Чудовища морских глубин - Эйвельманс Бернар (читать книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
Когда стемнело, чудовище снова пробралось в лавку своим обычным подземным ходом. На этот раз изумленные сторожа уже не подвергали сомнению личность злодея. Одни отрезали ему дорогу назад, другие набросились на него с топорами и тесаками, кромсая ему щупальца и вонзая свое оружие в его тело, пока не убили животное, буквально разрезав его на куски.
Не является ли этот рассказ вариантом происшествия в Картейе, перенесенным на итальянскую почву из-за ошибки в переводе? Это не исключено. Но, может быть, здесь речь идет о новом факте, на который наложились некоторые детали старой истории, ставшей классической после того, как ее цитировали многие известные писатели. Вот что следует часто за чрезвычайным происшествием: люди так консервативны, что стараются придать обычный вид даже необычному. Если необычный факт повторился, пусть даже через несколько столетий, всегда пытаются, чтобы сделать его более достоверным, облечь его в форму предшествовавших ему событий. Так рождаются легенды. Вскоре будут утверждать, что гигантские осьминоги «имеют обыкновение» по ночам грабить склады соленой рыбы.
Но так может родиться и недоверие, причем недоверие несправедливое. В конце концов, если инцидент в Пуццоли так похож на случай в Картейе, может быть, разгадка заключается в неумеренной любви осьминогов к соленой рыбе. Как же не воспользоваться случаем, если посчастливилось наткнуться на неисчерпаемый источник вкусной еды?
Что означает «большой, как кит»?
Клод Эльен без колебаний подтверждает существование головоногих моллюсков, таких же больших по массе тела, как китообразные. Для справки напомним, что самым большим на сегодняшний день среди китообразных считается голубой кит (Sibbaldus musculus). Известно, что один экземпляр, длиной 20 метров, взвешенный кусками, потянул 51 тонну, а другой, 27-метровый, весил 119 тонн. Поскольку киты этого вида достигают 30 метров в длину ― официальным чемпионом считается кит длиной 34 метра 50 сантиметров, ― то вес их может достигать 150 тонн.
В древние времена эти киты водились в северных морях и в Атлантике, но, по-видимому, никогда не заплывали в Средиземное море. Сомнительно поэтому, что эллинский мир знал этот вид китов. Но две разновидности китов, следующие за ним по величине, показываются иногда в море, омывающем Грецию. Это, во-первых, кашалот (Physeter macrocephalus), длина которого для самца колеблется от 13,25 до 25,5 метра, и, во-вторых, финвал, сельдяной кит (Balenoeptera physalus), длиной от 18,5 до 25 метров (самки этого вида, как правило, больше самцов). Именно этих животных Эльен должен был считать чемпионами «тяжелого веса» в море.
Из этого можно сделать вывод, что со времен античности некоторые головоногие (осьминоги или кальмары?) ставились рядом с самыми большими китообразными, «морскими чудовищами», то есть с морскими животными, размеры которых считались необычными. Вслед за другими филологами Ж. Котт подчеркивает в этой связи, что когда-то название cetus (ketos по-гречески), на основании которого возник французский термин cetaces (китообразные), обозначало не только морских млекопитающих: оно объединяло всех морских животных большой величины, включая как акул и других крупных рыб (тунца, например), так и тюленей [13].
Это название применялось также и к головоногим, поскольку размеры их были очень внушительны.
Поэтому пусть читатель не удивляется, найдя в следующей главе отступления по поводу кита, которого несправедливо смешивают с животным, называемым cetus. Кроме того, что эти отступления вносят в рассказ приятное разнообразие, они позволяют прояснить наиболее темные места в истории гигантских осьминогов и кальмаров. В середине века они действительно были сплетены в тесный клубок вместе с легендами о китах и кашалотах, черепахах и большом морском змее. Все они крутятся вокруг центрального сюжета о животном таком громадном, что его принимают за остров.
Поскольку не существует достаточно острого меча, чтобы разрубить этот гордиев узел, ограничимся попыткой трудолюбиво его распутать.
