Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (мир книг txt) 📗
"Германия находится в положении государства, стремящегося к скорейшему окончанию войны и к миру, а Англия и Франция, вчера еще ратовавшие против агрессии, стоят за продолжение войны и против заключения мира... В последнее время правящие круги Англии и Франции пытаются изобразить себя в качестве борцов за демократические права народов против гитлеризма, причем английское правительство объявило, что будто бы для него целью войны против Германии является не больше и не меньше как "уничтожение гитлеризма"... Не только бессмысленно, но и преступно вести такую войну, как война за "уничтожение гитлеризма", прикрываемая фальшивым флагом борьбы за "демократию"... Наши отношения с Германией... улучшились коренным образом. Здесь дело развивалось по линии укрепления дружественных отношений, развития практического сотрудничества и политической поддержки Германии в ее стремлениях к миру..."678
Подобная политическая и идеологическая переориентация сбивала людей с толку, деформировала классовые установки в общественном и индивидуальном сознании. Вместе с тем эти тезисы как нельзя полно характеризуют дипломатическую близорукость Сталина и Молотова, их политическую беспринципность. Диктатор, без колебаний посылавший многие тысячи людей на смерть, в лагеря за одно подозрение в идеологической "нечистоплотности", проявил удивительную неразборчивость в "братании" с фашизмом. Хотя многие в Коминтерне не понимали причин быстрой идеологической эволюции Сталина, влиять на официальную позицию Коминтерна они объективно не могли. До июня 1941 года Коминтерн не соглашался с оценками европейских коммунистических и рабочих партий в отношении антифашистского характера борьбы их стран. Вновь острие критических стрел было нацелено не на фашистов, а на социал-демократов, как "пособников милитаризма". Беспредметным оказался и лозунг: "Положить конец войне". Непонятно, как можно было "положить конец": фактически согласившись с захватом Гитлером доброй половины Европы? Разъяснений на этот счет не последовало.
Слово "фашизм" временно исчезло из политического словаря Сталина и Молотова. В Берлине, надо полагать, были довольны. Не случайно сразу после ратификации пакта о ненападении фюрер заявил в рейхстаге 1 сентября 1939 года: "Пакт был ратифицирован и в Берлине и в Москве... Я (Гитлер. - Прим. Д.В.) могу присоединиться к каждому слову, которое сказал народный комиссар по иностранным делам Молотов в связи с этим"679.
Стратегический просчет Сталина и Молотова очевиден. Стремление любой ценой уберечься от пламени войны сопровождалось принципиальной политической уступкой, внесшей сумятицу не только в сознание наших друзей за рубежом. Постоянная демонстрация нейтралитета СССР невольно дезориентировала, что еще важнее, советских людей. Агитаторы в стране и армии были поставлены в чрезвычайно тяжелое положение.
Например, начальник Главного управления политической пропаганды РККА (ГУПП РККА) армейский комиссар первого ранга Л. Мехлис в своей Директиве No 0246 ставил такую задачу политорганам и партийным организациям: "В основу политической учебы с молодыми бойцами положить "Закон о всеобщей воинской обязанности", доклад тов. Ворошилова на четвертой сессии Верховного Совета СССР, военную присягу, Закон о каре за измену Родине, уставы и наставления... сообщение тов. Молотова "О ратификации советско-германского договора о ненападении"680. Мехлис эту фразу вставил собственноручно. Когда накануне он был у Сталина, тот, выслушав доклад начальника ГУПП РККА о политической работе в войсках, бросил:
- Не дразните немцев... - А затем пояснил: - "Красная звезда" часто пишет о фашистах, фашизме. Прекратите. Обстановка меняется. Не надо громко об этом кричать. Всему свое время. У Гитлера не должно складываться впечатления, что мы ничего не делаем, кроме как готовимся к войне с ним.
Сталин посмотрел на Мехлиса. Тот быстро что-то записывал, бросая верноподданнические взгляды на "вождя". Точь-в-точь, как и десяток с лишним лет назад, когда Мехлис работал у него с Товстухой. Это был идеальный исполнитель. Сталин любил такой тип людей. Вот и сейчас он был уверен: Мехлис "прикроет" публичную газетную ругань в адрес фашистов и в то же время даст команду осторожно подогревать недоверие к гитлеровцам на армейских политзанятиях. Но поворот сделан довольно крутой, и инерцию мышления бойцов и командиров, миллионов рабочих, колхозников, интеллигенции преодолеть было непросто.
В донесениях, которые после советско-германских договоренностей стали поступать в ГУПП, при всей осторожности оценок и выводов, содержалось немало конкретных примеров искаженного представления о политических реалиях, конкретном "адресе" классового врага. Приведу несколько высказываний, содержащихся в донесениях:
- Военный инженер второго ранга Нечаев: "В связи с ратификацией договора о ненападении теперь нельзя употреблять термин "стрельба по фашизму" при стрелковом упражнении. Агитацию и пропаганду против фашизма нельзя проводить, т.к. наше правительство не видит никаких разногласий с фашизмом".
- Преподаватель Военно-инженерной академии Каратун: "Сейчас вообще не знаешь, что писать и как писать, нас раньше воспитывали в антифашистском духе, а сейчас наоборот".
- Старший лейтенант Громов (в/ч 5365), Харьковский военный округ: "Если внимательно присмотреться, то Германия, оказывается, околпачила всех. Германия теперь будет прибирать к рукам малые страны, а договор о ненападении будет лежать и ничего нельзя будет сделать"681.
Я привел лишь несколько высказываний военнослужащих, свидетельствующих о царившей идейной растерянности, смещении классовых ориентиров. Сейчас трудно установить, кому принадлежит инициатива "вмонтировать" слово "дружба" в германо-советский договор. Если это было сделано советской стороной, то в лучшем случае свидетельствует о политическом недомыслии. Если стороной германской, то тонко рассчитанной диверсией против общественного сознания целого народа. И в том и другом случае Сталин оказался не на высоте положения. Хотя Молотов позже и скажет, что Сталин, мол, "вовремя разгадал коварные планы гитлеризма", в данном случае в это поверить исключительно трудно.
