Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (мир книг txt) 📗
Решение, оформленное как постановление правительства, передал телеграммой в округа и на фронты за своей подписью Поскребышев. Правда, этот институт просуществовал лишь две недели и тихо умер, так и не начав функционировать.
Думаю, к предвоенным просчетам Сталина и Генштаба следует отнести и то, что заблаговременно не был детально проработан вопрос о создании чрезвычайного органа руководства страной в военное время - Государственного Комитета Обороны (ГКО) и высшего органа стратегического руководства Вооруженными Силами Ставки Верховного Главнокомандования (СВГК). Они создавались уже после начала боевых действий. Кроме того, был ослаблен Генштаб, в котором, напомню, сменились один за другим три начальника. Эти и другие многочисленные недоработки сразу же остро дали себя знать.
Отрывочные сведения, поступающие из штабов фронтов, данные авиаразведки, сообщения уполномоченных Ставки повергли Сталина в состояние глубокой растерянности. Он сам почувствовал едва ли не парализующее замешательство, слушая очередной доклад Ватутина. Тот негромко, тщательно подбирая слова, информировал о том, что Западный и Северо-Западный фронты пытались нанести контрудары, но слабое авиационное прикрытие, несогласованность действий, плохое артиллерийское обеспечение не дали желаемого результата. Войска понесли большие потери и продолжают отступать. Причем часто - беспорядочно. В особо тяжелом положении оказались соединения и части 3-й и 10-й армии, добавил Ватутин. Они практически окружены. Танковые колонны немцев уже недалеко от Минска...
- Что вы говорите, как у Минска?! Вы что-то путаете?! Откуда у вас эти сведения?
- Нет не путаю, товарищ Сталин, - так же негромко, извиняющимся голосом ответил Ватутин. - Данные представителей Генштаба, посланных в войска, и авиаразведки совпадают. Сегодня можно сказать, что войска первого эшелона не смогли остановить противника у границы и обеспечить развертывание подходящих войск. Фактически Западный фронт прорван... Основные силы окружены...
Сталин уже 23, 24, 25-го, а тем более 26 июня догадывался, что приграничные сражения проиграны, но чтобы за пять-шесть дней пропустить немецкие войска на 150 - 200 километров в глубь территории страны?! Это непостижимо! Что делают Павлов, Кулик, Шапошников? Почему Генштаб не руководит войсками? Неужели это катастрофа? Военные молча выслушивали оскорбительные, злые тирады Сталина и, получив в конце концов разрешение, быстро уезжали к себе, в Генштаб.
Сталин еще не знал, что на фронтах в эти первые дни войны царили полная неразбериха, а порой и хаос. Штабы передавали все новые и новые приказы и распоряжения, которые отставали от стремительно меняющейся обстановки. Так было не только на Западном фронте, где ситуация сложилась просто катастрофическая, но и на других фронтах. Командир 8-го механизированного корпуса Д.И. Рябышев вспоминал позже о первых днях войны (в специальной записке, направленной в Генеральный штаб): "Только в 10.00 22-го мной был получен приказ командующею 26-й армией о сосредоточении корпуса западнее г. Самбор. Совершив 80-километровый марш к 23.00, войска корпуса сосредоточились в указанном районе. В 22.30 получен новый приказ - к 12.00 23-го корпус должен выдвинуться на 25 км восточнее Львова. Во второй половине дня корпус, переданный уже 6-й армии, получил указание выйти в р-н Яворов... Вышли. В 23.00 командующий Юго-Западным фронтом своим приказом поставил новую задачу: выйти в р-н Броды и с утра 26-го нанести удар по противнику в направлении Берестечко. А перед этим за полутора суток корпус совершил 300-километровый марш... В районе Броды 8-й механизированный корпус сосредоточился 25 июня. С утра перешли в наступление, достигнув частичного успеха, но в целом корпус задачу не выполнил. Горючего не было. В воздухе - только немецкая авиация. В 4.00 27-го получили новый приказ: корпус отводился в резерв фронта. Начали отвод. В 6.40 - новый приказ: нанести удар по противнику в направлении Броды Дубно. Но войска уже начали отход. В 10.00 на КП корпуса прибыл член Военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н. Вашугин, который, угрожая мне расстрелом, требовал выполнения приказа... Позже было установлено, что намечаемое ранее штабом фронта наступление было отменено... Лишь 2 июля, занимая оборону в составе двух дивизий, узнали, что приказ о наступлении давно отменен... Выходили из окружения по частям. По приказу командующего фронтом отошли в район Проскуров. Послали донесение в штаб фронта в Житомир, но город был уже взят противником..." В результате боев и бесконечных маневров, по свидетельству Д.И. Рябышева, "на левый берег Днепра было выведено не больше 10% танков и 21% бронемашин. В дальнейшем корпус был расформирован..."713.
Я кратко пересказал горестный рассказ генерала Рябышева, которому не откажешь в мужестве. Но в первые дни и недели войны высшее и фронтовое руководство, ошеломленное непредвиденным развитием событий, вносило своими неадекватными обстановке действиями еще больше путаницы. Бесконечные перемещения, отсутствие гибкого взаимодействия, утрата управления соединениями и объединениями, незнание истинной обстановки лишь усугубляли и без того крайне тяжелое положение войск. Расплата за то, что в предвоенные годы армия была обезглавлена, оказалась жестокой. Одного жертвенного мужества и стойкости советских солдат, щедро поливших своей кровью отданные врагу земли, было недостаточно.
Довоенные просчеты, нераспорядительность, боязнь провокаций, слабая подготовка многих вновь выдвинутых командиров и командующих сделали армию и оборону рыхлой, трудноуправляемой, быстро теряющей веру в себя. Газеты писали о героизме пограничников, о подвигах летчиков и танкистов, о том, что страна поднимается на отпор врагу... Все это было так. Но на фронте, и это уже нельзя было скрыть от народа, надвигалась катастрофа. Сталин чувствовал, что страна смотрит на него, вождя, столько раз вместе с Ворошиловым заверявшего советских людей, что Красная Армия способна сокрушить любого врага. В эти дни его "стальная" воля была сильно деформирована и никак не могла распрямиться. Временами ему казалось, что положение просто безвыходное. Когда при очередном докладе Ватутин показал на карте отход 8-й и 11-й армий по расходящимся направлениям, Сталин ясно увидел колоссальную брешь между Западным и Северо-Западным фронтами, достигавшую 130 километров! Главные силы Западного фронта были или окружены, или разбиты. А Юго-Западный фронт пока держался более достойно. Как мог он, Сталин, не послушать специалистов и отмести идею о наиболее вероятном направлении главного удара на Западном фронте? Какое затмение нашло на него? Почему его не убедили? Во всех кампаниях в Европе Гитлер рвался прямиком к столицам, чтобы быстрее вынудить противника к капитуляции. Почему военные не обратили его внимание на эту особенность стратегии немцев? Ведь теперь потребуется колоссальная перегруппировка войск. А время не ждет!
