Пепел империй - Стогов Илья Юрьевич "Стогoff" (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
31 октября 1518 года монах-августинец Мартин Лютер прибил на двери Виттенбергского собора свои «Тезисы». С этого момента начинается отсчет Реформации.
Несмотря на репутацию смутьяна и вольнодумца, Лютер был весьма умерен в своих претензиях. Случись ему жить сегодня, его упрекнули бы в реакционности и мракобесии самые реакционно и мракобесно настроенные из католиков.
По сути дела, Лютер не давал ответ, а ставил вопрос: как в изменившемся мире должны строиться отношения человека и Создателя? Что есть человек пред лицем Его?
Однако ход мысли Лютера нашел продолжателей. Уже следующее поколение протестантов сказало не только «Б», но и «Э, Ю, Я».
6
В первой половине XVII века Россия корчилась в смуте и бунтах черни. В те же годы в кровавый хаос погрузилась и Европа.
Начавшись как отвлеченная университетская полемика, западноевропейская Реформация вызвала невиданный накал страстей. В повсеместно возникающих коммунах перекрещенцев практиковались дикие ритуалы и формы культа.
Лидер одной из немецких протестантских общин присвоил себе титул Царь Израильский. Первое, что он сделал, — обзавелся гаремом «жен Царя Израильского».
К 1618 году континент оказался расколот на два блока, между которыми разгорелась Тридцатилетняя война. Католики-испанцы, австрийцы и поляки встают против протестантов Германии и Скандинавии, а также примкнувших к ним французов.
Сражающиеся армии бродят по территориям от Чехии до Лотарингии. Католики режут протестантов, протестанты — друг друга, а пьяные ландскнехты — всех, кто попадался под руку. За собой они оставляют лишь сожженные города и зараженных сифилисом женщин.
Войны между государствами проходили на фоне войн внутри государств. Головы вчерашних повелителей мира сыпались с плах, словно осенние листья. Гражданские войны, революции и социальные потрясения практически одновременно начинаются в Нидерландах, Франции, Англии и Германии.
Жестокость, с которой они подавлялись, поражает. Одному из пленных, одноногому инвалиду, лорд-протектор Англии Оливер Кромвель велел заколотить его деревянный протез в глазницу.
Смутный XVII век окончательно похоронил идею беспрекословного следования традиции. Легко подражать отцам, если твоих детей крестят в той же церквушке, где отпевали твоего деда. Но как быть, если ты не знаешь даже, откуда твой дед был родом?
После церковного Раскола в России староверы, не желавшие гореть в срубах, освоили Урал и Сибирь. Из Европы беженцев разметало куда дальше.
Англоязычные протестанты довели индейских вождей до алкоголизма и на высвободившихся территориях основали США. Голландские соратники Тиля Уленшпигеля бежали в Африку, где вскоре появились бурские республики.
Ирландские католики никуда не бежали — их в кандалах везли на край света и скоро католическими зеками был заселен целый континент Австралия.
Начавшийся в XVIII веке заключительный период европейской истории характеризуется крайним развитием индивидуализма.
7
И Средневековье (X—XII века), и период классического расцвета европейской культуры (XIV—XVI века) были эпохами религиозными.
Реформация не собиралась отменять Бога. Речь шла о том, чтобы лишь избавить религию от чуждых наслоений… очистить… приблизить к идеалу. Однако толчка оказалось достаточно. Дальше все покатилось само.
Лютер показал, что слепое следование традиции не необходимо, а вывод о том, что человек запросто проживет без Бога, за него сделали другие — и быстро.
Средние века видели только Бога. Классическая эпоха поразилась тому, насколько человек на Бога похож. Теперь вспоминать о Боге человеку казалось немного немодным. Еретиков больше не сжигали. Копоть от костра могла неэстетично испачкать элегантный камзол.
Вольнодумцы XVIII века заявили прямо: оглядываться на Бога не стоит. Он далеко, и не факт, что мы Ему, Далекому, интересны.
