Завоевание полюсов - Пименова Эмилия Кирилловна (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений TXT) 📗
Амундсен начал свое замечательное плавание в августе 1910 года, но никто из находившихся с ним на корабле не был посвящен в его планы, когда «Фрам» вышел из норвежской гавани. Первая остановка должна была быть на острове Мадейра, и там он намеревался сообщить своим спутникам, что вместо Северного полюса «Фрам» отправится к Южному.
«Когда мы вышли из Фунгальского рейда, — говорит Амундсен, — то я почувствовал, что настал момент, когда я должен был сообщить моим товарищам свой план путешествия к Южному полюсу, — план, выработанный мной уже год тому назад. Наверное все участники этого путешествия не забудут этот жаркий полдень у острова Мадейра, когда все были вызваны на палубу. Едва ли кто-нибудь думал тогда об Антарктике или Южном полюсе, когда лейтенант Нильсен развернул карту южного полушария, и я в общих крупных чертах изложил свой план и причины, по которым я скрывал его до этой минуты. От времени до времени я украдкой наблюдал за выражением лиц присутствующих. Сперва, как и следовало ожидать, в них отражалось только удивление, но еще прежде чем я кончил говорить, все лица уже сияли от радости, и я мог заранее знать, какие получу ответы, когда буду спрашивать каждого отдельно о согласии. Действительно, когда я начал перекличку, то каждый твердо и поспешно ответил мне: „да“. Не могу выразить, какую радость я испытал при этом. И в тот вечер не я один был доволен. Все были так оживлены и так радовались, что скорее можно было подумать, будто мы уже выполнили свою задачу, чем то, что мы еще только готовимся к ней. Но в данный момент у нас не было времени обсуждать события. Надо было успеть в течение двух часов написать письма домой и сообщить близким о перемене. Почта была вручена моему брату, который провожал меня. Он должен был довезти ее до Христиании и оттуда разослать ее по адресам. Мои товарищи прекрасно отнеслись к сообщенной мной новости. Но как отнесутся к ней на родине? Впоследствии мы узнали, что много было произнесено по этому поводу слов и злых и добрых, впрочем, в то время мы не особенно заботились об этой стороне дела. Мы отправлялись в свое большое путешествие словно на танцевальный вечер, все были веселы, смеялись и острили более или менее удачно сами над собой, над тем, что никто не допытывался, в чем дело. Ведь на „Фраме“ были люди, проведшие несколько лет внутри северного полярного круга и имевшие большой опыт, но громадная антарктическая твердая земля для всех была „неведомой страной“. Только я один побывал в антарктических областях и один или двое из моих товарищей, обогнувших мыс Горн, видели вблизи ледяную гору, и это было все!..»
План Амундсена заключался в том, чтобы от Мадейры идти прямо через Атлантический океан к югу, под парусами, пользуясь пассатным ветром и дальше южнее, от мыса Доброй Надежды и Австралии, затем повернуть к востоку и к новому 1911 году проникнуть через пловучий лед в море Росса. Он выполнил тщательно этот план, выработанный им еще в 1909 году, в его доме, близ Осло.
Результаты путешествия доказали, что все расчеты и вычисления Амундсена были правильны. Излагая свой план, он сделал следующие заключительные замечания: «Мы должны вернуться из своего путешествия на полюс к 23 января»… И в самом деле, 25 января 1912 года они вернулись во Фрамгейм (так названо было место их зимовки), и вернулись победителями!
«Но если мои вычисления были не плохи, — говорит Амундсен в своем описании путешествия, — то мой помощник Нильсен достиг в этом отношении прямо волшебства. Я довольствовался тем, что вычислял дни, а он даже устанавливал часы. Он высчитал, например, что мы достигнем Ледяного плато 15 января 1911 года. Расстояние же от Норвегии до Ледяного плато равняется приблизительно 30.000 килограммов, и мы прибыли туда днем раньше, т. е. 14 января».
