Крестовые походы. Идея и реальность - Лучицкая Светлана Игоревна (онлайн книга без txt) 📗
Благодаря возможностям коммутации обета, расширившимся вследствие этих преобразований, рекрутирование крестоносцев заметно облегчается. Теперь миряне могли исполнить обет крестоносца не только в другом месте, но и в другое время — т. е., например, отложить его. Однако нововведения Иннокентия III на этом не ограничиваются. Привлекая все новых крестоносцев, папа значительно упростил саму процедуру получения грамот об отпущении грехов: он предоставил полные индульгенции (прощение всех исповеданных грехов) всем, кто участвовал в крестовом походе — как тем, кто сражался лично за свой или чужой счет, так и тем, кто посылал вместо себя в поход другого. Кроме того, он разрешил мирянам выкупать обет крестоносца в соответствии с их финансовыми возможностями — т. е. внести определенную сумму денег и таким образом освободиться от налагаемых Церковью обязательств. Так и у неспособных сражаться (вспомним, каким бременем они были во время Первого крестового похода) появился шанс участвовать в походе. Но папа изыскал еще один способ привлечения к крестовому походу мирян — тем, кто в соответствии со своими средствами жертвовал в пользу похода денежные суммы, также жаловались соразмерные крестовые индульгенции.
Таким образом Иннокентию III удалось вовлечь в крестоносное движение буквально все слои населения. Более того — благодаря энергии понтифика negotium crucis стал частью повседневной жизни: были введены посвященные крестовому походу ежемесячные религиозные процессии, подаяния, проповеди и молитвы, в том числе включенные в мессы; в каждой приходской церкви появился сундук или кружка для сбора пожертвований, приносимых ради получения индульгенций.
В результате всех этих новшеств обет крестоносца и сопутствующие привилегии утрачивают свой изначальный смысл. Образно говоря, если еще в XII в. крестоносный обет подразумевал под собой исключительно деятельность, то в XIII в. — всего лишь статус. Из священной войны с религиозными лозунгами — изгнать неверных из святилищ Востока — крестовый поход превращается в институт для собирания денег на поддержку военных экспедиций, в которых был заинтересован Святой Престол, часто преследуя цели, далекие от тех, что ставились в Первом крестовом походе (впрочем, и тогда они не были вполне невинными). Политизация института крестового похода в XIII в. проявилась в двух направлениях: с одной стороны, мы наблюдаем расширение военной деятельности в других, помимо восточного, направлениях — таких, как Испания, южная Франция, Италия, Прибалтика и т. д., с другой — речь идет о борьбе против иных, помимо мусульман, противников — внутренних врагов католической Церкви (схизматиков и еретиков) и политических врагов папства. Как в таких случаях оправдывались крестоносные экспедиции, которые уже перестали быть паломничеством в Святую Землю, какими были мотивы участия в них мирян, как идеология священной войны приспосабливалась к политическим целям и как использовался институт крестового похода в XIII в. — об этом пойдет речь дальше.
Начиная рассказ о крестовых походах против вероотступников, стоит вспомнить о том, что уже на ранних стадиях западная Церковь считала использование силы против еретиков вполне оправданным. Эта идея, в частности, присутствует в одном из самых известных памятников канонического права, созданном ок. 1140 г., — «Декрете Грациана». А уже на Третьем Латеранском соборе, состоявшемся в 1179 г., всем верующим было предписано бороться с ересью и защищать от нее христианство. На соборе утверждалось, что борьба с еретиками — правое дело и что участвующие в нем христиане должны получать индульгенции, пусть даже на первых порах неполные; причем этих верующих, сражающихся с вероотступниками, следует защищать «точно так же, как тех, кто идет к Гробу Господню».
Крестовый поход, к которому мы сейчас обратимся, изначально нацеленный на Палестину и Египет, но кончившийся взятием Константинополя, можно было бы рассматривать как следствие подобных мер. Это был и первый поход, в котором произошла существенная девиация от прежней модели — в нем папство, хотя и вопреки своему желанию, отклонилось от первоначальных целей. Вот как начиналась эта военно-религиозная экспедиция.