Не стесняемая больше страхом перед загробным воздаянием или общественным мнением европейская знать пустилась во все тяжкие. Талейран говаривал, что тот, кто не жил до 1789 года, тот вообще не жил.
Немецкий барон фон Вимфейн писал в своих мемуарах:
В продолжение десяти лет вюртембергский двор кружился в вихре удовольствий и праздников, и никакое беспокойство не нарушало наши наслаждения.
Здесь, при дворе, была лучшая в Европе опера, лучший оркестр и, после парижской, лучшая в свете французская комедия. Кроме ежедневных представлений, доступ к которым был бесплатным, часто устраивались праздники, великолепие которых я сумел оценить только тогда, когда позднее познакомился с тем, что вызывало всеобщий восторг при других дворах.
Приятнее же всего были летние путешествия герцога на его виллы. Все, что только могут дать талант и природа в смысле наслаждений и утех, было налицо и все были как нельзя лучше настроены, чтобы по достоинству оценить эти удовольствия.
Мы засыпали и просыпались среди веселья. Два оркестра будили нас по утрам. Завтракали мы все вместе, обыкновенно под сенью безлюдного леса. Под звуки музыки приступали к ротондам и кадрилям, готовясь к вечернему балу.
В промежутках мы занимались туалетом, игрой, едой, разнообразными развлечениями. То отправлялись ловить рыбу, то на охоту, то на прогулку в темный зеленый лес, всегда в компании богинь и нимф.
Не одни только красавицы-девушки способствовали веселому времяпрепровождению. Все решительно содействовало ему: прекрасный стол, превосходный аппетит, вызываемый как утренними танцами, так и послеобеденной охотой.
Более приятно я никогда не проводил время…
XVIII столетие было веком богоборных одиночек. Девизом маркиза де Сада и Наполеона было: «car tel est notre plaisir!» — «потому, что нам так хочется!». К XIX веку кусочка от этого пирога захотелось всем остальным.
Человек-бог обживается в подлунном мире, как в типовой квартире со всеми удобствами. Железные дороги без хлопот перенесут ваше тело в любой уголок вселенной. Синематограф и газета к кофе скрасят досуг.
Каждый достоин райских кущ уже в этом мире. Сытый и уютный XIX век давал возможность такого существования все большему количеству европейцев.
Место религии заняли два языческих культа: культ денег и культ науки. Молитвы никому не понятных научных формул давали уверенность в бесконечном прогрессе. Рыцарским романом века стал бухгалтерский гроссбух.
Этот замечательный век закончился в тот миг, когда Фридрих Ницше дописал фразу «Бог умер!». Именно это стало той точкой, дальше которой двигаться просто некуда.
То, что немецкий мыслитель закончил дни, попивая мочу из собственного ботинка, не смутило тех, кто решил воплотить его принципы в жизнь.
8
Процесс освобождения индивида от пут традиции в XVIII—XX веках был прямолинеен, как рельса из крупповской стали. Привел этот процесс лишь к хаосу, анархии, отчаянию.
Эволюция капитализма обернулась чудовищным неравенством и расслоением общества. Вера в разум и технический прогресс — декларированием абсурдности мира и массовыми движениями неолуддитов.
Революции ХХ века при всем различии идеологий претворяли в жизнь именно ницшеанский принцип: построение мира, в котором Бог мертв.
В 1917-м русские революционеры свергли царя, отделили церковь от государства, реформировали календарь, систему мер и правописание. Модернизированная экономика развивалась отныне в соответствии с пятилетним планом.
В 1920-м революционеры в Турции свергли султана, вычеркнули из Конституции все упоминания об исламе, запретили паранджу и гаремы, ввели латиницу, грегорианский календарь и метрическую систему мер. Модернизированная экономика развивалась теперь… правильно — в соответствии с пятилетним планом.
Точно по такой же схеме проходили синьхайская революция в Китае в 1911—1913 годах, мексиканская революция 1910—1917 годов и испанская 1931—1936-го.