Все о внешней разведке - Колпакиди Александр Иванович (читаем полную версию книг бесплатно .txt) 📗

Информация о военных планах Японии в отношении СССР стала поступать в Москву буквально на второй день после начала войны. Так, 23 июня 1941 года маршал Фэн Юйсян сообщил Панюшкину, что Япония намере­на выступить против СССР в течение месяца. 27 июня генерал Бай Чунси передал Панюшкину данные не толь­ко о количестве японских дивизий, но и о числе войск Маньчжоу-Го, готовых к нападению на СССР. Затем сро­ки нападения постоянно менялись. По полученным осе­нью 1941года чунцинской резидентурой данным, напа­дение связывалось с захватом фашистскими войсками Ленинграда и Москвы. Однако после поражения немцев под Москвой японский Генеральный штаб вновь обра­тил внимание на «южный вариант» военных действий. Информация об этом решении была добыта весной 1942 года от многих источников. Так, в мае уже упоми­навшийся Пентковский, с 1936 года проживавший в Шанхае и открывший там адвокатскую контору, сооб­щил 11 мая 1942 года своему оператору из шанхайской резидентуры:

«Известный вам Смит после встречи с вернувшимся из Японии начальником политического отдела жандарм­ского управления 29.апреля заявил, что вопрос о войне Японии с Советским Союзом отложен в долгий ящик, так как перед японцами стоит задача наступления на Австралию и Индию. В связи с этим в Шанхае намечает­ся открыть целый ряд японских фирм, организация ко­торых была отложена на неопределенный срок ввиду ожидавшегося военного конфликта с СССР» ^[25].

А на следующий день, 12 мая 1942 года, посол Япо­нии в Москве генерал-лейтенант Такэкава представил в Токио доклад, перехваченный советской разведкой, в котором содержался следующий вывод: «Пусть идет вой­на на истощение СССР и Германии. В это время Япония может выгодно завершить дела на юге» ^[26].

Впрочем, и после этого отслеживание военных пла­нов Японии оставалось одной из главных задач резидентур внешней разведки в Китае. Информация о них посту­пала из разных источников — от представителей офици­альных китайских властей, коммунистов, дипломатов третьих стран, русских эмигрантов. Важные сведения на доверительной основе поступали в чунцинскую резидентуру и от брата Я. Свердлова Зиновия, усыновленного А. М. Горьким под фамилией Пешков, который в это время был послом Франции в Чунцине.

В Москве высоко оценили работу сотрудников чунцинской резидентуры, в которой насчитывалось всего шесть оперативных работников. В конце 1942 года за до­стигнутые успехи в разведывательной деятельности А. С. Панюшкин был награжден орденом Ленина. Так­же были удостоены государственных наград и все ос­тальные сотрудники резидентуры— Л.М.Миклашев­ский, П.И.Куликов, В. А. Жунев, В.С.Смирнов и Ф. М. Щеглов.

1906-1970.

В 1939—1941 гг. — сотрудник Чунцинской легальной резидентуры внешней разведки, возглавляемой А. С. Панюшкиным.

В 1942—1950 гг. — советник посольства СССР в Китае.

В 1941—1945 годах кроме добывания информации о военных планах Японии сотрудники китайских резидентур ИНО внимательно отслеживали ситуацию, склады­вающуюся в гоминьдановском руководстве. А из агентур­ных данных следовало, что основная цель правительства Чан Кайши в этот период состояла в том, чтобы столк­нуть СССР с Японией. Так, в сентябре 1941 года Панюшкин доложил в Центр: «Чан Кайши всеми способа­ми старается спровоцировать выступление Японии про­тив нас. Его аппарат работает в этом плане по всем направлениям» ^[27]. А в 1943 году резидентура добыла сек­ретную резолюцию ЦК Гоминьдана, в которой, в част­ности, говорилось:

«Исходя из нынешних дипломатических отношений, нам необходимо афишировать симпатии к СССР и со­чувствие в том, что он подвергся агрессии, подталкивая его к тому, чтобы все свои силы СССР отдал войне. Что касается советско-японских отношений, то нам необхо­димо толкать СССР на. войну с Японией, с тем чтобы получить передышку, пока не наступит благоприятный момент для контрнаступления против японцев» ^[28].

