Кто, если не мы - Лузан Николай (читать хорошую книгу .TXT) 📗
— Ну и «мачо», зарядил его от души! — оценил Васильев поведение Бауэра.
— Хорошо, что не нас, — буркнул Устинов.
У него на душе скребли кошки. Мало того что ему пришлось претерпеть страшнейшее унижение, так в довершение ко всему окончательно рухнула шпионская версия. Иван понуро плелся вслед за Бауэром и бросал тоскливые взгляды по сторонам.
— Вань, не расстраивайся, педерасты — народ хитрый, от них можно ожидать чего угодно, — утешал его Сергей.
— Ага, осталось только нас трахнуть, — буркнул Устинов.
— Трахнуть нас и без него найдется кому, если встречу со шпионом провороним.
— Да какая на хрен встреча!
— Не кажи гоп, Ваня! Смотри! — воскликнул Васильев, и ноздри его носа затрепетали, как у охотничьего пса при запахе дичи, а в глазах появился азартный блеск.
Бауэр остановился, бросил взгляд по сторонам, задержал на вывеске над входом в кафе, на ней горело — «Рандеву», и открыл дверь.
— Уже теплее! — оживился Васильев.
— И название подходящее, — согласился Устинов, и от его мрачного настроения не осталось следа.
Вслед за Бауэром они вошли в кафе — в нем было немноголюдно, и выбрали место, так чтобы он был перед их глазами. Сергей занялся заказом, а Иван стрельнул взглядом в сторону Бауэра — тот был не один, и его сердце радостно встрепенулось. Он был вознагражден за то, что пришлось вытерпеть в «Лилии». Бауэр разговаривал со старшим научным сотрудником 53-го НИИ из лаборатории Чаплыгина Борисом Ефимовым. Физиономия, напоминающая лисью мордочку, бородка клинышком и очки не оставляли у Устинова сомнений — это был он.
— Серега, вот удача! — радостно воскликнул Иван.
— Тише, ты! — цыкнул на него Васильев и спросил: — Что нашелся ваш академик?
— Нет, зато появился черт из табакерки!
— Кто он?
— Сотрудник 4-й лаборатории!
— Значит, не зря ноги терли и задницами рисковали, — заключил Васильев.
— Эх, сейчас бы узнать, о чем они говорят? — пожалел Устинов об отсутствии такой возможности.
— К сожалению, Иван, помочь не могу. Это дело слухачей, наше — фиксировать контакты.
— Ну, как всегда: «Опер, нюхай — нюхай, слухай — слухай!» — в сердцах произнес Устинов и сосредоточился на Ефимове и Бауэре.
А те, забыв об ужине, продолжали о чем-то оживленно говорить. Беседа длилась около 40 минут. За это время Иван с Сергеем успели выпить не по одной чашке кофе. Закончив разговор, Бауэр и Ефимов вышли из кафе, спустились в метро и там разъехались.
На следующий день подробная сводка на объект «Ариец» — Бауэра службы наружного наблюдения поступила к генералу Рудакову. Ее содержание дополнил личными впечатлениями Устинов. Старательно обходя детали своего пребывания в «Лилии», он сосредоточился на встрече Бауэра и Ефимова в кафе «Рандеву». И здесь его захлестнули эмоции — в новоиспеченном кандидате наук он уже видел шпиона.
— Стоп, Иван Лаврентьевич, не замыливай нам и себе глаз шпионской версией! — остановил его Рудаков.
Устинов смешался. А генерал, пробежавшись внимательным взглядом по сосредоточенным лицам Охотникова и Первушина, спросил:
— Товарищи офицеры, ваши выводы по материалам на Ефимова? С кого начнем?
— Позвольте мне, товарищ генерал? — попросил разрешения Охотников.
— Пожалуйста, Андрей Михайлович.
Тот приподнялся.
— Сиди, как говорится, в ногах правды нет, — остановил его Рудаков и потребовал: — Только, пожалуйста, без эмоций, а то после Ивана Лаврентьевича я чуть не захлебнулся.
Охотников, прокашлявшись, приступил к докладу:
— Факт первый: как выяснилось, Ефимов и Бауэр были знакомы до встречи в «Рандеву». Их знакомство состоялось на научной конференции в Питере. При этом хотел бы обратить внимание на один интересный момент. В списках официальных участников научной конференции в Москве Ефимов не значился, а на ней присутствовал. По данным агента Штейна, в состав делегации его в самый последний момент включил Чаплыгин.
Факт второй: Ефимов проявляет повышенный интерес к новейшим научным разработкам, а они никак не связаны с темой его будущей докторской диссертации.
