Унесенные бездной. Гибель «Курска». - Черкашин Николай Андреевич (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗

Вот и версия столкновения пополнилась ещё одним фактом. Как сообщили хорошо осведомленные источники, во втором отсеке затонувшей атомарины найдена задняя крышка торпедного аппарата, выбитая при взрыве торпеды с такой силой, что она приварилась к прочной межотсечной переборке. При «нештатной ситуации» в трубе торпедного аппарата в первую очередь должна была бы вылететь передняя крышка. Но она, по всей вероятности, была прижата навалом другого «подводного объекта», так что «выстрел», точнее, выброс взорвавшейся торпеды произошел внутрь отсека.

Можно спорить о типе поврежденной торпеды, о том, носом или кормовым стабилизатором иностранной субмарины был задет «Курск», но общий ход катастрофы предстает весьма реалистично.

Еще одно мнение весьма сведущего подводника, бывшего флагманского специалиста по живучести – капитана 1-го ранга Михаила Тужикова:

«Как могла уцелеть чужая подлодка, отправив на дно «Курск» водоизмещением в 24 тысячи тонн? На мой взгляд, помогли два обстоятельства. Во-первых, балластные цистерны у «чужой» были полностью заполнены и, следовательно, она находилась в более устойчивом положении, чем «Курск». Наверняка и она порвала себе носовые цистерны. Но у неё они все равно были заполнены водой, так как чужая и не собиралась всплывать. В результате удара у неё мог быть затоплен и первый отсек, вполне допускаю. Но в нормально устойчивом положении под водой подлодка сохраняет живучесть и при одном затопленном отсеке.

Во-вторых, чужая лодка шла выше «Курска». И ударила его, скорее всего, днищем, то есть килевой коробкой. Это наименее уязвимая часть подлодки, куда для остойчивости кладут чугунные балластные болванки ещё при постройке. Конечно, и «иностранке» мало не показалось после удара. Возможно, и там сработала аварийная защита реактора. Но лодка не ударилась о грунт, «оклемалась» и смогла покинуть район катастрофы. Даже на дизелях на время, пока наши искали «Курск», 4-узловым ходом можно было уйти на 250 километров».

Характерно, что многие американцы, не склонные доверять официальным сообщениям Пентагона, развернули свой собственный поиск атомарины-убийцы. В Интернете были созданы свои независимые комиссии по расследованию обстоятельств гибели «Курска». На сороковой день после трагедии русского флота в редакцию «Российской газеты» пришел факс из США: «Ищите лодку с характерными повреждениями в базе британских ВМС Рингс-Пойнт, расположенной в Шотландии. В её гавань, окруженную скалами, возможен срытый заход субмарин в подводном положении…»

Последняя информация из более надежных источников: после трехнедельного ремонта «Мемфис» вышел из Фаслейна на родину. Однако конгрессмены США подняли скандал, требуя от Пентагона доказательств неучастия американских подводных лодок в трагедии русского подводного крейсера «Курск». «Мемфис» был развернут с полпути и возвращен в один портов Англии… Там конгрессмены до него не доберутся?

Официальный представитель Пентагона Крэг Куигли спустя шесть дней после катастрофы заявил, что нет никаких свидетельств того, что какая-либо из американских субмарин могла быть вовлечена в инцидент с «Курском». При этом он произнес классическую фразу: «Мы не обсуждаем операции наших субмарин».

Как бы там ни было, но однажды обсуждать если не операции, то отдельные маневры субмарин придется. Вот и печальный случай с японским траулером говорит о том, что назрело законодательное решение проблем безопасности подводного плавания в открытых водах. Необходим международный кодекс, подобный уже существующему международному своду правил по предупреждению столкновений надводных кораблей.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

БОЛЬ… БОЛЬ… БОЛЬ…

Глава первая

МИТИНА ЛЮБОВЬ

В свои 26 лет капитан-лейтенант Дмитрий Колесников решил для себя раз и навсегда: жениться не буду. Ни на ком и никогда. Насмотрелся на семейные разлады своих друзей и понял, что хорошее дело браком не назовут. От непрошеных советчиков отделывался чеховской фразой: «В квартире порядочного человека, как на военном корабле, не должно быть ничего лишнего: ни кастрюль, ни тряпок, ни женщин». Квартиры, правда, у него не было, зато был корабль, да ещё какой! Новейший атомный подводный крейсер, ракетная гроза авианосцев. Ход этому подводному гиганту давали две турбины, каждая по 50 тысяч лошадиных сил. И весь этот турбинный ураган направлял, сдерживал или доводил до полной машинной ярости он – командир турбинной группы Дмитрий Колесников, по старому чину – инженер-капитан-лейтенант. Это было наследное, можно сказать, семейное дело, доставшееся ему от отца – офицера-подводника и тоже турбиниста. Да и младший брат Александр «турбинил» на соседней однотипной атомарине.

