Путешествие в страну летописей - Натанов Натан Яковлевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗
Но Шахматов тут же «уличает» Сильвестра еще раз. Игумен и сам приложил руку к записи 1097 года: рассказ Василия, как уж отмечалось, прерывается восторженным панегириком Мономаху. Василию было, собственно, незачем делать такого рода вставки и отступления, но в этом был главным образом заинтересован Сильвестр, прославлявший своего хозяина.
Выходит, в летописной повести 1097 года переплелись строки трех древних авторов — Василия, Нестора и Сильвестра. Прославление одного князя, развенчание другого; соперничество, борьба, страсти, давно замолкшие, забытые, для потомков не всегда понятные…
Может быть, у Шахматова и не все верно. Может быть, в будущем не все подтвердится… Шахматов улыбается в свои рыжеватые усы: «Гипотеза, милостивые государи, только гипотеза…»
«Знаем мы Алексея Александровича, — говорят ученики, — докажет свое сотней способов, а потом подергает ус и скажет: «Доводов, конечно, маловато, однако гипотезу, пожалуй, сочиним…»
Судьба Нестора
Снова задумывается Шахматов о «рабе божьем, черноризце Несторе». Детство и юность его — где-то в туманных далях XI столетия. Потом монастырь. Первая удавшаяся строка, ощущение собственного таланта; громадный замысел — летопись. Внимание властителей: корыстное дружелюбие Святополка, немилость Мономаха.
После 1113 года следы исчезают. Судьба Нестора неизвестна. И вряд ли станет известна, если только не будет неожиданных находок.
В 1939 году специальная комиссия обследовала захоронения Печерского монастыря. В раке, над которой значилось: «Святой Нестор-летописец», нашли кости глубокого старика лет семидесяти — семидесяти пяти. Но тут же лежали и кости какого-то другого человека…
Если великий летописец действительно умер на восьмом десятке лет, значит, после 1113 года еще прожил лет десять — пятнадцать.
Так или иначе, но после 1113 года Нестор уже не вел летопись. По приказу Мономаха «Повесть временных лет» была изъята и передана Сильвестру.
По Лаврентьевскому и другим спискам установлено, в каких городах и монастырях списки побывали за несколько столетий. После 1113–1115 годов летопись в Печерский монастырь больше не возвращается. Тетради Нестора Сильвестр переписал и, вероятно, уничтожил.
Имя Нестора из заглавия выброшено и сохранилось только в некоторых летописях юго-западной Руси.
Почему именно на юго-западе? Не бежал ли Нестор из столицы в Прикарпатье, в Галицкое княжество?
Шахматов качает головой: это уж совсем по Дюма и Вальтеру Скотту. Впрочем, академик — ценитель всяческих фантазий.
Но перенести имя Нестора на юго-западную окраину Руси мог уже знакомый поп Василий. Ведь для своей работы он обращался за помощью к Нестору и, наверное, гостил в Киеве около 1113 года. Так или иначе в его руках находилась копия печерской летописи (или ее части). В Киеве имя первого историка предавали забвению — у Карпат кто-то, наоборот, старался это имя сохранить!
Нелегко было в старину писать и сберегать написанное.
Шахматов вдруг вспоминает: «Продай Киев-город со Черниговом, купи ты бумаги со чернилами…»
Глава 8. Труд усердный, безымянный
Немного лиц мне память сохранила.
Немного слов доходит до меня,
А прочее погибло невозвратно…
Студент отвечает быстро и блестяще. Шахматов вдруг замечает про себя, что ему самому ни в гимназии, ни в университете никогда не удавалась эдакая лихость. Нетерпеливые учителя постукивали карандашами или глядели неприязненно, пока он не торопясь обдумывал фразу, а потом произносил ее негромко, как-то чересчур вежливо. А этот студент куда как боек!
— Таким образом, — продолжает студент, — не вызывает абсолютно никаких сомнений, что монах Киево-Печерской лавры Нестор в начале XII века — не позже 1113 года — написал «Повесть временных лет». В летописи отразились политические страсти той эпохи, в частности длительное соперничество между князем Святополком Изяславичем и князем Владимиром Всеволодовичем Мономахом.
