Деградация и деграданты: История социальной деградации и механизмы её преодоления - Шапталов Борис Николаевич
Но у рыночной экономики экспансионистского типа есть пределы нормального развития. Проблему пределов производства порождает возможность практически неограниченного роста выпуска промышленных товаров. Все правительства, начиная с XX века, озабочены ростом экономики. Снижение темпов вызывает большую озабоченность в прессе, деловых кругах, парламенте. Фетиш роста вызван необходимостью наращивать доходы, ведь прибыль — главный источник роста благосостояния не только капиталистов, но населения и государства. Чем больше госбюджет, тем больше у правящего класса возможностей для проведения внутренней и внешней политики. Но что делать, когда темпы роста производства товаров начинают опережать рост платежеспособности населения не только одной страны, но и всего мира? Научно-технический прогресс за последние двести лет был столь мощен и стремителен, что позволяет производить «неограниченное» количество товаров. Но как их продать, если люди получают ограниченный доход?
В США, вроде бы, нашли выход: создали систему искусственных мер по стимулированию спроса, которая затем распространилась по миру. Это:
а) потребительский кредит и б) вынос производства в регионы с дешевой и дисциплинированной рабочей силой.
Потребительский кредит есть способ увеличить продажи товаров с оплатой в рассрочку. Банки гарантируют функционирование долговой цепочки: производитель в долг берет сырье, затем торговая сеть в долг принимает произведенный продукт и отдает в долг покупателю. Это позволяет наращивать производство, но опять же до каких-то приемлемых размеров всеобщей задолжности.
Массовый вынос производства в регионы с низкими издержками (по зарплате, пенсионным отчислениям, налогам и пр.) удешевляет товары, расширяя, тем самым, круг покупателей. Такая практика выгодна и принимающей стороне, особенно «развивающимся» странам, не способным создать современное производство. Прибыли от деятельности иностранных компаний увеличивают доходы населения и госбюджета, что тоже способствует росту объемов реализованных товаров. Но и здесь возможности экспансии балансируют на грани исчерпания. Приходится прибегать к политике надувания «пузырей» в сфере кредита и денежных доходов населения, которые со временем неизбежно лопаются.
О том, что рыночная экономика имеет объективные пределы роста было заявлено и теоретически обосновано еще в XIX веке. Самым известным экономистом в этом ряду был Карл Маркс. Собственно по этой причине он и Энгельс объявили о приближающемся закате капитализма, хотя в «Манифесте Коммунистической партии» отдали капитализму должное как мощному средству прогресса. Однако, по их мнению, перманентное перепроизводство товаров приведет к столь мощному кризису, что сделает дальнейшее существование капитализма невозможным («производственные отношения придут в антагонистическое противоречие с производительными силами, экономический базис — с политической надстройкой»), и предложили принципиально иную альтернативу — коммунизм. Но капитализм (опять же экспансионистский, а не капитализм «вообще») нашел выход из положения, раздвинув рамки экспансии на весь мир (глобализировался). Были найдены способы повысить покупательную способность населения развитых стран в десятки раз. К большому удивлению марксистов появилось «общество потребления». Это отсрочило проблему пределов роста на полтора столетия, но не сняло ее как таковую.
Выходит, необходимо изыскивать иные пути экспансионизма, чем просто наращивать индивидуальное потребление. Они тоже давно известны. Это общественные расходы: строительство дорог, муниципального жилья, финансирование фундаментальной науки, исследование космоса, экологических программы и т. д. Но и у общественных расходов есть существенный изъян: они малодоходны и, подобно современному механизированному производству, задействуют слишком мало людей. Если проблема решается путем перекачивания средств из доходных сфер в малодоходные через налоги, то, что делать с лишними работниками, не ясно. Производительность современной техники достигла такого уровня, что позволяет обеспечить промышленными товарами всю планету примерно с 400-миллионами занятых. Чем занять остальное население? В «развивающихся» странах положение спасает низкая производительность труда. Сотни миллионов трудятся на своих земельных участках или ремесленных мастерских, хотя их легко можно заменить современными технологиями. В развитых странах, чтобы не росла безработица, систематически сокращали рабочий день и увеличивали отпуска. Проблему избыточной рабочей силы смягчил переход к так называемой «экономике услуг». Ныне не менее 70 % работающих развитых стран больше не заняты в реальном секторе, а занимаются оказанием многочисленных «услуг» друг другу. Конечно, услуги парикмахера и дантиста важны, но они не обогащают общество, хотя стоимость их работы включается в валовой внутренний продукт (ВВП). А реальный продукт в развитых странах производят от силы 30 % занятых (в сельском хозяйстве всего 3–5 %, тогда как в слаборазвитых странах эта доля может достигать 80 %), и эта доля постоянно сокращается. Сфера услуг становится завуалированной системой «общественных работ для безработных»: с одной стороны люди заняты, а с другой — действительный доход от многочисленных охранников, всевозможной обслуги, части чиновников из раздутого бюрократического аппарата — практически нулевой. В таких государствах неизбежно начинается эрозия трудовой этики и трудовой мотивации.
И чем больше среди работающих торговцев, юристов, консьержек, риэлтеров, гадалок и т. д., тем выше их доля в ВВП и тем быстрее растет внешний и внутренний долг, а также инфляция. Причем инфляция (т. е. «производство» лишних денег) выступает в виде внутренней и «экспортируемой». Инфляция, особенно «экспортируемая» по каналам международных валютных операций в страны с пассивной экономикой, куда, кстати, входит и Россия, покрывает фиктивную долю ВВП государств-экспансионистов.
Правда, есть и другой способ «сжигания» излишков товаров и капиталов — война и гонка вооружений. Вторая мировая война позволила полностью устранить последствия мирового экономического кризиса, начавшегося в 1929 году. Но это крайность, тем более в эпоху ядерного оружия. Желательно искать способы, которые бы не доводили индивидуальное потребление до абсурда, в ином случае необходимо переходить к полубесплатной раздаче товаров (через полудармовое кредитование), что, естественно, подрывает саму основу рыночной экономики — получение прибыли.
Уже говорилось, что античная демократия погибла потому, что потеряла сердцевину своей энергетической силы — свободный труд граждан. Он стал вытесняться трудом рабов, а местное производство замещаться дешевым импортом из подконтрольных стран. Те же процессы идут в современных развитых странах. Только на место рабов заступает техника и автоматизация при сохранении фактора дешевого импорта, обрекающего на гибель целые отрасли. Там же, где техника не может заменить ручной труд, завозятся гастербайтеры.
С ростом производительности труда растет социальный паразитизм. Прежняя эксплуатация богатых бедными парадоксально сменяется эксплуатацией иного типа: бедные как бы облагают данью активную часть населения. И опять же в этом ничего нового нет. Впервые этот феномен был зафиксирован в античной Греции. Бедняки-избиратели охотно голосовали за обложение налогами и поборами имущих, что, в свою очередь, подрывало экономику. Заканчивался этот процесс пришествием диктаторов (в Греции диктатор назывался «тиран»), которые как могли смягчали социальный антагонизм.
Взлет производительности труда в индустриальную эпоху позволил решить проблему бедности. Прежний, люмпен-пролетариат времен Маркса исчез, растворился в среднем классе, но в наше время он быстро возрождается, только на другой основе. Если раньше люмпены перебивались случайными заработками из-за нехватки рабочих мест, то теперь новые люмпены сидят на социальных пособиях и не хотят работать «из принципа». И чем больше их становится, тем большее влияние они оказывают на качество демократии, естественно, понижая его.
