Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Здесь слушавший этот рассказ председатель следственной комиссии Муравьев не удержался от вопроса:
«— Что ж, этот человек стал на колени?
— Стал. Это магически действует. Подходит поезд, 46 вагонов. Смотрю, в конце поезда стоит кучка, кидают шапки. Я этим заинтересовался, подошел. Слышу: «Свобода! Теперь все равны! Нет начальства, нет власти!» Приближаюсь, смотрю, стоит несколько человек офицеров, а кругом кучка солдат. Я говорю: «Господа, что же вы смотрите?» Они растерялись. Я то же самое приказал: «На колени». Они немедленно стали на колени» [2094]. Таким нехитрым способом Иванов быстро наводил порядок. В Дне было арестовано до 40 солдат (к вечеру того же дня их отпустят), отобрано около 100 шашек и других единиц офицерского оружия.
Картина продвижения экспедиции Иванова к столице на 8.35 утра 1 марта выглядела следующим образом. Три эшелона, в которых находились военнослужащие 67-го Тарутинского полка, дошли до станции Александровская недалеко от Петрограда, там высадились и размещались по слободам Александровская и Пулково. Один эшелон был в Луге, еще три находились между Псковом и Лугой, головной эшелон из Креславки подходил к Пскову. Генерал Брусилов информировал, что Юго-Западный фронт приступил к погрузке гвардейских полков и артиллерии [2095]. Оценив диспозицию, Иванов решил сделать то, на что не отважилось окружение императора: он двинулся дальше — в Царское Село, предписав прибыть туда и всему начальственному составу стягиваемых частей. В качестве промежуточной базы генерал избрал станцию Вырицу, откуда обнародовал приказ № 1 командующего Петроградским военным округом: «Прибыв сего числа в район округа, я вступил в командование его войсками во всех отношениях. Объявляю о сем всем войскам, всем без изъятия военным, гражданским, духовным властям, установлениям, учреждениям, заведениям и всему населению, находящемуся в пределах округа» [2096]. Вечером он благополучно прибыл в Царское Село, привезя с собой батальон георгиевских кавалеров, полуроту Железнодорожного полка и роту Собственного Его Величества Сводного пехотного полка.
После полуночи Иванов будет приглашен к Александре Федоровне. Для царицы его приезд был большим облегчением. Вместе с детьми она пережила еще один тяжелейший день.
Утром 1 марта в Царском Селе ждали приезда царя — его поезд никогда до этого не опаздывал. Около 4 утра охрана, как обычно, выставила посты на пути его приезда. Однако литерный «А» не пришел, и связи с ним не было. Вспоминает графиня Буксгевден: «Было известно, что Император покинул Могилев, и в шесть утра Императрица вновь пришла к нам, чтобы узнать, нет ли каких новостей о «нем». Но никто ничего не знал, и потому мы все были крайне встревожены. Императрица побледнела еще больше, когда графиня Бенкендорф совсем некстати заметила: «А ведь сегодня первое марта» — это была годовщина убийства Александра II! Императрица собралась с силами и ответила: «Должно быть, какие-то проблемы в пути. Поезд скоро прибудет» [2097]. Лишь в восемь утра Гротену стало известно, что царский поезд изменил маршрут.
Около 9 утра из Петрограда вернулась делегация от частей дворцовой охраны, которая встречалась с Гучковым. Тот не потребовал снять охрану, но советовал консультироваться и договариваться с представителями новой власти. Для дальнейших переговоров в столицу был направлен флигель-адъютант полковник Линевич. Он был принят Родзянко и получил уверения, что охрана императорской семьи должна нести службу. По всей видимости, именно тогда императрице были даны неофициальные гарантии новой власти на возможный безопасный отъезд семьи за границу [2098]. Фон Гротен продолжал предпринимать все возможное, чтобы не допустить столкновения частей охраны Александровского дворца с повстанцами. Для этого он встречался с прибывшими в Царское депутатами Думы, которым заявил, что будет безусловно защищать царскую семью: «Я боюсь, что может произойти нападение гарнизона на дворец. Мы, конечно, нападение отобьем, но это будет ужасно. Императрица одна. Дети Государя больны» [2099]. Договорились о взаимном ненападении.
