатах молча за пультом с рядами серых кнопок. Настороженно следят друг за другом и за пультом. Так идет час за часом… Но стоит Питсу пошевелиться, махнуть рукой, как Гендерсон немедленно схватит пистолет и направит на него. Если Пите остается неподвижным, Гендерсон через минуту положит пистолет на место…».
А один американский журнал приводит еще деталь, иллюстрирующую, до какой степени недоверия доходит американская военщина. Ракетчики «будут отделены друг от друга непробиваемым пулями стеклом, с тем чтобы ни один из них не мог убедить другого — может быть, при помощи револьвера — присоединиться к нему, чтобы запустить ракету без соответствующего приказа».
И все эти предосторожности широко описываются в печати. «По мере того, — пишет американская пресса, — как ядерное оружие становится все более сложным, усиливается беспокойство насчет возможности либо аварий в этом механизме… либо психического расстройства у какого-либо лица, занимающего ответственный пост».
Лихорадочно ведется в США гонка стратегических ракетных вооружений, подготовка ракет к боевому применению, разрабатываются агрессивные планы против миролюбивых народов.
Наши стратегические ракеты в надежных руках. Советские люди хорошо знают, что наша страна обладает превосходством над США не только в качестве стратегических технических средств, но и в «прочности» самого решающего в военном деле «человеческого материала». Преданность наших ракетчиков, как и всех советских воинов, идеям марксизма-ленинизма, партии и народу рождает невиданный энтузиазм, стремление своим трудом крепить могущество страны, повышать боеготовность, совершенствовать свои морально-боевые качества.
Советским людям не приходит даже в голову беспокоиться о крепости духа своих воинов. У наших ракетчиков ясное сознание, твердые моральные устои, неколебимое самообладание и выдержка. Все побывавшие в гарнизонах стратегических ракет могут сказать: «Мы не видели пистолетов, направленных одним дежурным на другого, и непробиваемых пулями стекол не видели. Мы видели спокойствие и уверенность, братское доверие, ясные взгляды и ясные лица».
