Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной - де Ваал Томас (читать хорошую книгу txt) 📗
День 18 сентября 1988 года был отмечен невиданным доселе насилием. Толпа азербайджанцев неподалеку от селения Ходжалы напала на колонну советских солдат и армянских мирных жителей, доставлявших продовольствие и товары первой необходимости в Степанакерт. После этого несколько сот армян, вооруженных топорами и охотничьими ружьями, направились к поселку с целью возмездия. Части внутренних войск МВД преградили им путь и остановили большинство нападавших, но некоторым все же удалось прорваться в Ходжалы, и там завязался жестокий бой с азербайджанцами. По меньшей мере два десятка человек получили ранения, двое солдат позже скончались. Это кровавое столкновение возвестило о несчастной судьбе этнических меньшинств в обоих главных городах Карабаха: вскоре всех армян изгнали из Шуши, а всех азербайджанцев – из Степанакерта.
Вольский в это время отсутствовал, и его замещали двое из его команды – Григорий Харченко и Борис Нефедов. Харченко говорил по телефону с Горбачевым и был поражен тем, насколько плохо генеральный секретарь осведомлен о происходящих событиях:
"Вольский находился в отпуске. Мы с Борисом Нефедовым действовали на свой страх и риск. Горбачев был в Красноярске и звонил мне оттуда. В городе полыхали пожары, дома поджигали, на улицах стреляли, появились раненые. Он позвонил и сказал: "Вызывайте Погосяна и членов комитета партии! Скажите им, что, если они это не остановят, они будут исключены из партии!" Я сказал: "Михаил Сергеевич, все они уже давно наплевали на свои партбилеты. Члены комитета и организовали эти выступления! О чем вы говорите? О каких партийных методах вы говорите? Они мешками собирают паспорта и отказываются от советского гражданства". Вольский спешно вернулся в Карабах. Он вспоминает, как его вызвали к горящему дому в Степанакерте, и он помогал сорока азербайджанским детям выбираться из задымленного подвала. Он понял, что необходимо вводить военное положение, но, по его словам, Горбачев не соглашался:
"Было два часа ночи. [Горбачева] разбудили. Поначалу охранники не хотели его будить. Тогда я разозлился и в 9 часов следующего утра выступил по телевидению без санкции Москвы. Я опустил слово "военный" и сказал, что мы временно вводим "особый режим". На время приостанавливалась деятельность всех партий и движений, всех конституционных гарантий… Откровенно говоря, это был единственный правильный тогда шаг".
1989: сползание к насилию
В 1989 году по всей территории Советского Союза прошла волна протестов. После того, как в Грузии, в Балтийских республиках и в Центральной Азии вспыхнули серьезные национальные споры, неутихающий кризис в Нагорном Карабахе сместился на второй план. В это время самый серьезный политический вызов режиму Горбачева был брошен из России. Первый свободно избранный парламент Советского Союза, Съезд народных депутатов, начавший свою работу весной 1989 года, стал форумом для всех новых оппозиционных движений. Зорий Балаян был одним из избранных на Съезд депутатов от Нагорного Карабаха. Он использовал свой статус парламентария для сплочения рядов оппозиции.
В январе 1989 года Москва придала "специальному режиму" Аркадия Вольского статус постоянной администрации. Вольский возглавил "Комитет особого управления Нагорного Карабаха", куда помимо постоянных восьми членов, входили также еще четверо русских, двое армян и один азербайджанец. Местные партийные органы были распущены, а политические митинги и собрания запрещены. Для поддержания общественного порядка вновь созданный Особый Комитет имел в своем распоряжении части внутренних войск МВД численностью в 4 тысячи человек.
Но даже этого оказалось недостаточно, поскольку армяне Карабаха отказались подчиняться новому органу власти. В июле армянские жители Шаумяновского района Азербайджана к северу от Нагорного Карабаха (географически расположенного в равнинной части Карабаха), вступили в борьбу. Местные комитеты партии приняли решение о присоединении к Нагорному Карабаху. Это решение, конечно, сразу было отвергнуто в Азербайджане. 16 августа на митинге в Степанакерте карабахские армяне избрали Национальный Совет из 79 членов, который заявил о принятии на себя всей полноты власти в Карабахе и о намерении сотрудничать с комитетом Вольского только по собственному усмотрению.
