В сетях шпионажа, или «Час крокодила» - Резванцев Александр Александрович (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt, fb2) 📗
Генерал Болдин, начиная гневаться и выходить из берегов, снова спросил уже на очень повышенных тонах:
— Так кто ж писал за тебя шифровки в Центр?
— Нина, — прошептал Павлик.
— Жена, что ли?
— Жена.
— А откуда же взялись все эти ценные источники: Лев, Какаду, Слон, Зебра и прочие?
— Источники не блеф. Они были.
— Говори, я слушаю…
Нина Лахтюкова восторженно приветствовала загранкомандировку мужа. Выпускница института Азии и Африки, специалист по всему комплексу политических и экономических проблем Центральноафриканского региона, кандидат наук, она мечтала написать монографию об одной из стран Черного континента, и вот судьба подарила ей такой случай. Однако уже в первый день пребывания в Сампале радужный настрой сменился животным ужасом. Она увидела, как метровый крокодиленок, переваливаясь на коротких ножках, быстро крадется к ее трехгодовалому сынишке, игравшему на лужайке перед их коттеджем. Нина схватила с плиты раскаленную сковороду и со всего размаха ударила ею безобразную рептилию по носу. Нос — самое чувствительное место у нильских гадов. Крокодиленок недовольно подрыгал хвостом и обратился в бегство. С той минуты Нина не отходила от ребенка. Она была женщиной мужественной, решительной, способной на поступок. Заметив, что ее горячо любимый Павлик становится алкоголиком, Нина провела с ним «душевную» беседу, которую завершила такими словами:
— Я буду заниматься разведкой, ты же станешь охранять Виталика, кормить его и укладывать спать. А о спиртном забудь, иначе всем нам крышка. Усек?
— Усек.
Нина взяла большую хозяйственную сумку и отправилась на знаменитый и роскошный сампальский рынок, который стал главным полем ее деятельности на ближайшие месяцы и годы. Сампальский базар был единственным во всей Буганде местом, где белый мог общаться с черным, не подвергая последнего смертельной опасности. Здесь, копаясь в грудах экзотических овощей и фруктов, разглядывая диковинных рыб, выловленных в огромном озере, носившем имя королевы Виктории, любуясь мастерски выполненными поделками народных умельцев, бранясь с жуликоватыми торговцами, она смогла установить круг лиц, располагавших родственными и иными связями в окружении Бургабы. Доверчивые болтливые туземцы полюбили молодую, красивую, веселую и простую в обращении белую леди, безупречно владевшую английским языком, который в Буганде до сих пор является государственным. Эти аборигены со временем и превратились в тех ценных источников, о которых генерал Болдин спросил Павлика. Недостающие факты и фактики самозваная разведчица черпала из иностранной прессы, а также из болтовни с женами английских и американских дипломатов. Крупицы и обрывки сведений, собранные воедино, превращались в ценную информацию, на основе которой можно было делать выводы и прогнозировать. Шифровки, исполненные Ниной, отличались не только лаконичностью и изяществом стиля. Там просматривались прекрасное знание оперативной обстановки, глубина суждений и умение анализировать сложнейшие хитросплетения геополитических интересов великих держав в Экваториальной Африке.
— Ишь ты! — удивлялись в Центре. — Ведь простым каменщиком начинал свой жизненный путь, а пишет так, будто он академик в седьмом поколении.
— Вернется, назначу его начальником направления, — пообещал как-то Болдин.
И вот режим Бургабы рухнул. В этом была прежде всего заслуга Нины. Именно она подсказала Центру идею науськать на Буганду просоветскую Тарзанию, чья армия насчитывала несколько вполне боеспособных дивизий. Однажды на рассвете тарзанийские войска вторглись в Буганду, а уже в полдень повелитель народов, зверей, рыб и птиц слинял в Эмираты.
Тут пришла пора Павлика возвращаться в Москву. Его встретили как триумфатора. Однако отчет о командировке надо было все-таки писать, а Павлику было легче построить дом, чем сочинить поганую бумажку. Окружив орфографические ошибки и расставив запятые в жалкой павликовой стряпне, Болдин сразу смекнул, в чем дело, и вызвал незадачливого опера на ковер. Дальше было то, о чем я уже рассказал выше.
