Первоистоки Русов - Петухов Юрий Дмитриевич (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗

Особенно много изображений мамонтов, что вполне естественно (русы-костенковцы оставили после себя многие тонны костей и бивней съеденных ими мамонтов). По результатам раскопок жизнь русов-бореалов реконструируется детально.

Палеолитические охотники на мамонтов, буйволов, оленей и носорогов вели полукочевой образ жизни, перемещаясь по безлесой степи, покрытой густой сочной травой, вслед за стадами упомянутых животных – в основном в направлении юг-север и обратно. Стоянки их были длительными, как правило, зимними. Уходя летом далеко на север вслед за животными, зимой русы-бореалы возвращались на юг (относительный, разумеется, юг в Костенках). Они строили или восстанавливали так называемые «длинные дома». Уже в Новое время, в XVII–XX вв. приоритет в создании такого типа домов немецкими учеными-шовинистами будет приписан «германским племенам» значительно более поздних времен, что совершенно неверно, так как «германцы», как одна из последних ветвей этнодрева русов, просто переняли наработки своих предков. Длинные дома, как наиболее удобные в суровых и полукочевых условиях, использовались русами с древнейших времен и именно в степных условиях, где не было естественных укрытий типа пещер и скальных навесов (на территории формирования «германских племен» таковые имелись). Каждый дом, рассчитанный на большую семью-род, состоял из трех-четырех конических шалашей, где «ребрами жесткости» служили кости мамонтов. Шалаши были соединены длинными переходами, и все покрывалось несколькими слоями толстых, сшитых друг с другом шкур. Рядом с домами русы-бореалы вырывали большие ямы-ледники (навык, бытующий до сих пор) для хранения мяса на всю зиму. Кроме того, тут же складывали нечто вроде поленниц из множества бивней и костей – эти запасы помогали поддерживать огонь в «длинных домах», служили материалом для резьбы по кости и изготовления оружия. На зиму приходилось шить добротную меховую одежду, без которой в условиях ледникового периода люди просто не выжили бы. Большое количество костяных игл, остатков одежды, бусинок и прочих украшений говорят о том, что добротности одеяний и своему внешнему виду бореалы уделяли особое внимание. Зимой охота на крупную добычу была не столь удачной, приходилось расставлять силки на песца и прочего пушного зверя. Именно долгими зимними вечерами и создавались шедевры палеолитического искусства, в том числе и культовые. Фигурки Рожаницы, Матери Лады из Костенок по художественным достоинствам занимают особое место. Весной охота в степях возобновлялась, и времени на что-либо другое у мужчин рода не оставалось.

Примерно такой же образ жизни – в различных вариантах в зависимости от окружающего ландшафта и местного климата – вели и другие роды-племена этнокультурно-языкового ядра русов-бореалов.

В долине Везера, гористой местности Испании, Прирейнских областях, на Южном Урале или в Прибайкалье бореалы укрывались на зиму в пещерах, оставляя на их стенах свою ритуально-магическую живопись. Они охотились на тех животных, которые обитали в данной местности, – на мамонтов, на диких лошадей и оленей, на горных козлов, медведей… Но несмотря на определенные различия, быт их был примерно одинаков. И говорили они на одном языке – бореальном, уже начавшем делиться на периферийных участках своего применения, но нерушимо и ритуально сохраняемом в «ядре» суперэтноса. Мы можем на тот период, естественно, говорить о множестве «диалектов» бореального языка. Но они еще не разошлись настолько, чтобы представители даже самых отдаленных родов, разбросанных на десятки тысяч километров друг от друга, не могли понять своих далеких лишь по фактору расстояния сородичей. Мы можем представить себе это на примере, скажем, русского и белорусского языков.

