Тайная история Украины–Руси - Бузина Олесь (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
Нынешние украинские историки обычно очень расхваливают Великое княжество Литовское. Называют его настоящим европейским государством. Постоянно вспоминают развитую судебную систему и два устава, по которым сутяжничали жители. Никогда не забудут упомянуть, что «украинский» магнат князь Константин Острожский дослужился в Литве аж до должности гетмана, что действительно было очень почетно. Единственное, о чем они забывают упомянуть, так это то, почему в XVI веке такая совершенная политическая система фактически стала вассалом Польши, заключив с ней в 1569 году Люблинскую унию и отдав за гарантии безопасности всю Украину?
Разгадка, между тем, на удивление проста. И поискать ее лучше всего не у современных «яйцеголовых», разглядывающих прошлое через академические очки, а у современников упадка Великого княжества Литовского.
Жил в середине XVI века некий шляхтич, оставивший на латинском языке печальное сочинение о своем времени, исполненное жалобами на испорченность нравов. Звали его Михайло Литвин. Записки его исследователям широко известны. Но цитируют из них только то, что выгодно. Между тем стоило бы дать ему слово, не ужимая цензурой. И тогда многие наши стереотипы неожиданно исчезнут, а вместо них появится подлинная картина.
Главными врагами Литовско-русского государства были Москва и татары. Вот что пишет Михаил Литвин о них: «Силы москвитян и татар значительно меньше литовских, но они превосходят литовцев деятельностью, умеренностью, воздержанием, храбростью и другими добродетелями, составляющими основу государственной силы».
Одной из причин, способствовавших разложению Литовского княжества, стало увлечение его панов дорогими импортными товарами – турецкими лошадьми, заморскими пряностями, дорогими каретами, стоившими не меньше, чем сейчас «Мерседесы» и БМВ. А московиты, как пишет Литвин, «до такой степени воздерживаются от употребления пряностей, что даже при изготовлении пасхальных яств довольствуются следующими приправами: грязноватою солью, горчицею, чесноком, луком и другими плодами собственной земли; так поступают не только простолюдины, но и вельможи, даже сам великий князь, отнявший у нас много крепостей… Между тем литовцы питаются дорогими иноземными яствами и пьют разнообразные вина, отчего происходят различные болезни. Подобно москвитянам, и татары, и турки, хотя владеют областями, производящими вино, но сами его не пьют, а продают христианам, получая за него средства для ведения войны, так как они убеждены, что исполняют волю Господню, если каким бы то ни было образом истребляют христианскую кровь».
Существует стереотип, что Россия – страна повального алкоголизма, и такой якобы была всегда. Чуть ли не с сотворения мира. А Михайло Литвин рисует совсем другую картину: «Так как москвитяне воздерживаются от пьянства, то города их славятся ремесленниками, прилежно изготовляющими различные изделия; они снабжают нас деревянными чашками и посохами, также седлами, саблями, конскою сбруею и разного рода оружием, получая за эти предметы наше золото».
Зато литовцы в изображении мемуариста – полная противоположность расчетливым подданным московского великого князя. Причем под «литовцами» он подразумевает и белорусов, и украинцев – ведь все они принадлежали к одному государству. Правда, прежде, как пишет автор, «наши предки также избегали иноземных яств и напитков; трезвые и воздержанные, они полагали свою славу в военном деле, все удовольствие в оружии, конях, большом количестве слуг и вообще во всем, что проявляло твердость и храбрость, необходимые для ведения войны. Они не только отражали нападения соседних народов, но раздвинули свои пределы от одного моря до другого, и враги называли их «Храбрая Литва».
Но все это – в золотом прошлом. К середине XVI века, «в городах литовских самые многочисленные заводы – это броварни и винницы. Литовцы возят с собой пиво и водку в военные походы и даже тогда, когда съезжаются, чтобы присутствовать на богослужении. Они так привыкают к этим напиткам дома, что если во время похода случится пить воду, они, вследствие непривычки, гибнут от поноса и дизентерии. Крестьяне, не радея о земледелии, собираются в корчмах, пьянствуют там день и ночь, забавляясь пляскою ученых медведей под звуки волынки… День у нас начинается питьем водки, еще лежа на кровати кричат: «Вина, вина!» и затем пьют этот яд мужчины, женщины и юноши на улицах, на площадях, даже на дорогах; омраченные напитком, они не способны ни к какому занятию и могут только спать».
