Сталин - Волкогонов Дмитрий Антонович (мир книг txt) 📗
"Вождь" вспомнил несколько последних статей, документов, написанных Троцким и опубликованных в его "Бюллетене оппозиции". В своем послании "Учредительному конгрессу" IV Интернационала, напечатанном в 1938 году, Троцкий писал, что "диспропорция между нашей нынешней силой и завтрашними задачами яснее нам, чем нашим критикам. Суровая трагическая диалектика нашей эпохи работает на нас. Война приведет массы к крайнему отчаянию и возмущению, и они не найдут другого руководства, за исключением IV Интернационала". В другом, аналогичном документе Троцкий мистически провозглашал: "В грядущие 10 лет Программа IV Интернационала получит поддержку миллионов, и эти революционные миллионы смогут штурмовать небо и землю". Троцкий с таким жаром предрекал триумф IV Интернационала, который придет к нему в условиях новой, второй мировой войны, что у трезвомыслящих читателей сразу же складывалось впечатление: Троцкий ждет войну, ибо только с ней он связывает свое возвращение на политическую сцену истории, крушение сталинизма, занятие подобающего его уму положения. "Первыми жертвами грядущей войны, провозглашал Троцкий, - будут партии III Интернационала. И тогда IV Интернационал (возглавляемый, естественно, Троцким! - Прим. Д.В.) станет самой великой силой в мире".
Сталин прошел по кабинету и взял пачку "Бюллетеней оппозиции". Нашел 65-й номер за 1938 год, открыл нужную страницу и, стоя, погрузился в чтение передовицы, написанной Троцким. (Немногие люди могут возвращаться к строкам, где их поносят и ругают; Сталин не был таким. Он читал и получал заряд ненависти.)
"Что, Сталин еще посмеивается за кулисами? Фашизм идет от победы к победе и находит главную помощь... в сталинизме. Страшные военные угрозы стучатся в дверь Советского Союза, а Сталин избрал этот момент, чтобы подорвать армию и топтать нацию (речь идет о процессе над военными. - Прим. Д.В.).
Изгнанник пророчествовал (и был поразительно точен в прогнозе), что будет "другой процесс, настоящий. Тогда в человеческом языке не найдется таких слов, чтобы защитить самого отвратительного из всех каинов, которых можно найти в истории... Памятники, которые он соорудил себе, будут уничтожены или взяты в музеи и помещены в залах тоталитарных ужасов. И победоносный рабочий класс пересмотрит все процессы, публичные и тайные, соорудит памятники несчастным жертвам сталинской злобы и подлости на площадях освобожденного Советского Союза...". Сталин захлопнул "Бюллетень", бросил журнал на полку и пошел вдоль стола заседаний:
- Неужели когда-нибудь смогут поверить подобному бреду? Разве троцкисты и их пособники не признались публично в своих преступлениях?
Прохаживаясь с потухшей трубкой в руке, Сталин, возможно, размышлял о том, что будущему не достанется троцкизма, если довести дело до конца.
Не случайно, вскоре после получения известия об убийстве Троцкого, Берия (не без ведома Сталина) отдал распоряжение о "ликвидации в лагерях активных троцкистов". Накануне войны прокатилась по лагерям еще одна, малозаметная волна, сметающая последних осужденных, причисленных к "активным троцкистам". Печора, Воркута, Колыма, Соловки стали немыми свидетелями кровавой мести вдогонку убитому лидеру IV Интернационала. Сталин не хотел понимать, что смерть человека - неэффективное средство для борьбы с его идеями. Он надеялся, что таким способом исключит саму возможность возникновения инакомыслия и оппозиции, даже внутренней, духовной.
Одни названия статей Троцкого могли привести Сталина в бешенство. Например, 2 сентября 1939 года Троцкий написал памфлет "Сталин - интендант Гитлера", а несколько недель спустя - "Звезды-близнецы: Гитлер - Сталин". Читая их, Сталин буквально слышал голос Троцкого: "СССР стоит на краю пропасти. Все сталинские козыри мало что значат по сравнению с ресурсами и мощью, которыми овладел Гитлер и которые он использует против Советского Союза". Троцкий, выступая против Сталина, предрекая ему катастрофу, тем не менее выражал надежду, что "государство рабочих в СССР имеет шанс сохраниться".
Троцкий не хотел поражения СССР, а хотел гибели Сталина. В его пророчествах о грядущей войне чувствовалось смятение: ведь изгнанник понимал, что только поражение его родины может лишить власти Сталина. В размышлениях Троцкого находила выражение эволюция весьма способного, талантливого человека, у которого, однако, всегда были свои, особые приоритеты ценностей. Троцкий однажды заметил, что многих видных, даже выдающихся лидеров революционного движения природа весьма экономно наделила интеллектуальными способностями. Эту нехватку ума такие люди обычно компенсируют напором, волей, энергией. Пожалуй, доля истины в этих рассуждениях есть.
Себя Троцкий считал прежде всего человеком, щедро наделенным тем, что мы сегодня называем интеллектом. Он видел себя эпицентром тех событий, в которых участвовал. Революционные идеалы были для него важны, пожалуй, прежде всего потому, что могли подчеркнуть его интеллектуальную значимость. Даже грядущую войну он невольно торопил, потому что видел в ней единственный способ низвержения Сталина. Но Троцкий не хотел в этом признаться даже самому себе. Так бывает, вероятно, когда человек не может или не хочет верно определить соотношение личного и общественного. Даже его новые революционные проекты будущего, утопические по существу, сводились к старой теории "перманентной революции", но... во главе с ним, Троцким. Так, во введении к брошюре "Живая мысль Карла Маркса" он предсказывал, что в результате новой мировой войны погибнут и фашизм и сталинизм, и новая пролетарская революция "положит начало существованию Соединенных Штатов Европы"647. Троцкий не пишет об этом прямо, но словно дает понять, что автор идеи должен стать во главе этих "Штатов".
Сталин почему-то вспомнил, как принималось решение о высылке Троцкого за рубеж. Политбюро несколько раз возвращалось к этому вопросу. Во время неофициальных бесед Киров, Рыков, Томский, Куйбышев, Микоян, Петровский высказывали осторожные соображения: может быть, Троцкий одумался? А если он повинится? Нельзя ли ему дать какой-то второстепенный пост? Ведь популярность этого человека все еще велика. Сталин не хотел никакого примирения. Его злоба и месть не имели "заднего хода". Он знал, что, пока Троцкий жив, пока он в СССР, невозможно чувствовать себя спокойным. После обмена мнениями (тогда это еще было возможно) решили прозондировать, как относится к примирению сам Троцкий. В Алма-Ату послали человека из Центра. Через неделю-другую получили телеграмму: Троцкий не видит своей вины и основы для примирения со Сталиным. Генсек, зачитав сообщение, торжествующе посмотрел на соратников: что он говорил? Он же был уверен: Троцкий - неразоружившийся враг. Решение о высылке Троцкого из страны больше никто не оспаривал.
