Всеобщая история географических открытий. Книга 2. Мореплаватели XVIII века - Верн Жюль Габриэль

Что касается торговли, то она весьма далека от процветания с тех пор, как испанцы запретили провоз в Перу и Чили европейских товаров сухопутным путем. Впрочем, Бугенвиль еще видел, как из Буэнос-Айреса вышел корабль, на котором везли миллион пиастров; «если бы все жители страны, – добавляет он, – имели возможность вывозить кожу в Европу, этого одного было бы достаточно, чтобы их обогатить».

Якорная стоянка в Монтевидео безопасна, хотя иногда туда проникают «памперос» – юго-западные шквалы, сопровождающиеся ужасными грозами. Город не представляет никакого интереса; его окрестности совершенно не возделаны, так что муку, сухари и все необходимое для снабжения кораблей приходится привозить из Буэнос-Айреса. Впрочем, там в изобилии имеются такие фрукты, как инжир, персики, яблоки, айва и т. д., а также говядина в не меньшем количестве, чем в остальных районах страны.

Эти данные столетней давности интересно сравнить с теми, которые нам сообщают современные путешественники, и в частности Эмиль Деро в своей книге о Ла-Плате. Картина, нарисованная Бугенвилем, во многих отношениях остается правильной; но в книге Деро имеются некоторые подробности, говорящие о значительном прогрессе. Например, Бугенвиль не мог писать о народном образовании, так как в то время в этой области ничего не делалось.

Когда продовольствие, запас воды и живого скота был погружен на борт, три корабля 28 февраля 1767 года вышли в море и направились к Малуинским островам. Переход оказался неудачным. В результате перемены ветров, шторма и разбушевавшегося моря «Будэз» получил кое-какие повреждения. 23 марта он бросил якорь в бухте Франсез, где на следующий день к нему присоединились оба испанских корабля, серьезно пострадавшие от бури.

1 апреля произошла торжественная передача колонии испанцам. Лишь немногие французы воспользовались разрешением короля остаться на Малуинских островах; почти все предпочли погрузиться на испанские фрегаты, направлявшиеся в Монтевидео. Что касается Бугенвиля, то он остался ждать транспортное судно «Этуаль» («Звезда»), которое должно было доставить продовольствие и затем сопровождать его в кругосветном плавании.

Прошли март, апрель и май, а судно «Этуаль» не появлялось. О том, чтобы пуститься в плавание через Тихий океан, имея на борту «Будэз» лишь шестимесячный запас продовольствия, не приходилось и думать. Поэтому 2 июня Бугенвиль решил идти в Рио-де-Жанейро, где назначил командиру «Этуаль» Лажироде встречу на тот случай, если непредвиденные обстоятельства помешают тому достичь Малуинских островов.

Переход протекал при такой благоприятной погоде, что уже через восемнадцать дней фрегат достиг берегов португальской колонии. Судно «Этуаль», ожидавшее здесь четыре дня, покинуло Францию позже, чем предполагалось. Ему пришлось искать убежища от бури в Монтевидео, откуда оно, в соответствии с инструкциями, и отправилось в Рио-де-Жанейро.

Встретив прекрасный прием со стороны графа Акуньи, вице- короля Бразилии, французы посещали театр, где смотрели комедии Метастазио, [61]ставившиеся труппой из мулатов, и слушали величайшие произведения итальянских мастеров в исполнении плохого оркестра, которым дирижировал хромой аббат в рясе.

Благосклонность графа Акуньи длилась недолго. Бугенвиль купил с разрешения вице-короля небольшое парусное судно, но в передаче судна ему без всякой мотивировки было отказано. Ему запретили брать дрова с королевского лесного двора, на поставку которых он заключил договор; наконец, он и его офицеры не получили разрешения поселиться на время ремонта «Будэз» в пригородном доме, предоставленном в их распоряжение одним частным лицом. Чтобы избежать всех этих дрязг, Бугенвиль поспешил закончить приготовления к отплытию.

Во время пребывания в столице Бразилии французский командир отметил в своем дневнике красоту гавани и живописность окрестностей; в заключение он дает очень любопытное описание огромных богатств страны, доставляемых в порт Рио- де-Жанейро.

«Ближе всего к городу, – пишет он, – на расстоянии примерно семидесяти пяти лье находятся прииски, называемые «главными». Они ежегодно дают королю, в силу его права на пятую долю, по меньшей мере сто двенадцать ароб [62]золота; в 1762 году они принесли ему сто девятнадцать ароб. Под общим названием «главных» понимают прииски «Рио-дас-Мортес», «Сабара» и «Серо-Фрио». На последних, кроме золота, добываются также все бразильские алмазы. Все драгоценные камни, за исключением алмазов, не считаются контрабандой. Они принадлежат владельцам приисков, обязанным давать точный отчет лишь о количестве найденных ими алмазов и передавать последние чиновнику, специально назначенному королем. Этот чиновник немедленно складывает алмазы в ларец, обитый железом и снабженный тремя замками. Ключ от одного замка принадлежит ему, от второго – вице-королю, и от третьего – поставщику королевского казначейства. Ларец помещают в другой ларец, в который вкладываются три ключа от первого и который опечатывается печатями трех упомянутых выше лиц. Вице-король не имеет права проверять содержимое. Он лишь укладывает все в денежный сундук и, приложив к замку свою печать, отправляет в Лиссабон».

Несмотря на все предосторожности и на строгость наказаний за кражу алмазов, они служат предметом безудержной контрабанды. Но это не единственная доходная статья, и Бугенвиль приводит расчет, показывающий, что за покрытием расходов на содержание войск, на жалованье чиновникам и всех издержек по управлению колоний доход португальского короля, получаемый им из Бразилии, превосходит десять миллионов ливров. [63]

Во время плавания от Рио-де-Жанейро до Монтевидео не произошло никаких событий; но на Ла-Плате во время шторма судно «Этуаль» столкнулось с испанским кораблем, который сломал ему бушприт, [64]решетчатый помост на гальюне и часть такелажа. Эти повреждения и вызванное сильным толчком усиление течи заставили Бугенвиля подняться вверх по течению реки в Энсиньяда-де-Бараган, где было легче, чем в Монтевидео, произвести необходимый ремонт. Только 14 ноября удалось покинуть Ла-Плату.

Тринадцать дней спустя оба корабля очутились в виду мыса Кабо-Вирхенес у входа в Магелланов пролив, в который вскоре они и вступили. Пролив Первый прошли без затруднений и бросили якорь в заливе Буко, где человек десять офицеров и матросов высадились на берег.

Вскоре они свели знакомство с патагонцами и обменяли несколько безделушек, представлявших в глазах тех большую ценность, на шкуры вигони [65]и гуанако. Туземцы были высокого роста, но ни один из них не превышал шести футов.

«Непомерными мне в них показались, – пишет Бугенвиль,- ширина плеч, величина головы и толщина конечностей. Они коренасты и хорошо упитаны; мышцы у них твердые и крепкие; это люди, которые, живя на лоне природы и употребляя полную живительных соков пищу, достигли высшей степени развития, на какую способны».

Расстояние от пролива Первого до пролива Второго составляет примерно шесть, семь лье. Пролив Второй, также пройденный благополучно, имеет в ширину всего полтора лье и в длину около четырех. Кораблям вскоре встретились острова Сен-Бар- тельми и Элизабет. На второй из них французские моряки высадились, но не обнаружили там ни дров, ни воды. Это абсолютно бесплодная земля.

Начиная оттуда, американский берег пролива изобилует лесом. Хотя первый трудный этап был пройден благополучно, Бугенвилю пришлось, однако, проявить в дальнейшем много терпения. В самом деле, отличительная особенность здешнего климата состоит в том, что колебания атмосферного давления происходят очень быстро, и невозможно предусмотреть неожиданные и опасные смены погоды. В результате происходят аварии, которые нельзя предупредить; они задерживают движение кораблей, а подчас заставляют приставать к берегу для ремонта.