Имам Шамиль - Казиев Шапи Магомедович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Результатом приключений Торнау в горах стала книга "Воспоминания кавказского офицера". Его записками пользовался Л. Толстой, работая над "Кавказским пленником". Именем Торнау был назван один из кавказских перевалов.
Однако в обитель мюридизма — недра дагестанских гор, куда еще не ступала нога солдата, удавалось проникнуть немногим. Туземцам командование не доверяло, да и необходимых военно-инженерных понятий они не имели. Русским же путешествовать в горах было опасно, а действовать долго и скрытно — и вовсе не было никакой возможности. Так что отважиться на такое рискованное предприятие мог лишь умалишенный или… за такового себя выдающий.
Этот смертельно опасный трюк, судя по документам, удался штабс-капитану Мочульскому, хотя и не до конца. Искусно прикидываясь глухонемым, а то и вовсе юродивым, с мирными горцами-провожатыми он сумел проделать немалый путь в глубь дагестанских гор по еще неизвестным дорогам. Правда большую часть его успеха следует приписать не шпионским уловкам и маскараду, которые вызвали сильные подозрения горцев уже в самом начале путешествия, а законам гостеприимства и другим местным традициям. Хозяева, в чьих домах останавливались разведчики, не соглашались выдавать их на расправу горцам, убежденным, что гости не те, за кого себя выдают. Когда же количество счастливых случайностей превысило все пределы, и горцы прибегли к особому средству, которое легко могло обнаружить в Мочульском иноземца через отсутствие обрезания, в дело вмешалась угроза кровной мести. Насильственное спускание штанов считалось крайним позором, и горцы отступили. Однако ненадолго. Чуя подвох, они устроили засаду на дороге. Но хозяин последнего дома, в котором ночевали путники, дал им понять, что не стоит больше искушать судьбу и лучше вернуться назад, пока есть возможность. Нашелся и добродушный провожатый, мюрид Шамиля, который доставил их до границы с Грузией.
Особо ценные сведения доставляли командованию русские пленные, которых выкупали или обменивали на захваченных горцев.
Один из них, вернувшись из полугодового плена, составил столь обстоятельную записку, что старшие чины ее переписывали и, слегка подправив, даже подписывали своим именем, представляя далее по начальству.
"Соображения горцев для военных действий здравы, дальновидны, всегда основаны на знании местности и обстоятельствах, — сообщал бывший пленник. Когда угрожает опасность одному неприятельскому пункту, они обращаются туда, где их не ожидают, в ту часть края, которая обнажена от войска; таким образом отвлекают наши силы и ободряют своих. При слабости с нашей стороны делают одновременные вторжения с нескольких сторон или самые быстрые, и нечаянные нападения на удаленные от них места, где вовсе их не ожидают.
Искусство укрепляться у горцев доведено до совершенства. Завалы и все укрепления их всегда имеют сильный перекрестный огонь; против артиллерии они вырывают канавы с крепкими навесами, засыпанными землей, где совершенно безопасны для ядер и гранат; а для большей безопасности защитников делают крытые ходы; иногда подземные канавы устраиваются в несколько ярусов или рядов. Вообще же завалы делаются из камня или деревянных срубов, пересыпанных землей.
Горцы ведут войну положительную, иногда с целями важными — завоевания или защиты аулов и обществ; встречают нас большею частью открытым боем на крепких позициях; усиливают их завалами, башнями, подземными канавами с навесами для защиты от гранат; занимают пещеры, переправы через реки, овраги и держатся в них с удивительной решимостью; стреляют метко, дерутся до последней крайности; на позициях же некрепких или удобообходимых слабо защищаются; на обозы и партии фуражиров редко нападают. Потеряв решительное дело, все кругом усмиряется и успокаивается…
Самая постройка аулов у горцев придает им решимость. Брать с боя аул дело отчаянное и допускается только в обстоятельствах, важных для края.
…Во сне и пище горцы чрезвычайно умеренны; несмотря на то, сильны, ловки и неутомимы. Кусок чурека с куском бараньего сала или сыру и десяток хинкала составляют всю их пишу.
