Маршал Жуков, его соратники и противники в годы войны и мира. Книга I - Карпов Владимир Васильевич
Буркхардт, естественно, сообщил об этом приглашении в Лондон и Париж. Английский министр иностранных дел Галифакс попросил Буркхардта поговорить с Гитлером обстоятельно, явно намекая на то, чтобы он узнал — каковы его реальные планы на ближайшее будущее.
В назначенный час Буркхардт прилетел в Оберзальцберг, там его ждала машина, на которой по горному серпантину он двинулся к резиденции Гитлера «Бергхоф», вилле, сооруженной на высокой скале.
С первых же слов Гитлер обрушился на Польшу:
— Польша прибегает к угрозам в отношении Данцига! Польские газеты заявляют, что это именно тот язык, которым надо со мной разговаривать! Если вновь возникнет малейший инцидент, я без предупреждения разгромлю поляков, так что от них не останется и следа!
— Но это будет означать всеобщую войну, — сказал Буркхардт.
— Пусть так! Если мне суждено вести войну, я предпочитаю, чтобы это было сегодня, когда мне пятьдесят лет, а не когда будет шестьдесят! О чем, в сущности, идет речь? Только о том, что Германия нуждается в зерне и лесе. Для получения зерна мне нужна территория на востоке, для леса — колония, только одна колония Все остальное ерунда. Я ничего не требую от Запада ни сейчас, ни в будущем. Раз и навсегда: ничего! Все, что мне приписывают, — выдумки. Но мне нужна свобода рук на востоке. Повторяю еще раз — вопрос идет только о зерне и лесе.
В конце концов Гитлер прямо сказал:
— Все, что я предпринимаю, направлено против России. Мне нужна Украина, чтобы нас не могли морить голодом, как в прошлую войну.
Он еще и еще повторял эту мысль, словно для того, чтобы Буркхардт все получше запомнил и поточнее передал тем, на кого был мастерски рассчитан весь этот разговор. Провожая Буркхардта, Гитлер заявил:
— Я хочу жить в мире с Англией. Я готов гарантировать английские владения во всем мире и заключить с ней пакт об окончательном урегулировании.
Он даже выразил согласие встретиться с этой целью с кем-либо из английских руководящих лиц
После встречи Буркхардт немедленно вылетел в Базель и в секретном разговоре передал английским и французским представителям министерств иностранных дел заманчивые предложения Гитлера, причем ни он, ни его собеседники не подозревали, что все это было предпринято фюрером ради маскировки удара по Польше, дабы изолировать ее от западных союзников, связать им руки этими своими обещаниями!
Именно в эти дни в Москву прибыли воен-ные миссии западных держав, и Гитлер, опасаясь, чтобы Англия и Франция не договорились с Советским Союзом о заключении совместного оборонительного пакта, решил подбросить западным союзникам уверения, что он никогда не будет с ними воевать и никаких намерений на Западе у него абсолютно нет.
Для того чтобы читатели могли воочию убедиться в хитрости и вероломстве Гитлера, я обращу внимание на несколько фактов и дат. Разговор, который приведен выше, состоялся 11 августа. Планы войны против Польши к тому времени уже были полностью отработаны, все документы об этом подписаны, и войска находились в состоянии боевой готовности. 5 августа, то есть за шесть дней до этого разговора, шеф службы безопасности Гейдрих вызвал в свою резиденцию на Принц-Альбрехтштрассе в Берлине тайного агента Альфреда Науйокса, того самого, который был причастен к фабрикации фальшивок по делу Тухачевского и других советских военачальников. Гейдрих дал задание Науйоксу подготовить и провести операцию, с которой, собственно, и началось нападение на Польшу. Эта провокация широко известна, много раз описана, поэтому Я напомню ее в общих чертах. Переодевшись в польскую военную форму, немецкие разведчики совершили налет на свою же радиостанцию в городе Глейвице и, разгромив ее, подбросили польские документы и оставили труп заранее привезенного с собой уголовника, одетого тоже в польскую форму.
