Партизанские отряды занимали города - Жигалин Яков Павлович (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Моя встреча с генералом Бржезовским очень символична. Она как бы подытоживала борьбу двух сил и являлась очной ставкой представителей старой царской армии и молодой народной революционной армии.
Бржезовский представлял старую военную школу с ее закоснелыми традициями, опиравшуюся на палочную дисциплину, рассчитанную на слепое выполнение приказа солдатом-машиной. Неспособность старых офицеров мыслить свободно, критически мне пришлось наблюдать позднее в разговорах о причинах победы партизан. Они никак не могли понять, почему почти безоружные партизаны, под руководством командиров, не имевших военного образования, побеждали хорошо вооруженные колчаковские войска, руководимые квалифицированными офицерами.
В моем лице было представлено партизанское командование, свободное от догм и канонов старой военной школы и опиравшееся на природный ум и смекалку русского народа, на революционный порыв масс, на смелую инициативу партизанских командиров. Я отнюдь не склонен приписывать наши победы одному высшему командованию партизан. Как ни велики были полководческие способности таких самородков, как Мамонтов и Громов, они ничего не могли бы сделать без проявления высокого революционного подъема и военной инициативы среднего звена командиров.
Квалифицированные офицерские кадры, большое преимущество в вооружении и снаряжении, широкая помощь со стороны иностранных покровителей не спасли армию Колчака от разгрома. А помощь иностранных интервентов Колчаку была огромной и всесторонней. Они поставляли не только вооружение, снаряжение и разные материалы, но и живую силу. По признанию такого авторитетного свидетеля, как французский министр иностранных дел, по далеко не полным данным, на стороне Колчака сражалось: чехословаков — 55 тысяч, сербов — 4, поляков — 14, итальянцев — 2, англичан — 1,6 тысячи и французов — 760 человек. Всего же 77 860 человек. Кроме того, на Дальнем Востоке имелось войск японских—175 тысяч человек и более 10 тысяч — американских и канадских. Эти цифры красноречиво говорят о масштабах иностранной интервенции и о силе восставшего народа, который с помощью Красной Армии одолел интервентов.
Кроме интервентов, для подавления партизанского движения Колчак и атаман Семенов держали огромную армию — более 100 тысяч человек. Из них: в Алтайской губернии — 25, в Енисейской — 22 и в Забайкалье 18 тысяч.
Здесь уместно будет сказать и о размахе партизанского движения. По неполным данным, численность партизан на конец 1919 года составляла:
1. Западно-Сибирская армия Мамонтова — 40 000.
2. Горно-Алтайская дивизия Третьяка — 18 000.
3. Чумышская дивизия Ворожцова —10 000.
4. Томская дивизия Шевелева-Лубкова — 18 000.
5. Армия Кравченко и Шетинкина — 23 000.
6. Тасеевский отряд Яковенко-Буда — 8000.
7. Партизанские отряды Иркутской губ. — 25 000.
8. Забайкальская дивизия Журавлева —15 000.
9. Партизанские отряды Амурской обл. — 10 000.
10. В Приамурье и Северном Сахалине — 6000.
11. Партизанские отряды Приморья—15 000.
Итого: — 188 000 [25].
Сюда не вошли многие мелкие отряды Омской, Томской губерний, Семипалатинской области и других районов.
Приведенные цифры показывают, какие огромные масштабы приняла гражданская война в Сибири и на Дальнем Востоке и какие силы белогвардейцев и иностранных интервентов участвовали в безуспешном подавлении партизанского движения. С полным основанием можно сказать, что, только опираясь на штыки интервентов, русская контрреволюция временно захватила здесь власть. Партизаны Сибири и Дальнего Востока своей героической борьбой оказали неоценимую помощь Красной Армии. В. И. Ленин говорил: «Увидев обман, испытав насилия, порку, грабежи от офицеров и капиталистов, уральские рабочие и сибирские крестьяне помогли нашей Красной Армии победить Колчака» [26].
