Шотландия и Англия в первой половине XV в.: высокая политика и региональные амбиции - Игнатьев Сергей Валерьевич
Франция же (в лице дофина Карла и его сторонников) в ожидании грядущего английского вторжения направила посольство к регенту Олбани, надеясь на военную помощь от Шотландии согласно союзному договору [313].
Нам представляется, что основная коллизия англо-французских противоречий в этот период во многом повлияла как на дальнейшую судьбу традиционных конфликтов на англо-шотландском пограничье, определяя возможные методы и приемы, использовавшиеся Лондоном и Эдинбургом для решения старых проблем, так и на положение дел на континенте, вовлекая шотландцев в активное участие в Столетней войне на стороне своих французских союзников.
§ 1. Роль шотландского корпуса в Столетней войне
В результате тяжелейшего поражения французов 25 октября 1415 г., названной шотландским хронистом «несчастливой битвой при Азенкуре» [314], английский король беспрепятственно прошел опустошительным рейдом по Пикардии, Нормандии и Фландрии вплоть до Кале. Вскоре после этого, Генрих V приступил к урегулированию отношений с Шотландией. Ради возвращения в 1416 г. Мердока Роберт Олбани подписал договор о восьмилетнем перемирии, где оговаривалась и сумма выкупа за графа Мердока в размере 70.000 марок [315]. Переговоры закончились пролонгацией прежнего договора 1412 г. о нейтралитете Шотландии в случае войны с Францией. В договоре также подтверждалась незыблемость англо-шотландских границ. Позже срок действия этого договора был продлен до 1424 г. [316]
Вместе с тем, Олбани находился в затруднительном положении. Шотландская знать, к которой принц Джеймс неоднократно обращался в своих посланиях требуя ускорить его возвращение на родину [317], в свою очередь требовала от регента активно добиваться скорейшего освобождения принца. Боуэр указывает на то, что принц, вел интенсивную переписку на эту тему с влиятельными шотландским лордами [318]. Вероятно, давление лордов на регента было очень высоким, потому что в 1416 г. дело Джеймса снова сдвинулось с мертвой точки.
В английских казначейских свитках хранится распоряжение о выделении денег королевским чиновникам для отправки заложников за принца Джеймса, которые должны были в декабре 1416 года прибыть из Шотландии [319]. В марте 1417 года Джеймс Стюарт был отправлен в Йорк, чтобы «ускорить прибытие шотландцев». Но, как говорит Боуэр, «по неизвестной причине эти заложники так и не приехали» [320]. Принц так и остался в Англии — английский монарх отказывался отпустить принца до окончания французской кампании [321]. Переговоры вновь заглохли.
Как только англичане развернули военные действия против французов в 1417 г., два самых влиятельных лица в шотландском королевстве своими действиями разорвали все мирные договоренности между Англией и Шотландией — «герцог Роберт Олбани и граф Арчибальд Дуглас, лично возглавив отряды, 23 июля 1417 года предприняли поход в Нортумберленд» [322]. Целью этого похода был захват Бервика и Роксбурга, которые шотландцы уже давно пробовали отнять у англичан. Отряд графа Дугласа осадил крепость Роксбург, но был вынужден бесславно возвратиться на родину, в то время как герцог Роберт пытался штурмовать Бервик, но тоже безрезультатно.
Судя по отношению хрониста к этим событиям, оба похода были восприняты шотландским обществом неблагосклонно. Боуэр назвал шотландские рейды союзников «бессмысленными и глупыми» [323].
Поражение Франции в битве при Азенкуре и неудачи в последующих столкновениях с англичанами, привели к существенному изменению соотношения сил во франко-шотландском альянсе. Франция на какой-то период перестала в них лидировать, и была в большей степени заинтересована в активных действиях со стороны своего шотландского союзника.
С целью побудить к этому шотландцев, в 1419 г. в Шотландию прибыла французская делегация во главе с графом Вандомом. Как сообщает Пласкарден, французский граф попросил созвать парламент, где произнес речь перед сословиями о том, что «у Шотландии общие с Францией интересы и общие враги» [324], вспомнив историю франко-шотландских отношений с момента подписания Парижского договора 1295 г., и подчеркивая длительность и прочность этого альянса. В конце своей речи граф от имени французского короля попросил Шотландию оказать военную помощь. После обсуждения этой речи в парламенте, шотландцы дали графу Вандому свое согласие предоставить корпус в распоряжение дофина. При этом стороны оговорили, что все расходы, связанные с содержанием и доставкой шотландских войск на континент, будут оплачиваться из французской казны.
Надо сказать, что и до этого посольства немало шотландцев принимало участие в континентальных событиях. Так при осаде Льежа в 1405 г., весьма достойно проявил себя шотландский отряд во главе с Александром Стюартом, графом Маром. По словам Пласкардена, после сражения «многих посвятили в рыцари, а их предводитель стяжал себе славу не только воинским умением, но за свои мудрые советы» [325].
Другой шотландский хронист Боуэр, подчеркивает важность момента — впервые французы так сильно зависели от шотландцев. Он отмечает, что шотландский парламент, санкционируя отправку соотечественников на континент, соблюдал условия «старого союза», позволил всем добровольцам отправиться во Францию [326]. Этот корпус, состоял, главным образом, из отрядов, уже имевших опыт войны с англичанами: «во Францию отправились многие лорды со своими вооруженными людьми (men-at-arms)» [327].
Для перевозки шотландского корпуса Франция арендовала у Кастилии 40 кораблей. Во главе экспедиции были поставлены второй сын герцога Роберта Олбани Джон Стюарт, граф Бачен и старший сын графа Дугласа Арчибальд, граф Уигтаун.
Численность отправленного во Францию корпуса современники оценивают по-разному. По словам Боуэра, во Францию было отправлено около 5–6 тыс. человек [328], Пласкарден пишет о 7–8 тысячах [329], а архиепископ Реймский Жувеналь дез Урсен говорит о 4–5 тыс. человек, «прибывших во Францию по просьбе Карла VII» [330].
Различие в цифрах можно, прежде всего, объяснить личными мотивами современников. Пласкарден, очевидно, стремился подчеркнуть размеры вклада Шотландии в дело борьбы союзников с общим врагом и потому завысил цифры. Французская же сторона, вероятно, стремились преднамеренно занизить данные, чтобы продемонстрировать обратное и, в конечном итоге, присвоить все лавры победителя себе. Сказывалось также отсутствие точной статистики.
Каковы были причины, побудившие шотландцев, отправить во Францию столь значительный военный контингент?
По мнению ряда исследователей — основная причина заключалась в относительно спокойной ситуация в стране, которая лишала молодых и амбициозных шотландцев возможности сделать военную карьеру и поправить на войне свое материальное положение. Участие в военных действиях на стороне Франции открывало перед ними такую перспективу. Но едва ли эту причину стоит абсолютизировать, как это делает британская исследовательница Розалинд Митчисон [331]. Резон в этом утверждении есть, однако, применительно к французским событиям 20-х гг. XV в. оно является односторонним. Очевидно, что, помимо меркантильных соображений, существовали также и другие факторы, переводящие мотивы службы шотландского корпуса у дофина из плоскости сугубо материальной в плоскость политическую. По-видимому, не следует исключать искреннее желание шотландцев исполнить свои союзнические обязательства перед Францией.