Нагорный Карабах разваливался. В регионе было теперь четыре органа власти: Особый Комитет Вольского, две армянские и одна азербайджанская структура. До этого число жертв столкновений было невелико: около десятка человек погибли во всем спорном регионе. Когда жители Карабаха вместо охотничьих и самодельных ружей стали вооружаться боевым стрелковым оружием, количество убитых стало непрерывно расти. "Вторая половина 1989 года началась с раздачи оружия, – вспоминает Вольский. – От этого факта никуда не уйти". Тогда же начали взрывать мосты, блокировать дороги и брать первых заложников. Группа азербайджанцев в Шуше даже взяла в заложники командующего группировкой внутренних войск МВД Юрия Шаталина, и Вольскому пришлось послать бронемашину для его освобождения. Конфликт разгорелся с новой силой осенью 1989 года, когда азербайджанская оппозиция объявила о блокаде ведущей к Карабаху железной дороги и попыталась прекратить поставку армянскому анклаву горючего и продовольствия.
В архиве Политбюро хранится датированное 4 сентября 1989 года постановление, которым оно, по рекомендации двух своих членов, санкционировало новые драконовские меры безопасности. Оба настаивали на том, что "националистические и экстремистские вооруженные формирования" следует "разоблачить" и "разоружить" и предупреждали о возможности "массовых вооруженных столкновений" в Карабахе. Они предлагали, чтобы внутренние войска были заменены частями действующей армии. Помимо всего прочего, Политбюро приняло решение об изъятии у сотрудников милиции автоматического и снайперского оружия, о взятии под охрану складских помещений, где хранятся взрывчатые вещества, а также общественных зданий и аэропортов. Оно уполномочило Министерство обороны обеспечить контроль над всеми видами тяжелого вооружения на территории Азербайджана и Армении (33).
Тем не менее, казалось, на местах ничего не изменилось. В стране задули иные политические ветры, а в Москве Вольский постепенно впал в немилость. Осенью 1989 года советское руководство проявляло куда больше беспокойства по поводу Азербайджана, нежели Армении. В Азербайджане укрепился Народный фронт – и оппозиция, и руководство партии требовали роспуска комитета Вольского и возвращения Карабаха под прямое управление Баку. 28 ноября Верховный Совет СССР официально распустил Особый комитет и выпустил указ о его замене "Организационным комитетом", руководство которым осуществлялось непосредственно из Баку. В течение недолгого времени все оставалось по-прежнему, и Вольский со своим комитетом продолжал работать в Карабахе, сохраняя свои полномочия. Он выехал со своей командой из Карабаха только после событий "черного января" в Баку.
Угроза введения в Карабахе прямого правления Баку, однако, вызвала самую резкую реакцию армян, провозгласивших теперь полное соединение Нагорного Карабаха и Армении. 1 декабря Верховный Совет Армении и карабахский Национальный Совет приняли совместную резолюцию, третий пункт которой гласил: "Верховный Совет Армянской ССР и Национальный Совет Нагорного Карабаха провозглашают воссоединение Армянской ССР и Нагорного Карабаха. Население Нагорного Карабаха наделяется всеми правами граждан Армянской ССР".
Ранее, в мае 1989 года, члены "Комитета Карабах" были выпущены на свободу после того, как московские власти решили, что им не может быть предъявлено никакого обвинения. Они вернулись в Ереван, где их встречали как героев, или, по словам Ашота Манучаряна, "как нечто среднее между Франциском Ассизским и Папой Римским" (34). Они возобновили оппозиционную деятельность, пользуясь теперь значительно большим авторитетом. В своих публичных выступлениях вышедшие на свободу лидеры оппозиции отвергали идею выхода Армении из состава Советского Союза. В июле 1989 года Левон Тер-Петросян сказал в интервью французской газете "Фигаро": "Мы говорим о строительстве федерации народов ССР и о продвижении к демократизации страны" (35). Однако дискуссии о независимости более уже не воспринимались как табу, и армяне то и дело вспоминали, что они всего два поколения назад, в 1918-1920 годах пусть на короткий период, были независимы. По признанию Тер-Петросяна, он всерьез задумался над идеей независимости летом 1989 года.