Когда в 1198 г. Иннокентий III взошел на папский престол, организация нового крестового похода с целью отвоевания утраченного в 1187 г. христианами Иерусалима стала едва ли не главной целью его политики. Уже 15 августа 1198 г. была издана булла Post miserabile, в которой папа напоминал о том, что «после плачевной утраты Иерусалимского региона (Post miserabile Hierosolymitana regionum excidium), после достойного слез поражения народа христианского» Святая Земля — «наследие христиан» — находится в руках неверных, а «Гроб Господень осквернен и обесславлен нечестивыми». Понтифик призывал христиан защитить свои святыни и отправиться в новый поход. [64] Для успеха будущей экспедиции, как всегда, был необходим мир в Европе (о чем понтифики постоянно напоминали), и папа в своей булле призывал европейских государей кончить споры, нанесшие огромный вред еще делу экспедиции 1189–1192 гг., и обратить внимание на Восток. Впервые в истории крестоносного движения понтифик обязал прелатов оказать поддержку походу, прислав воинов или собрав денежные средства, а также в соответствии с введенными им новшествами, о которых мы уже говорили, обещал отпущение грехов и прочие привилегии тем мирянам, кто снарядит воина в экспедицию или пожертвует чем-то из своего имущества ради общего дела. Проповедь похода вел приходской священник Фульк из Нейи, известный своим красноречием (его часто сравнивали с Петром Отшельником) — он жарко обличал типичные для этого времени нравы христианского общества — алчность, стяжательство — и воспевал очистительные функции крестового похода. Священник начал проповедовать прямо на рыцарском турнире в Шампани, прервав пламенной речью рыцарскую забаву. Фульк из Нейи добился своей цели — сотни баронов и рыцарей Шампани и Фландрии примкнули к крестоносной армии. Как и в Первом крестовом походе, то были в основном сеньоры северной Франции, предводительствовал которыми граф Тибо III Шампанский. Хотя главной целью похода был Иерусалим, решено было сначала направить удар на Египет (Вавилонию), который к тому времени считался самым мощным оплотом мусульманского Востока. Потому участники этого похода оставляют традиционные пути крестоносцев в Святую Землю и решают переправиться через Средиземное море с помощью Венеции — с этой целью они посылают своих представителей в Светлейшую (Serenissima) республику для заключения договора. Дож Энрико Дандоло, 90-летний слепой правитель Венеции, требует за переправу через море неслыханную цену — 85 тысяч серебряных марок. Весной 1202 г. крестоносцы в состоянии выплатить только сумму в 50 тысяч. И тогда дож вынуждает рыцарей приступить к штурму далматинского города Задара, с тем чтобы за счет награбленной добычи расплатиться с долгами. В ноябре 1203 г. город взят и разграблен. Иннокентий III реагирует на события весьма жестко: он требует продолжить путь к Иерусалиму и грозит крестоносцам отлучением от Церкви. В это время во главе баронов стоит уже не Тибо III Шампанский, скончавшийся в пути, а Бонифаций I Монферратский, тесно связанный через своих родственников с семьей Исаака II Ангела — византийского императора, только что свергнутого с престола и ослепленного его братом. — Алексеем III. Предводительство Бонифация Монферратского, близкого гибеллинам и норманнам, придает походу особое направление. Именно с маркграфом Монферратским и другими феодалами ведет переговоры чудом сбежавший из византийской столицы сын Исаака Ангела Алексей. Он слезно молит крестоносцев помочь вернуть престол его отцу и сулит им за это невероятно щедрое вознаграждение, обещая также подчинение греческой Церкви латинской. 17 июля 1203 г. крестоносцы в первый раз штурмуют Константинополь и восстанавливают на престоле Исаака II Ангела вместе сыном— Алексеем IV. Однако Ангелы не имели возможности выполнить данные латинянам обещания. Терпение крестоносцев, ждущих награду за помощь грекам, таяло очень быстро, но едва ли не быстрее росло недовольство константинопольских жителей всевластием западных рыцарей. И вот в результате народного мятежа в начале 1204 г. отец и сын теряют престол, а византийский вельможа Алексей Дука, прозванный Мурзуфлом (букв, «насупленный»), ярый противник латинян, становится новым императором под именем Алексея V. Вскоре после этого Исаак II Ангел умирает в темнице, а его сына Мурзуфл приказывает задушить. Тем временем, не дождавшись уплаты за свою помощь, крестоносцы решают вознаградить себя сами — 14 апреля 1204 г. они вторично штурмуют византийскую столицу. Этот день стал роковым для Константинополя. «Царский город» был подвергнут беспощадному разгрому и грабежу. Захватив византийскую столицу, крестоносцы проявили по отношению к жителям невероятную жестокость, творя акты насилия и разбоя. Они также разграбили сказочные сокровища и богатства Константинополя, которые еще во времена Первого крестового похода вызывали у них зависть и восхищение. Очевидец событий, византийский историк Никита Хониат писал по этому поводу: «Итак, прекрасный город Константина, предмет всеобщих похвал и повсюдных разговоров, был истреблен огнем, унижен, разграблен и лишен всего имущества… бродяжническими западными племенами, большею частию мелкими и безвестными, двинувшимися против нас под благовидным предлогом небольшого уклонения от предпринятого будто бы пути на помощь Исааку Ангелу…» [65] После разгрома Константинополя награбленные в столице реликвии потоком хлынули в Европу, где теперь почти в каждом феодальном владении появились частицы драгоценных святынь, похищенных в Византии. Очень скоро слух о разграблении «царского города» дошел до Западной Европы. Гневно и резко отозвался на разгром Константинополя папа Иннокентий III. «Как теперь, — писал он в письме легату Петру, — привести греческую Церковь к церковному союзу и верности Святому Престолу, если она подверглась таким гонениям и испытала такие горести, что ныне она, и не без причины, ненавидит латинян пуще, чем псов». [66] Понтифик осознал весь ужас содеянного участниками, но оказался неспособен предотвратить беду средствами церковной власти. На самом деле, армии крестоносцев обычно сопровождали папские легаты, но папам и их представителям каноническое право настрого запрещало брать в руки оружие и тем самым делало их зависимыми от мирских правителей, которые — и лишь они — могли осуществлять военное командование. Как только армия двинулась в путь, у папы было мало возможностей контролировать поход, и руководство крестоносной экспедиции могло ускользнуть из его рук. Трагическая травестия крестового похода 1202–1204 гг. — красноречивое тому подтверждение. Впоследствии папа, смирившись с политическими итогами произошедших событий, извлек из создавшейся ситуации всю пользу для западной Церкви. Но нет сомнения, что этот поход стал, по словам понтифика, следствием «уклонения от пути», никак им не предвиденного, и что Иннокентий III отнюдь не обдумывал заранее план завоевания Константинополя и византийских земель.
