Хроники разведки: Эпоха холодной войны. 1945-1991 годы - Бондаренко Александр Юльевич (книга регистрации .TXT, .FB2) 📗
Работа в центральном аппарате внешней разведки также вызывала у Александра Михайловича (Сахаровского. – А. Б.) полное удовлетворение. В то же время его настораживали некоторые моменты, имевшие место непосредственно в «конторе».
Так, в первые послевоенные годы из разведки были уволены опытнейшие сотрудники: генерал-лейтенант Павел Фитин, генерал-майоры Гайк Овакимян и Василий Зарубин, полковники Константин Кукин, Георгий Мордвинов, подполковники Семён Семёнов и Елизавета Зарубина. По «делу о сионистском заговоре в МГБ» были арестованы и провели около двух лет в заключении генерал-лейтенант Михаил Белкин, генерал-майор Наум Эйтингон, полковники Лев Василевский и Норман Бородин, видные разведчики-нелегалы Борис Афанасьев и Владимир Правдин.
Особую тревогу у Александра Сахаровского вызывала судьба людей, которых он лично хорошо знал, работая с ними в Ленинграде, и которые оказались связаны с так называемым «ленинградским делом».
Чтобы «пробить» назначение «Макса» на пост посланника в Италии, Центр направил в Коста-Рику Лауру. Личная поездка Григулевича в Сан-Хосе была признана нецелесообразной, поскольку могла привлечь внимание агентов ЦРУ, которые всё активнее внедрялись в страны Центральной Америки. Причиной была Гватемала: прогрессивное правительство Якобо Арбенса создавало условия для аграрной реформы, экспроприации банановых плантаций «Юнайтед фрут». Формальное обоснование поездки Лауры было «железным»: присмотреть земельный участок, на котором будет возведён дом. Не всегда же семья Теодоро Б. Кастро будет скитаться на чужбине.
В Сан-Хосе Лаура, изображая состоятельную даму, остановилась в фешенебельном «Гранд-отеле» на Театральной площади. С первым визитом она отправилась к Офелии, супруге нового министра иностранных дел Коста-Рики Фернандо Лары Бустаманте. Не так давно семья министра находилась в Риме и была принята четой Кастро по самому высокому разряду. «Работа», проведённая «Луизой» в Риме с Офелией и жёнами других коста-риканских «ответработников», не оказалась напрасной. Не лишними оказались и роскошные подарки, привезённые из Италии.
В марте 1952 года Лауру принял президент Улате. Потом последовали встречи Лауры с министром иностранных дел Ларой Бустаманте и другими высокопоставленными лицами: Франсиско Орличем, Одубером и, конечно, Фигересом. Вскоре президент Улате подписал необходимый декрет, а в МИДе подготовили для нового посла верительные грамоты и дипломатический паспорт № 2026 на имя Теодоро Б. Кастро.
Если бы знал Улате, антикоммунист до мозга костей, что его дипломатический «выдвиженец» в Италии является одним из асов советской разведки! <…>
«Макс» был принят президентом Италии Луиджи Эйнауди 14 мая 1952 года. В соответствии с ритуалом послу Коста-Рики были оказаны военные почести. У входа во дворец Киринале его встретил почётный караул. В самом дворце коста-риканского посла приветствовали рослые кирасиры в живописных мундирах эпохи Наполеоновских войн. Преодолев анфиладу пышных салонов, Кастро был с подчёркнутой теплотой встречен президентом. <…>
Итак, ряды чрезвычайных посланников и полномочных министров в Риме пополнились новым членом! Одновременно у «Макса» прибавилось работы «по крыше». Внешнеполитическое ведомство Коста-Рики старалось на всю катушку использовать новоиспечённого посланника в Риме. «Максу» пришлось участвовать в сессиях ФАО [28], Международной конференции по хлопку, Международном католическом конгрессе по проблемам мира и т. д. Кастро был неизменным участником европейских ярмарок и выставок, где по его инициативе всё чаще появлялись стенды с сельскохозяйственной продукцией Коста-Рики. Выделялся сеньор Кастро и своим интересом к научной деятельности. Он читал в Итальянской академии культуры и искусства лекции по истории древних цивилизаций майя и инков, выступал по радио, публиковал в итальянской печати блестящие, преисполненные эрудиции статьи о проблемах Центральной Америки. Нередко его можно было видеть в библиотеке Ватикана. Если бы знали Святые Отцы, какие литературно-научные планы вынашивал усидчивый учёный муж!