Несмотря на бедность свою, горцы сакли свои содержат в большой чистоте; вообще дома их удобны и красивы… Постройки все из камня, плит или голышей, хорошо сложенные на глине в 1 и 2 яруса… Сакли их вроде замков; над многими устраиваются башни, иногда сакли обнесены стеной, и в каждом доме в каждой стене проделаны бойницы. Весь аул представляет особого рода крепость: каменные хорошо обороненные сакли плотно притыкают одна к другой и сакля над саклей в несколько ярусов… Аулы гнездятся в ущельях или на уступах гор, иногда примкнуты к скалам, иногда окружены кручей; часто доступ и самый въезд в них чрезвычайно трудный. Улицы в аулах так узки, что трудно повернуться на коне; сверх того, некоторые сакли построены поперек улицы и оставлены только низкие ворота для проезда".
В отличие от агентов Головина разведчики Шамиля действовали более эффективно. Помогало им и население. Ценнейшие сведения доставляли перебежчики. Любое движение царских войск быстро становилось известным Шамилю. А устроенная им эстафетная "летучая почта" быстро доставляла наибам необходимые распоряжения. Так было и на этот раз. О готовящейся экспедиции Шамиль узнал заблаговременно и предпринял необходимые меры.
БИТВА ЗА АХУЛЬГО
Высочайше утвержденный план Головина состоял в том, чтобы уничтожить резиденцию имама Ахульго, утвердиться на реке Андийское Койсу, контролируя оттуда нагорный Дагестан, и учредить укрепленную линию по реке Самур, чтобы изолировать юг Дагестана от Азербайджана.
Сам Головин отправился усмирять жителей Южного Дагестана и строить там крепости. Действовать же непосредственно против Шамиля был назначен отряд нового начальника войск на Кавказской линии и в Черномории генерал-лейтенанта графа П. Граббе. Он был новичком на Кавказе, но имел боевой опыт войн с Наполеоном, против турок в Валахии, где при переправе через Дунай был ранен пулей в ногу, и в Польской кампании 1831 года, где командовал пехотным корпусом.
9 мая 1839 года, при выступлении из крепости Внезапной в Чечне, отряд Граббе имел 8 тысяч штыков и сабель, 22 орудия и до трех тысяч горской милиции. Но по пути в Дагестан отряд был встречен повстанцами во главе с наибом
Шамиля Ташов-Гаджи. Наиб даже успел построить укрепление у села Мискит, откуда совершал набеги на крепости Сунженской линии и готовился ударить в тыл Граббе, когда тот двинется на Дагестан. После первых ожесточенных боев с повстанцами Граббе понял, что вместо Шамиля ему придется иметь дело с его наибами в Чечне. Собрав все силы в кулак, Граббе двинулся против Ташов-Гаджи. Несмотря на завалы, разбитые мосты и неожиданные нападения, Граббе захватил и разрушил укрепления повстанцев, сжег несколько аулов и штурмом взял аул Саясаны. Не настигнув самого наиба и его главных помощников, потеряв часть отряда и обоз, Граббе вынужден был вернуться во Внезапную. Тем не менее он полагал, что путь на Ахульго теперь открыт.
Отвоеванное время Шамиль употребил на укрепление подступов к Ахульго, устройство гигантских каменных завалов и разрушение дорог. В крепости были превращены и окрестные села, жителей которых имам переселил в горы и в само Ахульго.
Укрепив свой отряд, 21 мая Граббе вновь выступил в поход на Ахульго. Задолго до цели, на высотах у села Буртунай его встретили огнем передовые отряды имама. Взять высоты с ходу не представлялось возможным, и Граббе предпринял обходной маневр, вынудивший горцев отступить. Когда Граббе занял Буртунай, то оказался на безлюдном пепелище. Он столкнулся с тактикой "выжженной земли", когда горцы отдавали противнику аулы, от которых уже не было никакой пользы победителю: ни фуража, ни припасов, ни пленных. Это напоминало то, как Наполеону была отдана Москва.
Отступившие горцы укрепились на очередном рубеже обороны — в ауле Аргвани. Миновать его уже было невозможно, и Граббе пришлось сперва под пулями исправлять дороги к селу и только затем вступить в бой с мюридами Шамиля, занявшими выгодные позиции.