Павлика Лахтюкова турнули из разведки и устроили на хорошую должность в Минмонтажспецстрой. Нину взяли в информационно-аналитическое управление ПГУ, навесив на ее хрупкие плечики майорские погоны. Сейчас она уже полковник.
Недавно я прочел в одной из газет о смерти Бургабы. Эта скотина подохла от сифилиса, дожив до восьмидесяти лет.
В конце концов, «каждому да воздастся свое» — гласит древняя библейская мудрость.
Нейтрализация противника
В России тоска зеленая, в Африке она цвета виски. Начинающий разведчик Павел Лахтюков понял это месяцев через пять после того, как Бургаба, совершив государственный переворот, стал президентом Буганды, небольшой забытой людьми и богом страны, которая в силу своего выгодного географического положения занимала видное место в стратегических замыслах спецслужб, копошившихся в Центральной Африке.
Реформаторская деятельность Бургабы сопровождалась массовым истреблением населения вверенного ему государства. Впрочем, какие реформаторы обходятся без этого? В первую очередь президент расстрелял, обезглавил и скормил крокодилам всех лиц, замеченных в контактах с иностранцами. Таким образом, в числе прочих была уничтожена вся агентура иностранных разведок, а Павлик и его коллеги из США, Великобритании, Франции, Китая и иных держав так называемого цивилизованного мира практически остались без работы. За месяц до описываемых событий из европейской, американской и азиатской миссий бесследно исчезли несколько дипломатов, чей окрас кожи не соответствовал представлениям Бургабы о чистоте человеческой расы. Президент, объявивший себя повелителем людей, зверей, птиц и рыб, не любил чужаков, обожал все черное и твердо верил в лучезарное негритянское будущее планеты.
Главы цивилизованных стран, не разделявшие философских воззрений Бургабы, приняли решение об эвакуации своих представительств. Само собой, убыли и семьи дипломатов. В советском посольстве остались временный поверенный, старик шифровальщик Алексей Петрович да Павлик Лахтюков. В других посольствах дела обстояли точно так же. Тем не менее Центр продолжал занудно бомбить Павлика шифровками, которые предписывали либо локализовать, либо нейтрализовать деятельность противника в Центральноафриканском регионе. Человек, сочинявший в Москве эти депеши, был хорошо осведомлен о несостоятельности Павлика, он не ждал от Лахтюкова какой-либо реакции на свои указания. Он просто исполнял служебный долг.
Когда уехала любимая жена Нина с сынишкой, Павлик впал в полное уныние. Нина была умной, блестяще образованной женщиной. Она окончила институт Азии и Африки, владела английским языком. Из болтовни с женами обитателей дипломатического квартала столицы, из местных газет, а также на городском рынке Нина черпала информацию, которая получала положительные оценки Центра и помогала ее мужу держаться на плаву.
Проводив семью, Павлик приготовил яичницу из страусиного яйца, запил ее молоком кокосового ореха и, прихватив бутылку виски из брошенной без присмотра посольской кладовой и длинную белую, похожую на наш батон булку, упакованную в целлофан, отправился на крутой берег Голубого Нила, который задумчиво и чинно нес свои волны мимо посольского парка. Тут у Павлика было любимое местечко. Он сел на траву и закурил. Никто не обращал на него ни малейшего внимания. Здесь к нему привыкли. Семиметровый питон Толик, обвив могучий ствол, мирно переваривал очередного кролика, и если бы не оранжевое пятно на плоской Толиковой голове, то питона можно было бы принять за лиану. Наверху в густой кроне повисла мордой вниз худосочная мартышка Иришка. Она медленно раскачивалась, баюкая саму себя. Внизу, совсем недалеко от берега, на осклизлой грязной коряге возлежал крокодил Геннадий, погожий на чучело древней рептилии из зоологического музея. Имена животным дал Павлик. Это было нужно ему для общения, но общался он главным образом с Геннадием, поскольку тот валялся прямо под ногами и постоянно находился в поле зрения.
