Миф о вечной империи и Третий рейх - Васильченко Андрей Вячеславович (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Самым важным требованием младоконсерваторов было врастание могущественных профессиональных объединений в государственную систему. Профсоюзы, рейхсвер, крестьянские союзы и так далее должны были быть уравнены в правах с политическими партиями, которые пока единственные могли определять характер государственной власти. Херрфардт писал: «До сих пор спор о разумности и целесообразности профессионально-сословного представительства вращался лишь вокруг его предназначения как средства выражения истинных интересов отдельных слоев населения. Теперь исходя из этого возникает задача сделать профессиональные объединения носителями общественной власти в государственной, чтобы они в собственных интересах предпочли анархическому распадению власти сотрудничество с государством». Младоконсерваторы сделали очень ловкий маневр: требование, чтобы государство опиралось на полные жизни народные силы, в свое время было одним из самых серьезных и эффективных аргументов против сословной структуры общества. Теперь то же самое требование, с указанием тех же полных жизни, но неиспользуемых в политике народных сил, стало аргументом в пользу профессионально-сословных претензий. Лозунгами, которые должны были обеспечить участие во власти трех крупнейших социальных слоев (рабочих, крестьян и предпринимателей) стали: «деполитизация экономики» и «политика классового сотрудничества». Но при этом единогласно высказывалось мнение, что профессионально-сословное представительство не должно было подменять государственную власть: «Оно по своей природе должно представлять интересы отдельных групп и личностей, которые никогда не могут быть приравнены к государственным интересам». Но профессионально-сословное представительство должно было стать наряду с парламентом влиятельнейшим фактором, который бы определял развитие немецкого общества. В 1920 году в «Совести» было напечатано несколько статей [5], в которых обсуждались функции провозглашенного конституцией Имперского экономического совета. Младоконсерваторов не устраивал консультативный характер этого совета. Херрфардт вообще полагал, что все решения в советах должны приниматься не голосованием, а с учетом мнения организаций, представляющих интересы различных слоев.
Профессионально-сословное представительство в определенной мере противопоставлялось парламенту, где решения принимались простым голосованием. Профессиональные же объединения должны были выбрать путь переговоров, так как их целью являлось установление социального компромисса. Ожидалось, что подобная система сделает парламентские решения более объективными. Однако переносить практику экономического компромисса на парламентский уровень было утопией. Партии вовсе не волновало, что решение большинства не было соглашением о компромиссе. Мы коснулись той дилеммы, из которой Веймарская республика не только не смогла выпутаться, но окончательно запуталась. То, что считалось в частной жизни неписаным законом и правилами хорошего тона, потеряло всякое значение для жизни политической, что в итоге вело к невыдержанному парламентскому стилю, двойной морали, которая получила такое распространение, что постепенно перешла из политики в обыкновенную жизнь. Кажется спорным, что профессионально-сословная реструктуризация смогла бы разрешить эту дилемму. Именно по этой причине Херрфардт предлагал принимать законы в специальном комитете, который бы состоял из представителей действующего парламента и консультантов из числа Имперского экономического совета. Он надеялся, что таким путем сможет сохранить экономическую компетентность Имперского совета, который будет отгорожен от парламентской системы, а его изначальная совещательная функция приобретет совершенно новое значение.
Появление на свет упомянутого выше Законодательного комитета значительно уменьшило влияние рейхстага, а общие собрания Имперского экономического совета были бы сведены до уровня необязательных дискуссий. Теперь становится понятно, почему авторитетные парламентарии, несмотря на все призывы, газетные статьи, программные документы, отказывались от идеи профессионально-сословного устройства общества — ведь это фактически бы поставило крест на власти парламента.
Удивительно, но факт — наиболее живой отклик сословные идеи находили в католических районах Германии. Сословное мышление даже одобрялось специальной энцикликой. Среди защитников этих идей оказался и австриец Отмар Шпанн. Распространенный главным образом в романских странах синдикализм, а также его английский вариант — гильдийный социализм, базировались на сословных принципах. При этом младоконсерваторы всегда склонялись в сторону английского гильдийного социализма, который провозглашал верховенство государства над экономикой, в то время как синдикализм отдавал предпочтение экономическому началу. Сам Мёллер ван ден Брук указывал на разнообразие влияний, которые испытывали члены Кольца, когда разрабатывали сословную теорию: «Корпоративные и синдикалистские представления смешивались, не без того чтобы учитывать перспективы советской идеи и принимать во внимание ее включение в немецкое сословное государство».
Но младоконсерваторы полагали, что этой цели можно было достичь лишь благодаря революционному перевороту. Сам же Мёллер ван ден Брук писал по этому поводу: «Скорее всего мы понимаем под немецким социализмом корпоративное восприятие государства и экономики, которые должны утверждаться революционными способами, но при этом оставаться консервативными». При этом настойчиво указывалось на то, что Веймарская республика не подлежала реформированию, а стало быть, ее надо было саботировать.
Во время стабилизации республики, которая пришлась на 1924–1928 годы, дискуссии о «второй революции», казалось бы, смолкли.
Однако во время мирового экономического кризиса «вторая революция» стала излюбленной темой для обсуждения среди ряда военизированных группировок, в том числе в среде мятежных CA, которые отказывались принять легальный путь прихода к власти, которого придерживался Гитлер. Конец этим спорам был положен 30 июня 1934 года во время «ночи длинных ножей».
Восточная идеология и национал-большевизм
Наученный опытом Семилетней войны Фридрих Великий в свое время наказывал своим наследникам, чтобы они во что бы то ни стало сохраняли дружеские отношения с Россией. Полтора столетия этот наказ худо-бедно выполнялся, и Пруссия, а затем Германия не имели поводов для раскаяния в подобной внешней политике. Но в XX веке завещание Фридриха Великого было нарушено. Для Вильгельма II и Гитлера подобная вольность имела поистине катастрофические последствия.
За год до окончания Первой мировой войны коалиция союзников, воевавшая против Германии, распалась, и немецкое социалистическое правительство неожиданно оказалось запертым между двумя враждующими друг с другом блоками. Ноябрьская революция стала радостным событием для большевистского правительства, «Путь на Берлин», который должна была проложить немецкая революция, казалось, был свободным. Вместе с многочисленными поздравительными адресами немецкое революционное правительство получало также предложение от Советской России прислать в Германию два грузовых эшелона с зерном, чтобы хоть как-то исправить крайне напряженную обстановку с продовольствием. Ответ из Берлина не заставил себе ждать. 19 ноября 1918 года немецкое революционное правительство поблагодарило Советы, но тем не менее от предложенной помощи вежливо отказалось. В те дни США обещали поставить в Германию еще большее количество зерна. В Москве восприняли подобное заявление как плевок в лицо. Истинная причина для подобного отказа виделась большевикам в традиционной враждебности, которую испытывала немецкая социал-демократия по отношению к России. Подобная враждебная политика в отношении восточного соседа была недальновидным шагом, что очень быстро поняли в Германии. Начало версальского диктата в корне изменило взгляд на Россию. Ллойд Джордж предвидел подобную трансформацию и в своем секретном меморандуме требовал от Клемансо смягчить требования, предъявляемые к Германии: «Самая большая опасность, которая мне видится в сложившейся ситуации, состоит в том, что Германия может заключить союз с большевизмом и направить ее ресурсы, ее умственные способности, ее гигантскую мощь на высвобождение революционных фанатиков, чья мечта — завоевать силой мир для большевизма»,