<Несколько слов о Рейно Хейханене (оперативный псевдоним «Вик»), связнике нелегального резидента «Марка» – Вильяма Фишера (пока ещё не Рудольфа Абеля!).>
В начале октября 1952-го – отплытие в США, там «Вик» будет радистом у резидента «Марка». В ноябре Хейханен даёт знать в Москву, что прибыл. Обосновался в штате Нью-Джерси поблизости от Нью-Йорка. В отличие от «Марка» следует относительно длительный период легализации – на связь с резидентом он выходит лишь в середине 1953-го. Ранним утром начертил красным мелком, как это и принято у разведчиков, заметный лишь для ищущего глаза крест на столбе около ресторанчика «Грин Таверн». Так он дал знать ожидавшему его резиденту, что готов приступить.
И началась работа. Первое время «Марка» он не видел ни разу. Тот передавал ему указания через тайники. «Вик», находя их то в ямке под деревом Центрального парка, то в прикреплённом пластиком пакете у почтового ящика, исправно выполнял приказы. Оставлял резиденту, известному ему лишь под именем «Марк», свои микрофильмы с текстами расшифрованных радиосообщений из Центра. «Вик» не совершал никаких выдающихся подвигов, трудился в меру своих скромных сил.
По совместительству Теодоро Б. Кастро представлял интересы Коста-Рики в Югославии. Во второй половине 1952 года он несколько раз посетил Белград, где установил полезные контакты среди близких к Тито югославских политиков. В одном из отчётов «Макс» сообщил, что существует реальная возможность получения через них аудиенции у югославского лидера. Эта информация заинтересовала Москву, учитывая разгоравшийся «конфликт амбиций» между Сталиным и Тито. В первых числах февраля 1953 года «Макс» был вызван в Вену, где на конспиративной квартире его принял один из руководящих сотрудников Центра, специально прибывший в Австрию для проработки вариантов теракта в отношении «Стервятника», то есть Тито.
Берия знал, как люто Сталин ненавидел Тито, знал и другое: его, Берии, положение в последние месяцы жизни диктатора стало весьма шатким… Вернуть былое расположение престарелого вождя можно было лишь каким-то экстраординарным шагом.
Сталин воспринял подброшенную ему мысль как свою собственную и отдал министру госбезопасности Игнатьеву распоряжение подготовить акцию по физическому уничтожению югославского лидера. В МГБ было заведено литерное дело под красноречивым криптонимом «Стервятник».
Для исполнения зловещего приговора требовалось подобрать особо надёжного нелегала, обладающего боевым опытом. Выбор пал на Григулевича. В Вене с ним встретился представитель Центра, предложил добиться аккредитации в качестве дипломатического представителя в соседней Югославии и готовиться к операции, подобной той, к которой он привлекался перед войной в Мексике. Представитель Москвы не знал, на что намекал по указанию своего начальства, но Григулевич всё превосходно понял: он имел прямое отношение к подготовке первого, неудачного покушения на Троцкого…
Беседа в Вене оставила у Григулевича тяжёлое впечатление. Он знал одно: попытка ликвидации «Стервятника» поставит крест на всех его планах. Другой жизни, о которой он всё чаще мечтает, жизни учёного, литератора, публициста, склонившегося над письменным столом, уже не будет. Никогда. Охранка Тито выбьет из него всё. А это означает, что без яда не обойтись. Пусть допрашивают бездыханное тело.