Средневековая легенда о живом острове
Мореплаватели принимают морское чудище за островок в море, бросают якорь на его спине, разводят на ней огонь ― и вдруг чувствуют, что этот остров уходит в открытое море, а их корабль тонет. Живой остров ― причина множества кораблекрушений, истинное несчастье для моряков. Такого рода случаи были, по-видимому, в давние времена довольно обычными, поскольку мало кто из средневековых авторов, интересовавшихся естественными науками, не писал о них.
Если моряки, попадавшие в такие ситуации, оказывались, вероятно, совершенно ошеломлены происшествием, то о «натуралистах» этого сказать никак нельзя. Прочитав их описания этих случаев, невозможно понять, является ли это коварное животное китом, рептилией, ракообразным или головоногим моллюском. Нет, Плиний все же был более точным в своих рассказах.
В эту эпоху, правда, в животном мире царил невероятный хаос, особенно среди морских животных. Эрудиты в самом деле считали, что главное ― это перевести более или менее удачно названия их греческих и римских предшественников, иногда пользуясь текстами на арабском языке, а затем копировать друг друга. Другой их заботой было определить «свойства вещей» и их «различия», как тогда выражались, и особо выделить «чудеса». Все это делалось с единственной целью: раскрыть аллегорическое значение этих «свойств», извлечь мораль из этих «чудес» и восславить господа за такие удивительные создания. Естественно, у средневековых «зоологов» не оставалось ни времени, ни охоты заниматься самостоятельными наблюдениями или хотя бы просто проверить свои самые элементарные утверждения. Поэтому малейшая ошибка при копировании приводила иногда к рождению какого-нибудь нового «чуда». И конечно, часто такими «чудесами» оказывались неправильно переведенные с чужого языка названия животных.
Восточные преувеличения
Странные поиски аллегорий ведут свое начало со времен распада эллинской цивилизации. Но вкус к неумеренным преувеличениям, к экстравагантности имеет, несомненно, восточное происхождение. Об этом можно судить по размерам, которые разные восточные народы приписывали киту.
Когда (в IV в. до н. э.) Неарх, адмирал Александра Македонского, отправился по приказу последнего исследовать Индию, из Индуса на Ефрате, он рассказывал, что по выходе из Кийсы они видели множество китов и некоторые из них были «длиной около 100 локтей». Это значит ― около 15 метров? Некоторое преувеличение в данном случае тем более простительно, что в море трудно с точностью определить размеры животного. Впоследствии Неарх видел, вероятно, кита, выброшенного на берег в Персии. «Несколько матросов побежали туда и, измерив его, доложили, что длина его равняется 90 локтям». Это еще больше похоже на правду. Но если бы этот греко-македонский путешественник полагался на свидетельства туземцев, размеры кита, несомненно, были бы гораздо внушительнее!
У арабских же авторов, поднявших факел науки, который бросили греки и римляне, занятые поисками добродетели, еще долго встречались преувеличения. Так, в знаменитой «Книге о золотых приисках и копях драгоценных камней», написанной в 954 году, географ, натуралист и историк из Багдада Абу'ль Хасан аль-Масуди'Али ибн аль-Хосайн аль-Мас'Уди сообщает, что в море Зандж, омывающем Абиссинию и Восточную Африку, встречается рыба, называемая аль-уаль (то есть кит).
«Она достигает иногда, ― пишет Масуди, ― длины от 400 до 500 локтей омари (от 200 до 300 м), в единицах измерения, принятых в этой стране, но обычная ее длина ― 100 локтей (около 50 м). Иногда, в тихую погоду, он высовывает из воды концы плавников, которые можно сравнить с большими корабельными парусами; время от времени он поднимает голову и выпускает из жабер фонтан воды, который поднимается вверх на высоту полета стрелы. Моряки, которые днем и ночью боятся его приближения, стучат кусками дерева или бьют в барабан, чтобы держать его на расстоянии».
