Рассказы о старых книгах (Поиски, находки, загадки) - Анушкин Александр Иванович (мир книг .TXT) 📗
Под рисунками стоит подпись художника — Михайло Карновский.
Один симферопольский экземпляр «Арифметики» принадлежал Таврическому епископу Гурию Карпову, затем перешел «в книгохранилище Терентия Ивановича Вяземского», о чем гласит сделанная в 1904 г. надпись. Книгохранилище Т. И. Вяземского, доктора медицинских наук, приват-доцента Московского университета, находившееся в Кара-Даге, являлось одной из крупнейших не только в Крыму, но и в России частновладельческих библиотек. В журнале «Русский библиофил» № 6 за 1911 г. сообщалось, например, что в карадагской библиотеке Т. И. Вяземского — до 30 000 томов, в том числе труды ученых обществ и журналы по физике, химии, естествознанию, медицине, антропологии и археологии. Немало было в коллекции и книжных редкостей.
Мне осталось рассказать еще об одном представителе книжного триумвирата — о «Псалтыри рифмотворной» Симеона Полоцкого, сыгравшей заметную роль в развитии поэтического творчества М. В. Ломоносова.
Симеон Полоцкий — писатель, общественный и церковный деятель XVII в. В ряде своих произведений он подвергает критике отдельные стороны и пороки русской действительности: невежество духовенства, алчность купечества, лихоимство судей, жестокосердие помещиков. Его перу принадлежат «Вертоград многоцветный», «Псалтырь рифмотворная», «Рифмологион», «Комедия о блудном сыне» и др.
«Псалтырь рифмотворная», о которой идет речь, одно из самых значительных произведений Полоцкого. В предисловии к читателю автор пишет о том, как у него возникла идея сочинения, о его назначении. Пусть обычная «Псалтырь», заявляет он, «во церкви да будет хранена», а моя, рифмами переложенная, предназначена для домашнего чтения, «к домашней потребе». И не слушай, читатель, — говорит автор далее, невежественных и злых людей, хулящих мое произведение. Будь «не слов ловитель, но ума искатель. …благодарно прими труды сия, иным обычным, в Россия новыя».
Обращает внимание своей интонацией переложение 81-го псалма. В нем обличаются судьи и властители несправедливые и развращенные. И опять напрашивается сравнение.
Ровно сто лет спустя в ноябрьском номере журнала «Санктпетербургский вестник» за 1780 г. также появилось стихотворное переложение 81-го псалма, но уже в иной редакции, и называлось оно «Одой». Анонимный автор «Оды» пишет более определенно, нежели его давний коллега по перу. Он открыто призывает карать «земных богов»: коварных судей и жестоких правителей, которые «щадят злых» и угнетают бедных. «Ода» адресовалась царям, напоминала им, что они так же смертны, как и все, так же скоро станут отвечать за свои деяния.
«Ода» попала не в бровь, а в глаз. Едва екатерининским властям стало о ней известно, сразу же было предложено издателям вырезать ее из журнала и вместо «зловредной» «Оды» исправленный вариант ноябрьского номера «Санкт-петербургского вестника» за 1780 г. открывался благопристойной переводной повестью «Розалия».
Выяснилось, что автором «Оды» был поэт Г. Р. Державин. И над ним уже нависла зловещая тень заплечных дел мастера Шишковского. Только державинский дипломатический талант и такт цередворца спасли поэта от расправы, а через некоторое время вернули ему благоволение Екатерины II. Так иногда оборачивались попытки перелагать виршами псалмы царя Давида.
Однако вернемся к «Псалтыри» Полоцкого, к ее симферопольскому экземпляру. Он оказался уникальным по своим индивидуальным особенностям: на полях значительной части страниц, а также на специально вклеенных листах мы находим вписанные от руки ноты, многочисленные прозаические и стихотворные надписи XVIII в.
На одном из первых листов имеется надпись о датах рождения и коронации Петра Первого, несомненно, сделанная одним из владельцев книги в петровское время. Потом следуют надписи, сделанные другой рукой, но в том же XVIII в. По содержанию их можно разбить на две группы: антицерковного и политического характера.
После слов 117-го псалма — о прославлении бога и его «милости» — идет довольно язвительная надпись-реплика: «церкви восточная чада скачите овцы словесного стада».