Поэтому неудивительно, что Чан Кайши стал доби­ваться от Москвы заключения секретного соглашения о военном союзе против Японии с явной целью торпеди­ровать советско-японский пакт о нейтралитете. А не­сколько позднее резидентура в Чунцине получила ин­формацию о том, что министр иностранных дел Китая заявил послу Великобритании о неправильной, по мне­нию его правительства, позиции СССР, который отка­зывается немедленно объявить войну Японии, и попро­сил довести эту точку зрения до Черчилля. Согласно докладу резидентуры, этот шаг был предпринят по на­стоянию Чан Кайши, который хотел получить возмож­ность оказывать на СССР давление и со стороны союз­ников Москвы по антигитлеровской коалиции.

Отслеживала чунцинская резидентура и отношения между Гоминьданом и КПК, которые оставались край­не напряженными. Обе стороны балансировали на грани гражданской войны, что делало практически невозмож­ным ведение войны против Японии. В конце 1943 года Чан Кайши активизировал подготовку к наступлению против КПК и сосредоточил против ее войск 500-ты­сячную армию. Однако его планам уничтожения китайс­ких коммунистов не суждено было сбыться, и в 1945 году он был вынужден возобновить переговоры с КПК.

Однако и позицию КПК в отношении СССР после начала войны тоже нельзя назвать лояльной. Так, в кон­це 1941 года руководство КПК разослало всем террито­риальным бюро ЦК и парторганизациям антияпонских баз директиву о необходимости «повсеместно эконо­мить силы», то есть не вести активных боевых действий против японских войск. Впрочем, этой тактики Мао Цзэдун придерживался с самого начала японского втор­жения в Китай, рассчитывая в благоприятный для себя момент захватить власть в стране. Вступление же во Вто­рую мировую войну СССР, а потом и США он рас­сматривал как позитивный фактор для реализации сво­их целей. В результате в то время, когда СССР вел тя­желую борьбу с Германией, а угроза нападения со сто­роны Токио оставалась более чем реальной, вооружен­ные силы КПК не вели активных боевых действий про­тив японских войск.

Но, несмотря на такую позицию Мао Цзэдуна, резидентура в Чунцине регулярно сообщала руководителям КПК о позиции Гоминьдана в периоды обострения от­ношений между партиями и о планах Чан Кайши по нанесению внезапных ударов по вооруженным силам КПК. Одновременно сотрудники резидентуры прилагали максимум усилий для того, чтобы КПК проводила более гибкую политику по отношению к Гоминьдану. 8 августа 1945 года части Красной Армии, выполняя взятые на себя Советским Союзом на Ялтинской и Потсдамской конференциях обязательства, перешли в наступление против Квантунской армии. Успешные действия советс­ких войск во многом стали возможными благодаря осведомленности командования о дислокации подразделе­ний Квантунской армии. Разведывательную работу по вскрытию планов японского военного командования с самого начала Великой Отечественной войны вело не только 1-е управление НКГБ, но и органы госбезопас­ности Приморского и Хабаровского краев, Читинской области, разведывательные отделы пограничных окру­гов, органы военной контрразведки Дальневосточного военного округа, Тихоокеанского флота и Амурской фло­тилии.

Так, в 1942 году разведотдел Хабаровского УНКВД забросил на территорию Маньчжурии 32 агента-вербовщика с целью приобретения агентуры из числа прожи­вающих там китайцев, корейцев, тазов и удэгейцев. Они завербовали из местных жителей 20 агентов и 30 агентов-связников, а еще 5 агентов были направлены в Харбин на оседание. Для нелегальной заброски агентов в Маньч­журию на границе совместно с пограничниками были созданы переправочные пункты, а также организованы резидентуры, проводившие специальную и идеологичес­кую подготовку агентов и руководившие работой по их заброске.

В 1941—1945 годах на территорию Маньчжурии нео­днократно направлялись агенты Жэн, Охотник, Петров, Сережа, Трубка и многие другие. С их помощью была получена информация о дислокации, численном соста­ве, вооружении и перемещении частей и подразделений Квантунской армии, а также о местоположении штабов, аэродромов и других военных объектов противника. Кро­ме того, были получены материалы об антисоветской деятельности белоэмигрантских организаций и о методах работы японских спецслужб.