Немецкие радиостанции немедленно передали сообщение о провокационном нападении «поляков», а на рассвете 1 сентября 1939 года в 4 часа 45 минут германские армии вторглись на территорию Польши на всем протяжении границы. Этот день в мировой истории принято считать началом второй мировой войны. Позднее, после войны, Науйокс, в свое время представший перед Нюрнбергским судом в качестве одного из военных преступников, сказал в своем предисловии к книге, написанной о нем и названной «Человек, который начал войну»: «необходим был человек, чтобы подготовить инцидент, чтобы, так сказать, нажать курок Я был этим человеком…».
Беседа Буркхардта с Гитлером состоялась 11 августа, а 12 августа в Москве начались переговоры военных миссий СССР, Англии и Франции
Советское правительство, обеспокоенное агрессивными акциями Германии в Европе и имея данные о том, что Гитлер готовится к нападению и на Советский Союз, предпринимало попытки договориться с правительствами Англии и Франции о совместных усилиях по борьбе с агрессором. Однако некоторые руководители Англии и Франции все еще надеялись, что Гитлер. направив свой удар на восток, против Советской страны, завязнет в этой войне и, сильно ослабев в ней, станет более сговорчивым или, во всяком случае, неопасным ни для Англии, ни для Франции.
Намереваясь испугать Гитлера возможным союзом с СССР, английское и французское правительства предложили советским руководителям провести переговоры, результатом которых был бы проект договора между этими странами. Но это была лишь официальная сторона дела. В действительности же это скорее был прием для того, чтобы толкнуть Германию против СССР. Они понимали, что Гитлер предпримет все, чтобы не допустить подписания такого договора: ведь для рейха война на два фронта — против Советского Союза на востоке и против Англии и Франции на западе — была смерти подобна.
Англия и Франция подготовили свои военные миссии, но уже из того, каков был их состав и как долго они собирались, из тех инструкций, что были им даны (а они теперь известны), ясно, что переговоры были рассчитаны только на затягивание времени. Эти переговоры дают возможность понять расстановку сил и интересы ведущих европейских государств в те годы, поэтому не случайно Жуков включил в свои воспоминания несколько абзацев о работе военных миссий Англии, Франции и СССР. Поскольку Жуков считал это важным, я приведу несколько эпизодов, расширяющих наше понимание этого отрезка истории.
В Лондоне наш посол И. Майский устроил завтрак в честь английской и французской миссий, направлявшихся в Москву. На этом завтраке посол, как и полагается опытному дипломату, хотел выяснить, хотя бы ориентировочно, настроение и намерения делегаций. Как оказалось, главой британской делегации был назначен престарелый адмирал Дрэкс. Будучи всего только комендантом Портсмута, Дрэкс никакого влияния в армии не имел, ничего собой не представлял для того, чтобы возглавить такую делегацию.
В разговоре с Дрэксом Майский спросил:
— Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?
— Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.
— Вы, конечно, летите?
— О нет! Нас в обеих делегациях, вместе с обслуживающим персоналом, около сорока человек, большой багаж.. На аэроплане лететь неудобно.
— Может быть, вы отправитесь в Советский Союз на одном из ваших быстроходных крейсеров? Это было бы очень сильно и внушительно: военные делегации на военном корабле… Да и времени от Лондона до Ленинграда потребовалось бы немного.
— Нет, и крейсер не годится. Пришлось бы выселить два десятка офицеров из кают и занять их место… Зачем доставлять людям неудобство? Нет, нет! Мы не пойдем на крейсере.
Как оказалось, делегация после десятидневных сборов лишь 5 августа отправилась на тихоходном товарно-пассажирском пароходе «Сити оф Эксетер». В будущей же работе им предстояло руководствоваться такой инструкцией: «Британское правительство не желает принимать на себя какие-либо конкретные обязательства, которые могли бы связать нам руки при тех или иных обстоятельствах. Поэтому следует стремиться свести военное соглашение к самым общим формулировкам. Что-нибудь вроде согласованного заявления о политике отвечало бы этой цели». И было в этой инструкции даже такое, ну, прямо скажем, совсем странное указание: «делегация должна вести переговоры очень медленно, следя за ходом политических событий».