Как тщательно обдумывал Амундсен все детали своей экспедиции, доказывает следующий рассказ:
«Средства у нас были самые скромные, — говорит Амундсен, — и мне приходилось по нескольку раз переворачивать каждую монетку, прежде чем решиться истратить ее. Вопрос об одежде один из главных в полярных экспедициях, и я находил, что руководитель экспедиции должен лично позаботиться об одежде всех участников. Конечно, наше обмундирование не отличалось изяществом, но оно было теплое и практичное. Я приобрел для этой цели 200 шерстяных одеял. Правда, они были загадочного цвета и с незапамятных времен служили нашим морякам. Наверное они могли бы рассказать не мало жутких морских историй. Как только они попали в мои руки, я первым делом отправил их в красильню, и когда они вернулись оттуда, то их нельзя было узнать. Они отливали чистейшим синим цветом.
Я намеревался превратить их в полярные костюмы и решил прежде времени не открывать их происхождения. Ведь, пожалуй, ни один портной на свете не согласился бы шить платье из старых шерстяных одеял! В моей рабочей комнате эти одеяла были навалены повсюду, когда явился портной. Я указал ему на них и, сделав самое невинное, равнодушное лицо, прибавил:
— Только что получил из-за границы. Необыкновенно счастливый случай. Мне удалось дешево получить эту партию образцов.
Я заметил, что портной как-то покосился на меня. Наверное, ему показалось, что образцы немного велики, но он все же стал рассматривать материю на свет.
— Очень густо вытканная материя, — заметил он. — Я готов даже думать, что она не тканая, а валеная.
Я оставил портного считать образцы и уже начал радоваться успеху своей хитрости, как вдруг услышал его дикий возглас, похожий на рев разъяренного быка. Я бросился к нему и увидал, что он стоит среди массы наваленных синих одеял и размахивает некрашеным одеялом, не оставляющим никакого сомнения относительно своего происхождения. Я забыл спрятать этот образец. Портной поглядел на меня с невыразимым презрением, и ушел. Однако, мне все же удалось, в конце концов, сшить платье из этих одеял, и я смело могу сказать, что ни одна экспедиция не имела такой теплой и прочной одежды».
Огромное значение для полярных путешественников имели собаки, и Амундсен чрезвычайно тепло отзывается о своих четвероногих спутниках:
«В шесть часов утра, по выходе из палатки, каждого приветствовал радостный вой его упряжных двенадцати собак, — говорит Амундсен. — Они лаяли и визжали, рвались с цепи, прыгали и вертелись от радости. И прежде всего надо было обойти всех, поздороваться с каждой отдельно, каждую погладить и приласкать и немножко поболтать с ней. Это были великолепные животные. Как ярко выражали они свое удовольствие при малейшей ласке!
Ни одно чувствительное домашнее животное не смогло бы проявить больше любви и признательности, чем эти прирученные волки. Но они были ревнивы ужасно, и если приласкать одну из них, то остальные начинали выть и старались сорваться с цепи, чтобы броситься на ту, которой было оказано предпочтение».
В январе 1911 г. корабль уже проехал расстояние в 30.000 километров и достиг Китовой бухты, глубоко врезывающейся в ледяной барьер и находящейся в самой южной части моря Росса. Эта бухта была открыта Борхгревинком во время его первого путешествия к Южному полюсу, и там он высадился и первый вступил на лед антарктического материка. Амундсен верно рассчитал, что этот залив даст возможность кораблю пройти как можно дальше к югу, и выбрал местом высадки ту часть побережья, откуда легче было подняться на вершину плоскогорья, простирающегося вплоть до самого полюса.
«Фрам» стал на якоре у подножья ледяной стены, перед краем ледяного плоскогорья, местами достигавшим до 30 метров высоты. Оттуда ежегодно, во время антарктического лета, отделяются огромные ледяные массы, падают в море и уплывают в виде айсбергов.
Айсберги.
Поблизости того места, где остановился корабль, Амундсен устроил зимовку.
Когда все было готово, «Фрам» покинул полярных путешественников, за которыми он должен был вернуться на следующий год. Оставшиеся на Антарктическом материке исследователи в течение февраля и марта совершили несколько экскурсий в южном направлении и устроили три склада провизии, где оставили в общем 30.000 килограммов всяких припасов и 1.100 килограммов моржового мяса. Кроме того, еще до наступления зимы, которая, как мы уже отмечали, в этих широтах совпадает с нашим летом, на месте зимовки был устроен склад 60.000 килограммов моржового мяса. Это был запас провизии для 110 эскимосских собак-экспедиции.