Конечно щедрая помощь Колчаку оказывалась иностранцами недаром, а в расчете на захват и эксплуатацию природных богатств Сибири и Дальнего Востока. Кроме того, Колчак передал золота из русского золотого запаса; Англии — 2883, Японии — 2672, США — 2118 и Франции — 1225 пудов [27].
В Барнаул
Вскоре после занятия партизанами Барнаула штаб нашей армии из Поспелихи переехал туда. Партизаны чувствовали себя хозяевами. Помогали барнаульским большевикам, вышедшим из подполья, налаживать Советскую власть в городе, где был установлен строгий революционный порядок. Давно ли партизаны переживали тяжелые дни и недели и часто были неуверены в завтрашнем дне. Теперь же многие пьянели от ощущения свободы, и каждый по-своему реагировал на это. Своевольные и невыдержанные натуры искали выход своим чувствам в вине. Были случаи самовольного ухода домой. Поэтому вопрос о поддержании дисциплины и порядка стоял для нас очень остро и отнимал у командного состава партизан много сил и времени.
Хороший пример дисциплинированности и выдержки показывали части 26-й дивизии, соседство войск регулярной Красной Армии, вошедших в Барнаул, сдерживало порывы некоторых горячих партизанских натур.
Партизанское командование было радо общению партизан с красноармейцами. Советское же командование боялось дурного влияния партизан на красноармейцев. 15 декабря всем дивизиям и инспектору пехоты штаб 5-й армии разослал телеграмму, в которой предлагалось «во избежание заражения партизанщиной наступавших красных полков и повторения махновщины, принять к исполнению следующее» [28].
Далее шли шестнадцать пунктов, направленных на изоляцию красноармейцев от партизан, ведение «широкой, словесной повальной (подчернуто мною — Я. Ж.) агитации преимущества правильной армии над повстанческими отрядами…» очищение от недисциплинированных и склонных к партизанщине, суровую борьбу со всеми проявлениями бандитизма и т. д. и т. д.
Было ясно, что авторы такого приказа совершенно не знали ни сущности нашего партизанского движения, ни настроений партизан.
Мы тогда не знали об этом ненужном и оскорбительном для партизан приказе, но чувствовали со стороны некоторой части командиров Красной Армии предубежденность и недоверие, а со стороны бывших военспецов — высокомерное и пренебрежительное отношение. Это неизбежно отразилось на взаимоотношениях партизанских и советских командиров и вызвало недовольство партизан. «Что же такое получается, — жаловались они, — мы, как солнце, ждали Красную Армию, а теперь чувствуем какое-то недоверие». Воистину этот приказ был ложкой дегтя в бочке меда и принес большой вред. В нем явно отразились антиленинские установки Троцкого, последователи которого были и в Реввоенсовете 5-й Армии.
В двадцатых числах декабря Реввоенсовет 5-й Армии вызвал Мамонтова в Омск. С Мамонтовым поехали интендант нашей армии Чеканов и я.
Наш путь лежал через недавно освобожденный от белых Новониколаевск (Новосибирск). В городе нас поразило скопление советских войск и плененной колчаковской армии в 30 000 человек, наличие огромных трофеев. Нормальная жизнь еще только налаживалась. Все лазареты и больницы были забиты больными колчаковцами. Сыпной тиф валил их тысячами. Несмотря на принятые меры предосторожности, сыпняк проник в Красную Армию. И вот недавние враги, лежа рядом, метались в горячечном бреду. Для борьбы с тифом была создана специальная чрезвычайная комиссия «Чека-тиф», наделенная большими полномочиями.
Движение по железной дороге было расстроено убегавшими колчаковцами. Даже по вызову Реввоенсовета железнодорожники не могли предоставить нам классный вагон и предложили самим поискать вагон на путях. После длительных поисков мы наткнулись на один хорошо сохранившийся вагон служебного типа. Оказалось, что в нем удирала на восток английская миссия при Колчаке. Проводник вагона был русский, встретил нас очень недружелюбно. Но когда узнал, что Мамонтов — командир партизан, то у него затряслись от страха руки, и он открыл нам все двери. По этому маленькому примеру можно было судить, как страшились партизан колчаковцы и их холуи.