Что бы там ни говорили, но в наши дни, когда большая часть флота влачит жалкое пристеночное существование, служить на плавающем боевом корабле – это заветное моряцкое счастье. И если раньше нужна была «волосатая рука», чтобы подыскать теплое местечко на берегу, то теперь все переменилось – нужна была солидная протекция, чтобы попасть на плавающий корабль. И хотя никакого блата у 26-летнего офицера не было, тем не менее служил он на одном из лучших кораблей российского флота – «Курске». Порукой были его знания, его характер да доброе имя отца, которого хорошо помнили на Северном флоте как классного специалиста.

Разумеется, Колесников-младший не собирался провести жизнь в седьмом отсеке. Он уже сдал зачеты на самостоятельное управление дивизионом движения, а там маячила и новая ступень – командирство над всей атомной машинерией подводного крейсера. Все это плохо вязалось с береговой семейной жизнью, и Дмитрий с упорством, достойным лучшего применения, пояснял всем, кто брался сватать «старого холостяка», что корабельные офицеры раньше 33 лет никогда не женились, что его невеста ещё не родилась, что, как писал Иван Бунин, «женщина очень похожа на человека, и живет она рядом с нами», что жениться надо за три дня до смерти – вот так наживешься…

Но мама думала иначе. Ей с Романом Дмитриевичем, конечно же, хотелось внуков, и поскорее. Поздние дети, как известно, ранние сироты. Ирина Иннокентьевна всерьез озаботилась личной жизнью старшего сына, тем более что и младший – Саша – во всем следовал брату, не дай бог и он объявит себя вечным холостяком.

Приглядываясь к дочерям друзей и коллег, она обратила внимание на молодую преподавательницу биологии в своей гимназии – Ольгу Борисовну. Миловидная, скромная и в то же время строгая, она умела держать в руках непростые старшие классы, более того – увлекать ребят своим предметом. Именно такой ей и хотелось видеть будущую невестку, и её не смущало, что Ольга уже побывала замужем. Вот ей-то она и стала рассказывать о своем сыне-моряке…

Ольга сразу поняла, к чему клонит Ирина Иннокентьевна. «Связать свою жизнь с офицером? Нет уж, увольте!» – решила она для себя. Студенток пединститута охотно приглашали на вечера в военно-морские училища. Еще тогда у неё составилось весьма определенное мнение о курсантах – и по интеллекту, и по воспитанию им было далеко до гардемарин Морского корпуса, чьи стены и классы они унаследовали. Разумеется, ничего этого она не высказала своей старшей коллеге, но никаких радужных надежд на предстоящее знакомство она не питала.

Дмитрий Колесников прибыл из Видяева домой – в отпуск – перед самым Новым годом. Год был непростой – двухтысячный, в гимназии его отмечали широко и с выдумкой. Затеяли карнавал. И как ни устал после нелегкой дороги капитан-лейтенант Колесников, все же, переодевшись в гражданский костюм, он пришел на новогодний бал с мамой.

Все эти преднамеренные знакомства молодых людей по инициативе родителей почти наверняка обречены на неуспех.

– Когда я впервые его увидела, – рассказывает Ольга, – я с трудом сдержала улыбку. Рослый рыжий парень, в слишком коротких для него брюках и явно выросший из куртки-пуховки, являл презабавное зрелище. Эдакая бесформенная медузка. Влюбиться в него с первого взгляда было совершенно невозможно. Да и со второго – тоже. К тому же он совершенно не умел ухаживать за женщинами. Взять за руку или хотя бы под руку, я не говорю о большем – обнять, поцеловать, – это было ему просто не дано. Когда мы шли рядом, он всегда соблюдал «пионерскую дистанцию». Короче, я даже решила, что у него вообще нет интереса к женщинам. Все нежные чувства приморожены Севером. Прямой, резкий, упрямый…