Хваленая правовая система княжества – тоже миф. «Правосудие у татар выше, чем у нас, – пишет Михайло Литвин и тут же объясняет, почему, – ибо они всякому немедленно возвращают все, что ему принадлежит, между тем, как у нас судья получает десятую часть стоимости иска истца, ни в чем не повинного; эту плату судье, называемую «пересуд», должно вносить немедленно на суде». Да и само решение частенько выносилось анекдотичнейшим образом: «Наши производят суд каждый в одиночку, в пьяном виде, и удалив посредников и свидетелей; таким образом они могут делать все что угодно».
Можно было бы принять мемуариста за мизантропа, обиженного судьбой. Но это вряд ли будет истиной. Именно в его время разложившееся Великое княжество Литовское проиграло все что смогло трезвой Москве, став таким образом первым государством, пришедшим в упадок от безмерного либерализма и пьянства.
По сути в Литве не запрещали ничего. Завоевав все, что осталось от Киевской Руси, за исключением Новгорода и Москвы, литовцы сами слились с покоренным народом, так что и мы теперь не знаем, как называть тех же потомков Гедимина – Острожских и Вишневецких – литовскими или украинскими князьями?
А водка, появившаяся тут на столетие раньше, чем в Москве, довершила дело. От огромного государства (в два раза больше современной Украины!) остался один миф, пропахший дешевой корчмой. Одним словом, не Великое, а Пропитое княжество Литовское.
Пьяное потомство Роксоланы
Авторы известного телесериала с Ольгой Сумской в роли Роксоланы забыли упомянуть о главной причине успеха этой обаятельной женщины при стамбульском дворе. Их можно понять. Они – люди глубоко приличные.А причина до изумления неприлична. Хоть и валяется чуть не под ногами. Так и быть, скажу: не было бы никакой знаменитой cултанши украинских кровей, не окажись у Сулеймана Великолепного самой обыкновенной гетеросексуальной ориентации!
Да неужели? А вот, поди ж ты, именно так! Ибо, как ни странно это звучит, а Турецкую империю создали педерасты. Да-да, дикие степные педерасты на арабских скакунах, ничуть не похожие на своих сегодняшних собратьев, похотливо вихляющих бедрами в эстрадных шоу. Изредка они, конечно, интересовались женщинами. Но как бы между прочим – исключительно для продолжения рода. А в остальное время только и делали, что охотились за зазевавшимися мальчишками на всех трех континентах, доступных их армиям, – в Европе, Азии и Африке.
Папаша Сулеймана – Селим I, носивший ту же запоминающуюся кличку, что и популярный московский царь – Грозный (по-турецки – Явуз) – даже сколотил из пленных мальчиков целый гарем. Извращенец отличался своеобразным вкусом, недоступным «непродвинутому» большинству. Своих избранников он непременно кастрировал. А к женщинам был настолько равнодушен, что, захватив после удачного боя всех жен персидского шаха, даже не пожелал их изнасиловать разок. «Неисправимый педераст, султан Селим Грозный, – пишет о нем в «Истории Турции» украинский историк Агатангел Крымский, – не захотел забрать себе шахских женщин: он приказал раздеть их всех и голыми выгнать вон из лагеря и лишь любимую жену Исмаила отдал своему приближенному вельможе».
На фоне таких предков султан Сулейман выглядел семейным уродцем. «Он не педераст, какими были прочие турецкие владыки, – докладывал родному правительству венецианский посол, добавляя с удивлением, – и любит справедливость». «Даже в молодости он не испытывал порочной страсти к мальчикам, в которой погрязают почти все турки, – вторил ему другой дипломат, посланник Германского императора Бузбек.