После псалма 142-го следует рукописная исповедь завзятого эпикурейца того же XVIII в., который все свое время тратит на житейские наслаждения: «Тя, творца своего оскорбляю всегда», но кары божьей все же страшусь и прошу от нее меня избавить. Стихотворение пронизано иронией над верой в могущество «всевышнего».
Несколько надписей сделано в связи с событиями русско-шведской войны и изменой гетмана Мазепы. Цитирую одну из них: «Изми мя боже, вопиет Россия, от ядовита и лукава змия, его жеж даша адския залеты бывшего вождя Ивашки Мазепы». Судя по содержанию и по форме, надпись сделана около 1709 г.
Во всяком случае рукописные заметки свидетельствуют, что стихотворное переложение псалмов Симеоном Полоцким отнюдь не способствовало укреплению религиозных убеждений и отрешению от мирских дел. Надписи превратили внешне, казалось бы, безобидную книгу в орудие политической борьбы.
СТАТИСТИКА С ГЕОГРАФИЕЙ
Я заполнял свои тетради и блокноты выписками, вписывал в карточки каталога все новые описания старопечатных изданий. Выяснял детали, восполнял пробелы.
Как географ, наносил на карту те места, где хранятся книги старой печати.
С течением времени в каталоге оказалось 698 карточек — 698 биографий книг, их «послужных» списков.
В «биографии» записаны: имя автора, заглавие сочинения, места и время издания, формат, число листов ненумерованных и нумерованных (в XVI–XVII вв. во многих случаях нумеровался по листам или по страницам только основной текст книги, а предисловия и посвящения обычно не нумеровались.). Кратко сообщено о содержании сочинения, об авторе. Приведены литературные источники, в которых эта книга описана или только упомянута. В ряде случаев помечено, в каких современных изданиях помещены репродукции титульного листа, отдельных страниц, орнамента. А в заключение указано, в библиотеках и музеях каких стран и городов эта книга теперь хранится, в каком числе экземпляров — хороших и с дефектами.
Теперь рассказывал о книгах каталог. Он говорил, что всего сохранилось до наших дней изданий 1522–1625 гг. [6], около двух тысяч экземпляров, в среднем каждое название представлено менее чем тремя экземплярами. Только в среднем! Так как 50 из учтенных наименований сохранились лишь в единственном экземпляре каждое.
Ни одно книгохранилище не имеет полного собрания изданий первого века книгопечатания в нашей стране. Наибольшим числом их располагают библиотеки Москвы, Ленинграда, Киева, Львова, Вильнюса. По одному или нескольким экземплярам старопечатных изданий имеют 19 городов нашей страны, начиная от Гродно и кончая Иркутском, и 36 городов зарубежных стран. В библиотеке Оксфордского университета, например, собрано 19 московских, вильнюсских, острожских и Могилевских кириллических изданий, в том числе единственные экземпляры двух изданий «Грамматик» (Букварей) 1618 г. Британский музей (Лондон) располагает редчайшим и пока единственным экземпляром «Диалога» Мелетия Пигаса, напечатанного в Вильнюсе в 1596 г. на греческом языке. Там, где возможно, каталог раскрывал судьбу той или иной книги, прослеживая ее жизненный путь. Бесценным пособием при этом служили всякого рода пометки на книгах, дарственные (вкладные) записи. По ним я узнавал о владельцах и читателях книги, о ее движении по городам и странам. Из вкладной записи на экземпляре «Евангелия» Петра Мстиславца, которое хранится в Ярославском музее-заповеднике, узнаю, что эта книга уже через год после ее выхода в свет — в 1576 г. в Вильнюсе — попала в Ярославль и была подарена Никифором Григорьевым, «а прозвищем Богдан Самария», в церковь «Ивана Предтечи на Николу чудотворца на Волский берег» (т. е. на волжский берег — А. А.). Две книги, напечатанные Мстиславцем в Вильнюсе, «Евангелие» 1575 г. и «Псалтырь» 1576 г., вскоре после выхода оказались в Болгарии, о чем свидетельствуют надписи на книгах, находящихся теперь в Пловдивской библиотеке им. Ивана Вазова. «Филипп Яковлевич козак войска Запорожского» подарил сию книгу «церкви села Керегедиева (за Днепром) в Каневщине», — прочел я в Публичной библиотеке УССР вкладную запись на «Евангелии» 1600 г.
