Партизанские отряды занимали города - Жигалин Яков Павлович (читаем книги бесплатно TXT) 📗
Главный штаб направил меня работать в следственной комиссии, так называлась партизанская чека. Здесь, как и в других комиссиях, работы было много. Больше всего через ЧК проходило дел местных контрреволюционеров, попов, кулаков и спекулянтов. Приходилось разбирать немало дел о пьянстве, мародерстве и нарушении боевой дисциплины. Высшую меру наказания ЧК выносила редко и только за особо опасные преступления против партизанского движения. За пьянство партизан наказывали обычно арестом и отнятием оружия.
Вскоре меня перевели в штаб и назначили заместителем секретаря. Здесь я впервые увидел Мамонтова. Шло заседание штаба. Вдруг на дворе послышался шум и, громко топая по лестнице, быстро вошел Мамонтов. Он был сильно взбудоражен и, не поздоровавшись, обратился к Чеканову:
— Где Архипов?
Чеканов спокойно ответил, что Архипов уехал в облаком. Мамонтов постепенно успокоился. Я не знал причины волнения главкома и с любопытством разглядывал его.
Он был в кожаной тужурке. На голове серая папаха, сбоку висел револьвер. Движения порывисты. Чеканов предложил ему сесть, но Мамонтов, нетерпеливо разговаривая, ходил по комнате. Мне понравилось простое, открытое лицо главкома. Особенно располагал к себе взгляд его светло-голубых глаз. Это первое впечатление навсегда осталось в моей памяти.
Здесь я имел возможность близко ознакомиться с работой штаба.
По замыслу его организаторов главный штаб должен являться высшим коллективным руководящим органом, обладавшим всей полнотой военной, политической и хозяйственной власти. Вся деятельность его практически складывалась на личных взаимоотношениях. Практически получалось так; главный штаб во главе с начальником Архиповым заседал в Солоновке, а главком Мамонтов с отрядом воевал, отбивая наскоки врага, почти все время находился вне Солоновки, единолично разрешая боевые оперативные вопросы. Главному же штабу оставалось заниматься вопросами политическими и хозяйственными. Эта оторванность главкома от штаба вызывала непонимание между ними и привела к крупным недоразумениям.
Руководители штаба — его начальник Ф. И. Архипов, заместитель И. Ф. Чеканов и член штаба Г. С. Ивкин.
Федор Иванович Архипов, сельский учитель, большевик, политически грамотный, провинциальный, прямолинейный, прапорщик военного времени; ему не хватало, пожалуй, простоты и гибкости в обращении с людьми. Архипов — один из главных организаторов Зиминского восстания. Игнатий Федорович Чеканов — местный кузнец, типичный простой и умный русский мужик. Беспартийный, но честный и преданный Советской власти. Гавриил Семенович Ивкин — большевик, рабочий-путиловец, приехавший в 1918 году в Сибирь для организации сельскохозяйственных коммун, энергичный и подвижный, несмотря на свою полноту. К сожалению, он не играл в штабе ведущей роли как старый большевик и питерский пролетарий.
На почве борьбы с пьянством и за укрепление дисциплины среди партизан Мамонтова с главным штабом произошли крупные разногласия. Главный штаб вынес решение о применении порки за пьянство. Мамонтов, хотя и принимал участие в принятии такого решения, иногда сам нарушал его. Архипов особенно резко настаивал на применении этого решения невзирая на лица и после применения его к члену штаба Сизову настолько обострил отношения с Мамонтовым, что оказался вынужденным уехать из Солоновки в облаком [22] и уже больше не возвращался в штаб.
Разногласия между главным штабом и главкомом вредно отражались на руководстве движением. Архипов отстаивал правильные принципы: коллегиальность руководства, организованность и дисциплинированность партизанского движения. Он стремился изолировать Мамонтова от вредного влияния Романова. Но для этого требовалось постоянное общение и влияние на Мамонтова, особенно в боевой обстановке. Архипов же заседал в Солоновке и пытался через штаб руководить Мамонтовым, не установив с ним товарищеских отношений. Романов умело использовал эту ошибку и, играя на самолюбии Мамонтова, натравливал его на Архипова, пока не добился их разрыва.
Для устранения конфликта между Архиповым и Мамонтовым в Солоновку приехал председатель облакома Голиков. Эта миссия не имела успеха. Голиков знал меня по борьбе с атаманом Семеновым на Даурском фронте в 1918 году. Тогда он был у С. Лазо начальником штаба фронта, а я — начальником штаба Зоргольского казачьего отряда Красной гвардии.
Я также слыхал о Голикове. Но там мы не встречались и в лицо друг друга не знали. И вот через год с лишним судьба свела нас далеко от Забайкалья. Передо мной стоял высокий человек с черной бородой и острыми пытливыми глазами.
Мы разговорились. Вспомнили Даурский фронт, Сергея Лазо, Дмитрия Шилова и других общих знакомых.
— Как вы попали сюда? — спросил Голиков.
Я рассказал ему о пути в партизаны, он — о себе, о положении в отряде Громова.
— Значит, вы настолько уверены в победе нашего движения, что строите органы Советской власти мирного времени? — спросил я. — Не идет ли это строительство в ущерб основной задаче — вооруженной борьбе?
— Наоборот, облаком очень помогает командованию, так как своей основной задачей считает мобилизацию для фронта всех сил и средств населения через районные ревштабы. Мы ведем большую агитационную работу, организовали разные мастерские и лазареты, помогаем вооружению и снабжению армии.
Я как человек, недавно пришедший в штаб, многого не понимал во взаимоотношениях между штабом и главкомом.
— А почему отряды Мамонтова и Громова не объединяются? — спросил я.
— Переговоры об объединении отрядов ведутся давно и достигнута принципиальная договоренность, но в окружении Мамонтова есть группа лиц — противников объединения — во главе с так называемым беспартийным комиссаром Романовым. Эта группа имеет большое влияние на Мамонтова и боится, что с объединением она лишится его. Вы знаете, что Мамонтов — беспартийный и в его ближайшем окружении имеется только один большевик — Копань. Но Копань бессилен противостоять эсеро-анархистским настроениям Романова, Полищука и других. Правда, Мамонтов является честным, преданным сторонником Советской власти, но плохо разбирается в политике и допускает ошибки, как, например, в конфликте с Архиповым. Погорячился мужик.
Второй, я бы сказал, — объективной, причиной разъединенности отрядов является то обстоятельство, что они действуют каждый в своем районе, успешно отбивают удары небольших карательных отрядов и удачно применяют партизанскую тактику. