Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (1917—1922 гг.) - Софинов Павел Георгиевич
В июне — июле 1918 г. десятки французских, английских и прочих агентов обосновались на Кавказе. Многие из них имели «охранные» грамоты, выданные Троцким. Только в первых числах июня Троцкий выдал мандаты для проезда на Кавказ французскому «коммерческому» агенту Лиевену, унтер-офицеру французской морской службы Жермену (по маршруту: Саратов, Царицын, Екатеринодар, Новороссийск), капитану французской морской службы Андрею Сабуро и другим.
Мандаты, выданные этим лицам, обычно кончались словами: «Предъявитель сего имеет право на ношение и хранение револьвера и не может быть подвергнут обыску и аресту» [112].
Американское, английское и французское правительства вели открытую вооруженную борьбу против Советской власти. Посольства этих государств были неоднократно уличаемы в организации антисоветской шпионско-подрывной работы, а председатель Реввоенсовета раздавал агентам этих государств мандаты для беспрепятственного проезда по районам боевых действий. Беспрецедентная услужливость врагу!
Обладая такими мандатами, французские агенты свободно разъезжали по Северному Кавказу и даже имели доступ в советские учреждения и военные штабы. Левые эсеры, входившие в состав ЦИК Кубано-Черно-морской республики, с готовностью прислушивались к «советам» французов и настойчиво пытались претворить в жизнь предложения агентов империалистических государств. А предложения эти сводились к тому, чтобы спровоцировать войну с Германией. Немецкие войска находились в это время на границах Кубани. Свои наступательные действия в сторону Кубани германские генералы мотивировали необходимостью защиты немецких частей от нападения советских войск. При создавшихся условиях задача Кубанского правительства заключалась в том, чтобы выбить из рук германского командования формальные аргументы наступления на Кубань, иными словами, необходимо было строжайшим образом соблюдать Брестский договор и заключить перемирие на фронте. Левые эсеры на Кубани в угоду французским агентам всячески срывали заключение перемирия на кубанском фронте. Более того, левые эсеры пытались втянуть в войну с немцами и Черноморский флот, который после ухода из Севастополя стоял в Новороссийской бухте.
Ссылаясь на условия Брестского договора, немецкие империалисты требовали выдачи флота Германии. Но передать боевой флот немецким империалистам — значило укрепить их позиции на юге России. Советское правительство решило лучше потопить корабли, чем отдавать их империалистическим хищникам. Соответствующий приказ был направлен командованию флота. Советским морякам больно и обидно было топить корабли, но другого выхода не было.
Французские агенты решили воспользоваться любовью советских людей к своему флоту. Они явились в ЦИК Кубано-Черноморской республики и предложили: флот не топить, а для того, чтобы не «подводить» РСФСР, отделиться от Советской республики и объявить войну немцам. Франция, уверяли французские агенты, окажет Кубано-Черноморской республике всяческую помощь. Левые эсеры ухватились за это предложение, и под их давлением ЦИК Кубани выступил против указаний Совнаркома о потоплении флота [113].
Авантюра левых эсеров на Кубани грозила тяжелыми последствиями для Советской республики. Немецкие империалисты только и ждали повода для того, чтобы захватить Кубань и лишить нашу страну важнейшего источника продовольствия.
Чрезвычайные комиссии Северного Кавказа были в этот период крайне слабыми. Многие из них находились в стадии формирования, а в ряде важнейших районов их вовсе не было. Всю тяжесть борьбы с контрреволюционной агентурой несли на себе местные организации Коммунистической партии. Огромную помощь местным партийным организациям в этой борьбе оказывали специальные уполномоченные ЦК РКП (б) и Совета Народных Комиссаров, направленные на юг России, в частности И. В. Сталин, Г. К. Орджоникидзе, С. М. Киров, Н. А. Анисимов, И. И. Вахрамеев.
Сообщая В. И. Ленину о положении на Северном Кавказе, И. В. Сталин писал 10 июля:
«Если Троцкий будет, не задумываясь, раздавать направо и налево мандаты… членам французской миссии (заслуживающим ареста) и т. д., то можно с уверенностью сказать, что через месяц у нас всё развалится на Северном Кавказе, и этот край окончательно потеряем» [114].
Благодаря решительным мерам, принятым Военным советом СКВО по указанию В. И. Ленина, подрывная работа французских разведчиков на Северном Кавказе была своевременно пресечена, авантюра кубанских левых эсеров ликвидирована.
В трудных условиях проходила борьба с контрреволюционными заговорщиками в Астрахани, в самом южном для того периода морском форпосте Советской России.
Астраханская чрезвычайная комиссия была создана в середине июля 1918 г. Не прошло и месяца, как ей пришлось мобилизовать все свои силы для борьбы с открытым вооруженным мятежом в Астрахани.
Белогвардейские заговорщики, возглавляемые бывшим полковником Маркевичем, 15 августа подняли мятеж, захватили крепость и склад оружия, после чего повели наступление на железнодорожный вокзал и другие важные пункты Астрахани. К вечеру большая часть города была захвачена мятежниками.
Советские отряды, находившиеся в начале мятежа в различных частях города, начали стягиваться в портовый район, где был создан Военный совет для руководства ликвидацией контрреволюционной авантюры. Моряки Каспийского флота и рабочие астраханских предприятий единодушно поддержали Военный совет. На рассвете 16 августа советские войска перешли в наступление и овладели крепостью; штаб мятежников во главе с Маркевичем был арестован и расстрелян. В разгар борьбы с мятежом в Астрахань на пароходах прибыли полк имени В. И. Ленина, направленный из Москвы в Туркестан, и отряд тургайского военкома Джангильдина, везший военный груз в Среднюю Азию. Полк имени В. И. Ленина и отряд Джангильдина приняли активное участие в ликвидации мятежа. 16 августа в Астрахань приехал С. М. Киров. Он направлялся с группой товарищей на Северный Кавказ, но ввиду событий в Астрахани задержался здесь до окончательной ликвидации антисоветского выступления. На Северный Кавказ с директивами С. М. Кирова уехал Оскар Лепешинскнй.
Участие в подавлении мятежа было первым боевым крещением молодой Астраханской чрезвычайной комиссии. Впоследствии под руководством старого большевика Г. А. Атарбекова [115] она много сделала для укрепления тыла XI Красной Армии.
5. Подавление кулацких мятежей и контрреволюционных выступлений духовенства
Летом 1918 г. обстановка в деревне крайне обострилась. Повсюду наблюдался резкий раскол: беднота дружно поддерживала пролетариат, кулаки боролись против Советской власти. Кулачество давало решительный бой Советскому государству по самому острому вопросу того периода — по вопросу о хлебе. Воодушевленные контрреволюционными выступлениями чехословацкого корпуса, генералов Краснова, Деникина, эсеров всех мастей, кулаки все чаще и чаще прибегали к вооруженным мятежам.
Анализируя классовую борьбу в деревне летом 1918 г., В. И. Ленин отмечал: «Везде жадное, обожравшееся, зверское кулачье соединялось с помещиками и с капиталистами против рабочих и против бедноты вообще. Везде кулачье с неслыханной кровожадностью расправлялось с рабочим классом. Везде оно входило в союз с иноземными капиталистами против рабочих своей страны» [116].
Положение осложнялось колебанием среднего крестьянства, еще не верившего в прочность Советской власти. Немало середняков, недовольных хлебной монополией, принимало участие в мятежах.
Кулачество люто ненавидело деревенскую бедноту — верную опору Советской власти и при первой возможности зверски расправлялось с сельскими активистами. Так, в Саратовской губернии, в районе поселения немецких колонистов, летом 1918 г. вспыхнул кулацкий мятеж в 12 селах, длившийся восемь дней. Мятежники подвергли кровавой расправе жителей русских деревень, расположенных среди немецких поселков. Лишь в одной деревне Топовка они расстреляли 19 бедняков и 150 «приговорили» к расстрелу. Благодаря быстрым и решительным действиям отряда ВЧК под командованием Жукова арестованные крестьяне были спасены от смерти.