Факт третий: конспиративная встреча Бауэра с Ефимовым в кафе «Рандеву».
— Прямо-таки конспиративная? Это еще не факт. И вообще их слишком мало, Андрей Михайлович, — сухо заметил Рудаков.
— Товарищ генерал, есть и другие! — выпалил Устинов и тут же пожалел о том, что сказал.
Охотников и Первушин многозначительно переглянулись. А Рудаков, хмыкнув, потребовал: — Ну-ка расскажи нам, Иван Лаврентьевич, что это за факты.
— Сбор Ефимовым секретной информации, — потухшим голосом произнес Устинов.
— Даже так? А что конкретно? — допытывался Рудаков.
— Он проявлял повышенный интерес к тематике работ по «Ареалу».
— А если то было банальное любопытство? Ты такого не допускаешь, Иван Лаврентьевич?
— Нет, товарищ генерал! В среду Ефимов делал выписки из секретного документа в личный блокнот. Это же чистый шпионаж! — упорствовал Устинов.
— Иван Лаврентьевич, у нас только суд определяет: виновен или не виновен человек. Ясно?
— Так точно, товарищ генерал!
— Поэтому, прежде чем клеймить человека, ты первым делом разберись, с какой целью Ефимов делал записи, а потом будем говорить: шпионаж это или нет! — заявил Рудаков, и, обратившись ко всем, потребовал: — Товарищи офицеры, прошу сконцентрировать основные силы на проверке Ефимове, но одновременно не ослаблять работы по поиску Чаплыгина. Задача понятна?
— Так точно! — подтвердили они.
— Тогда за работу! — закончил совещание Рудаков.
Офицеры поднялись из-за стола и двинулись на выход.
Рудаков задержал взгляд на Устинове — тот выглядел подавленным, и распорядился:
— Иван Лаврентьевич, останься.
Тот неловко переступил с ноги на ногу и понуро уставился в пол.
— Проходи и присядь, — пригласил Рудаков к столу.
Устинов тяжело вздохнул — ему был известен крутой нрав генерала, и от предстоящего разговора он ничего хорошего не ждал. Рудаков не спешил его начинать. Обсуждение хода проверки Ефимова, во время которого Устинов с напором, свойственным юности, пытался доказать свое, напомнил генералу эпизод из собственного прошлого, который во многом определил его дальнейшие взгляды на службу в контрразведке, а в итоге на судьбу.
Лейтенант Рудаков — выпускник Высшей школы КГБ, в совершенстве владевший венгерским языком и мечтавший лицом к лицу сойтись с противником в Венгрии, в те годы ставшей благодатным полем для шпионов всех мастей, волей случая оказался в далекой от Москвы глухомани — на Среднем Урале. Бескрайняя тайга, закрытый военный городок, отгороженный от всего остального мира высоким глухим забором, как шутили армейские остряки: «Подальше от людей, чтобы не видели, и от реки, чтобы не утопиться», стали суровой прозой жизни недавнего москвича.
Службу лейтенант Рудаков начал оперуполномоченным в полку, на вооружении которого находился ракетный комплекс средней дальности «Пионер». Плотная завеса тайны, окружавшая его секреты, и суровые условия жизни, видимо, не прельщали шпионов, избалованных благами западной цивилизации. Поэтому молодому лейтенанту, жаждущему успеха и лавров, пришлось заниматься более прозаичными делами: выжигать каленными железом идеологическую крамолу среди боевых расчетов пуска, потерявших веру в светлое будущее — коммунизм, подрезать языки болтунам, по пьяной лавочке разглашавших секреты в окрестных деревнях, и бороться с махровой казарменной неуставщиной.
Прошло полгода службы, когда, наконец, лейтенант Рудаков, как ему казалось, зацепил перспективный оперативный материал. И не просто перспективный, а убойный: он касался «святой коммунистической иконы» — самого Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева.
К началу 80-х годов этот неутомимый борец за мир и развитой социализм в СССР, в конце концов, утомился наводить глянец на его потускневший образ и, как говорится, лег на должность. Вместе с ним легли на должности — «Ум, честь и совесть нашей эпохи» — маразматические члены Политбюро ЦК КПСС, и, как результат, страна впала в глубокий экономический застой и беспробудный интеллектуальный запой. Чем не замедлил воспользоваться коварный Запад и с удвоенной энергией принялся расшатывать идеологические подпорки гниющего на корню бюрократического социализма. Вражьи голоса — «Голос Америки» и «Свободная Европа», день и ночь ковырялись в кровоточащей ране СССР — войне в Афганистане, и обильно посыпали ее антисоветскими анекдотами и грязными слухами о скорой кончине Брежнева и социализма.