Почему-то академика раздражает, что этот юноша говорит так правильно, точно, по Шахматову…
Экзаменатор опускает голову, чтобы отвечающий ничего не заметил. Затем вспоминает старое правило: «В человеке, тебе неприятном, постарайся отыскать или вообразить приятное; тогда и будешь справедлив».
«Что мне, собственно, надо от него? Отвечает складно и верно…»
— Нестор — автор, Сильвестр — редактор и частично тоже автор: вот две фигуры, стоящие у истоков нашего летописания. Их деятельность объясняет все важные особенности «Повести временных лет»…
— Довольно, довольно! — спохватывается Шахматов. — Вы, конечно, достойны высшего балла. Вот только не могли бы вы мне помочь? Дело в том, что я уж давно размышляю над одной, как вы выразились, важной особенностью «Повести временных лет». Конечно, вам известно помещенное в летописи «Поучение князя Владимира Мономаха своим детям». И, разумеется, вы помните, под каким годом оно помещено…
— Под 6604-м! — Студент щеголяет древним исчислением.
— Вы правы, под 1096-м, — улыбается академик. — Так вот, видите ли, я никак не могу решить, каким летописцем внесено в повесть это завещание старого Мономаха?
— Конечно, Нестор тут ни при чем, — говорит студент. — Отношения Печерского монастыря с Владимиром Мономахом были вряд ли достаточно хороши, чтобы князь вручил печерскому черноризцу свой фамильный документ, свое завещание. Сильвестр же, как вы, Алексей Александрович, неопровержимо доказываете, был близок к семье Мономаха. Это он внес в текст «Поучение Мономаха», и сомневаться нечего.
— Отменно! Вы совершенно правы насчет Нестора и очень логичны в отношении Сильвестра. Но вот, извольте взглянуть. — Шахматов встает, берет с полки том летописей. — Помните, Мономах перечисляет в «Поучении» все свои походы, начиная с тринадцати лет… Множество походов: на вятичей, к Смоленску, на поляков, на Всеслава. Всего более 80 походов. О последнем из них в завещании говорится так: «И потом ходили к Владимиру (городу) на Ярославца (племянника Мономаха), не вытерпев злодеяний его». Что вы скажете об этом?
— Я как-то не улавливаю, Алексей Александрович, связи с тем, что…
— Да как же, подумайте… В каком году был этот самый поход на Ярославца?
Студент перелистывает книгу и находит, что в 1117 году.
— Именно! Это удостоверяют многие летописи да и другие источники. В 1117-м. Вы понимаете, что это означает? Вы говорите, что «Поучение» внес в «Повесть временных лет» Сильвестр. Но если в «Поучении» рассказывается о войне 1117 года, значит, оно само написано не раньше 1117 года. А Сильвестр ведь сам признается, что закончил труд в 1116-м…
Студент лихорадочно вспоминает, не было ли об этом в лекциях. Вспомнить не может, но убежденный, что профессор «ловит», прибегает к исконному студенческому правилу — не произносить роковых слов «не знаю»…
— Какая мелочь, Алексей Александрович, разве может случайная фраза, один год разницы разрушить вашу стройную схему?..
Шахматов внимательно и добродушно разглядывает поклонника «стройной схемы».
— Я же сказал, что выставлю вам высший балл. Наша беседа — не экзамен. Мне просто любопытно узнать мнение ваше об этом противоречии. Будем честны, от него не отмахнуться. Все-таки 1117-й был после 1116-го? Выходит, ни Нестор, ни Сильвестр не могли вставить в «Повесть временных лет» Мономахово поучение… Кто же это сделал?
Студент размышляет более минуты и, убедившись, что срок для ответа на вопрос недостаточен, тихонько бормочет:
— Не знаю…
Вот и я не знаю, — доверительно шепчет академик.
1117 год
1117 год не давал покоя.
Больше всего сказано об этом годе в летописи Ипатьевской. И Шахматову, конечно, не нужно открывать книгу, чтобы вспомнить: «В лето 6625 (1117)… Привел Владимир сына своего Мстислава из Новгорода и дал ему отец Белгород. В тот же год взял Владимир за Андрея внучку Тугорканову. В тот же год тряслась земля сентября 26. Тогда приходили половцы к болгарам и выслал им князь болгарский питье с отравою, и, выпив, Аепа и прочие князья половецкие все умерли. В том же году умер царь Алексей (в Византии) и воцарился сын его Иван…»
