От инстинкта до разума (Очерк науки о поведении) - Фролов Юрий Михайлович (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Высшая нервная деятельность ребёнка, располагающего к пяти годам большим количеством слов на своём родном языке, всё усложняется.
Запас слов ребёнка к концу дошкольного возраста (по Е. А. Аркину) достигает 3–5 тысяч. Этими словами он в состоянии выразить сложные понятия, некоторые оттенки мыслей, даже юмор, проявляющийся иногда и в песнях и в рисунках детей.
Движения туловища и конечностей постепенно теряют свою угловатость: походка приобретает твёрдость и пластичность. Если ходьба развивается как врождённый рефлекс, то походка связана с образованием множества условных, приобретённых связей в мозгу. Вот почему каждый человек, если присмотреться, имеет свою походку, как имеет свой тембр голоса, своё особое выражение лица.
На ребёнка в этом возрасте, как и в последующие годы, можно отлично влиять, вырабатывать новые формы его поведения, если правильно организовать окружающую его среду — природную и социальную. Его активность, несомненно, связана с напряжённой и разнообразной работой центральной нервной системы.
Активные действия делают доступными для познания ребёнка такие свойства, такие связи, существующие в действительности, которые не могут быть обнаружены при пассивном созерцании окружающего мира.
Чем дальше, тем больше дошкольник начинает направлять свою деятельность на достижение определённых целей. Благодаря высшему развитию ориентировочного рефлекса возникают и совершенствуются особые формы целенаправленного поведения, проявляющиеся прежде всего в труде, чем человек и отличается от всех животных. Подобная целенаправленность служит двигателем развития человека в коллективе и обусловливает появление высоких социальных мотивов поведения (обязанности в отношении родителей, учителей, товарищей, всего общества, всего государства (патриотизм).
Так из ребёнка, не имевшего никаких обобщённых отвлечённых понятий, постепенно в течение учёбы и воспитания формируется человек, могущий не только рассуждать, читать, сопровождать читаемое своими объяснениями, но и ориентироваться в новом, незнакомом ему материале, изучать и исследовать его. Он может удерживать в поле своего внимания много предметов, выбирать занятия по своему вкусу и находить путь к совершенствованию в любой области. Здесь огромную роль играют трудовые навыки, стремление к новому, к творчеству, что особенно развивается в условиях нашей советской школы.
Взрослый сознательный человек способен усваивать основы наук и двигать науку вперёд, переделывать, перестраивать окружающий мир, подмечать новые явления жизни, совершенствовать существующие методы производства.
Все известные нам высшие психические способности человека имеют определённую материальную базу в мозгу; изучать их развитие можно теми же способами, что и другие высшие функции мозга.
Именно поэтому становится ясным, какое большое значение в изучении происхождения разума и понимании основ развития отвлечённого мышления имеет учение И. П. Павлова о второй сигнальной системе. Это учение И. П. Павлов начал разрабатывать в последние годы жизни. Оно продолжает разрабатываться его учениками — советскими физиологами и в настоящее время.
В одной из своих последних работ И. П. Павлов говорит, какую именно принуждён он был «сделать догадку относительно той прибавки, которую нужно принять, чтобы в общем виде представить себе… человеческую высшую нервную деятельность. Эта прибавка касается речевой функции, внесшей новый принцип в деятельность больших полушарий. Если наши ощущения и представления, относящиеся к окружающему миру, есть для нас первые сигналы действительности, конкретные сигналы, то речь… раздражения, идущие в кору от речевых органов, есть вторые сигналы, сигналы сигналов. Они представляют собой отвлечение от действительности и допускают обобщение, что и составляет наше лишнее, специально человеческое, высшее мышление…» [15].
Материальной основой мышления, второй сигнальной системой И. П. Павлов называл те участки коры больших полушарий, главным образом в лобных, височных и темянных долях мозга, которые связаны с пользованием сигналами сигналов, с речью, с письмом. Эта вторая, специфически-человеческая система сигналов развивается лишь в процессе социального общения, исторически позже первой сигнальной системы, о которой мы говорили выше, и неразрывно связано с нею.
«…Слово для человека есть такой же реальный условный раздражитель, — пишет И. П. Павлов, — как и все остальные общие у него с животными, но вместе с тем и такой многообъемлющий, как никакие другие, не идущий в этом отношении ни в какое количественное и качественное сравнение с условными раздражителями животных» [16].
Первобытные люди, борясь с враждебными силами природы — холодом, ветром, наводнениями, с дикими животными, — должны были объединяться для совместных действий — строительства жилищ, охоты, для производства необходимых материальных благ — приготовления пищи и др. Нельзя было добиться успехов в производстве необходимых материальных благ, невозможно было общение между людьми без языка, который и родился вместе с рождением человеческого общества. Это не был язык жестов, которые лишь помогали выразить ту или иную мысль (жестикуляция). Первобытные люди с первых шагов своей общественной жизни уже владели звуковой речью, которая была понятна для всех членов общества, была общей для всех участников совместных действий.
«…История не знает ни одного человеческого общества, будь оно самое отсталое, которое не имело бы своего звукового языка… Звуковой язык в истории человечества является одной из тех сил, которые помогли людям выделиться из животного мира, объединиться в общества, развить своё мышление, организовать общественное производство, вести успешную борьбу с силами природы и дойти до того прогресса, который мы имеем в настоящее время» [17].
Как исторически возникла вторая сигнальная система? Она развилась вместе с членораздельной речью.
Уже в головном мозгу питекантропа и синантропа отмечено появление новых участков коры, связанных со звуковой речью. У неандертальцев эти участки выражены более отчётливо. Но большего развития они достигают у так называемого «кроманьонского человека», оставившего после себя, кроме каменных и костяных орудий, ещё прекрасно исполненные красочные изображения на стенах пещер тех животных, на которых этот человек охотился.
Кроманьонец принадлежал, как и современные люди, к виду «гомо сапиенс», что значит «человек разумный».
Все упомянутые первобытные люди, начиная с синантропа и питекантропа и кончая кроманьонцем, жили в разные периоды древне-каменного века («палеолита»), т. е. делали орудия труда из камня, который они ещё не подвергали полировке, а только обтёсывали. Занимались они собиранием съедобных растений и охотой. Орудия и приёмы охоты были у кроманьонцев более совершенны, чем у их предков; таковы, например, выделка метательных орудий и рыболовных приспособлений. Кроманьонцы, без сомнения, сделали большой шаг вперёд в развитии членораздельной речи, а вместе с тем смогли значительно продвинуться и в развитии второй сигнальной системы.
Вторая сигнальная система, согласно И. П. Павлову, связана именно с формированием «слова слышимого и видимого», т. е. с речью и письмом. Какие-либо промежуточные формы, вроде линейной речи, существование которой бездоказательно отстаивал академик Н. Я. Марр, физиология высшей нервной деятельности не устанавливает. Поэтому в трудах И. П. Павлова о ней ничего и не говорится.
Установление теснейшей связи второй сигнальной системы человека с речью и его трудовой деятельностью даёт возможность понять значение павловской теории высшей нервной деятельности в историческом освещении, установить качественные особенности мозга человека по сравнению с мозгом животных, которые второй сигнальной системой вовсе не обладают. Вместе с тем ясно, что первая сигнальная система человека, о которой сказано выше, не остаётся без влияния со стороны второй сигнальной системы. Под влиянием слова затормаживаются даже и некоторые безусловные рефлексы, но слово может и стимулировать эти рефлексы.