По совокупности имеющегося материала, в том числе носящего культовый характер, мы можем с уверенностью говорить, что даже на самом раннем этапе у русов-бореалов было внутриплеменное (внутриродовое) деление если не на три касты по Ж. Дюмезилю [14] (типа брахманы-кшатрии-вайшья = жрецы-воины-работники), то по крайней мере на две: «жрецы – воины» = «волхвы – охотники-воины». Роль «работников-вайшья» в палеолите по необходимости приходилось выполнять женщинам племени и частично самим «воинам-охотникам», изготавливающим для себя оружие и орудия труда для себя и для женщин. Из среды «воинов-охотников» выделялись и вожди племен. Ни о каком предгосударственном устройстве общества русов-бореалов в 25–15 тысячелетиях, по-видимому, говорить не приходится, во всяком случае, фактов для подтверждения этого у нас пока нет. Шел процесс становления общества. Закономерный процесс в рамках «нооэволюции» и одновременно сверхэволюционный процесс, так как закладываемое общество-социум уже на первых этапах качественно отличалось от животных стай-прайдов и «первобытного стада» неандертальцев. Достаточно серьезное социальное расслоение племени-рода прарусов отмечается и в более ранние времена – это очевидный факт, несмотря на множество трудов так называемых историков-марксистов, отвергающих таковое расслоение в «первобытном обществе». Их заключения были пригодны для эпохи неандертальцев. Но ни в коей мере не для последних сорока тысячелетий.

Мы уже упоминали о поселении в районе Сунгиря, что в 200 км восточнее Москвы, под Владимиром, где в могильнике, залитом охрой, были найдены останки вождя одного из родов русов-бореалов. Это было богатое захоронение 24 тысячелетия – пожалуй, одно из первых поистине царско-княжеских захоронений, положивших на многие тысячелетия вперед традицию захоронения правителей родов и государств древних русов и их продолжателей, будь то тайные, скрытые погребения скифов, могилы фараонов под пирамидами, микенские и этрусские погребальные камеры или великокняжеские курганы Х века н. э.

Пышные меховые и кожаные одеяния руса-бореала были усеяны тысячами искусно выделанных бусин из бивней мамонта, на руках его были надеты более двадцати тонких костяных браслетов с резными узорами. Голову погребенного вождя украшал обруч из бивня мамонта также с затейливой резьбой, кроме того, на ней был меховой головной убор, расшитый бусинами и клыками песца. Не менее пышными были и сунгирские погребения мальчика и девочки, в которых вдобавок ко всему лежали резные фигурки лошади и мамонта. Но особый интерес исследователей вызвали найденные в захоронениях копья из распрямленного бивня мамонта и так называемые «жезлы предводителей» – костяные булавы с просверленным в них округлым отверстием. Этот характернейший признак верховной власти также станет отличительной чертой русов: зародившийся во времена бореалов, он будет сопровождать их потомков многие сотни веков вплоть до ваджры-«алмазной палицы Индры» и гетманской булавы.

«Жезлы предводителей» или «жезлы начальников», что более употребимо в западной научной печати, встречаются практически во всех захоронениях и стоянках русов-бореалов от пиренейских и везерских пещер до сибирских и дальневосточных гротов. В ряде изданий высказывались предположения, что сами «жезлы» были лишь орудиями производства, предназначенными для распрямления бивней мамонта и выделки копий. Но такие предположения малоубедительны. В большинстве случаев «жезл» изготавливался из большого оленьего рога, украшался причудливой тонкой резьбой, окрашивался красной охрой и имел нижнюю часть с удобной рукоятью и верхнюю с отверстием, имея при этом форму скипетра. Орудия производства орудий труда так не выглядят. Мы имеем дело с явным символом власти. Именно с символом, то есть не с реальным орудием, с помощью которого можно установить или захватить власть в племени или над племенем в борьбе с чужаками, не с каменным топором-палицей, а именно с символом, освященным сакрально. А это говорит нам уже о многом. Создание «языка символов» – это один из первых шагов по линии духовной эволюции. И эти шаги были сделаны русами практически сразу после их появления. Своей речью и своим «языком символов» они резко выделили себя не только из животного мира, но и в целом из планетарной биомассы, включающей в себя и приматов, и архантропов. Для сравнения можно сказать, что появление системы символов, «языка символов» на сверхэволюционном пути было значительно важнее, чем, скажем, создание всех компьютеров и телекоммуникационных систем нашего времени, потому что последние есть лишь количественное расширение уже открытых до того возможностей, а способность символического общения было качественным скачком.