Охрана в основном еще держалась. Проверялись посты на всех службах, охранялись телефонная станция и ферма. Брожение в частях охраны чувствовалось, по словам очевидца, «их революционный пыл сдерживался главным образом присутствием казаков» [2100]. Ден писала: «Стоя с Ее Величеством у окна, выходящего на площадь перед дворцом, мы заметили белые платки на рукавах у многих солдат. После расспросов выяснилось, что по договоренности с членами Думы, приехавшими в Царское Село, войска согласились руководствоваться указаниями Думы.
— Выходит, все теперь в руках у Думы, — с горечью проговорила Государыня, обращаясь ко мне. — Будем надеяться, что она зашевелится и каким-то образом исправит положение» [2101]. Офицеры, опасаясь за лояльность подчиненных, лично возглавили караулы и пошли в казармы. Теперь уже генералы фон Гротен и Ресин предложили императрице вместе с детьми на автомобилях пробиваться к императору или в Ставку. Но Александра Федоровна вновь отказалась, опасаясь за их здоровье.
«В тот вечер мы засиделись допоздна. За обедом почти не ели: мы все были настолько озабочены и встревожены, что было не до еды» [2102]. К вечеру у дворца оставались две роты Сводного полка, две сотни конвоя и взвод зенитной батареи. Самое поразительное, наиболее слабым звеном в охране царской семьи оказались… великие князья. В Петроград убыла часть батальона Гвардейского экипажа, которым командовал Кирилл Владимирович. Примечательно, что все 17 офицеров батальона остались и явились в распоряжение императрицы. Она поблагодарила их за преданность и попросила вернуться в часть. Всех этих офицеров Временное правительство подвергнет наказаниям — вплоть до ареста [2103].
Великие князья и новая власть
Уже с первого дня восстания установилась тесная связь между руководством ВКГД в лице Родзянко со старшими из великих князей, занимавшими и ключевые посты в гвардии. Эту связь поддерживал доверенное лицо Родзянко — молодой адвокат Николай Иванов. Павел Александрович, от которого в сложившихся условиях зависело очень многое, был уверен, что выход из положения заключался в даровании ответственного министерства и конституционализма, и брался убедить в этом императора. Он даже взялся встретить его первым на вокзале в Царском Селе и уговорить пойти на радикальные уступки. Больше всего опасались, что раньше Николай увидится с женой, которая, как справедливо полагали, подвигла бы его к опоре на силу. Но император все не приезжал. Тогда было решено подготовить для него текст соответствующего манифеста.
«В четыре пополудни того же 1 марта к нам ворвались князь Путятин, секретарь дворцового министерства Бирюков и юноша Иванов… — вспоминала княгиня Палей (полагаю, память ей здесь немного изменила, по другим источникам, это событие происходило на несколько часов раньше). — На Бодиной (сын княгини Владимир — В. Н.) пишущей машинке написали манифест, которым Император даровал стране конституцию. Павел согласился, что ради спасения трона все средства хороши. Не до жиру, быть бы живу» [2104]. В манифесте говорилось, что царь с окончанием войны был намерен перестроить государственное управление на началах широкого народного представительства, но последние события показывали, что следовало провести преобразования раньше. От имени Николая манифест провозглашал: «Осеняя себя крестным знамением, Мы предоставляем государству Российскому конституционный строй и повелеваем продолжать прерванные Указом нашим занятия Государственного совета и Государственной думы, поручая председателю Государственной думы немедленно составить временный кабинет, опирающийся на доверие страны, который в согласим с Нами озаботится созывом законодательного собрания, необходимого для безотлагательного рассмотрения имеющего быть внесенным правительством проекта новых Основных Законов Российской империи» [2105]. Примечательно, что авторами акта оказались два ближайших помощника Воейкова — начальник его канцелярии Биронов и начальник Царскосельского дворцового управления Путятин.
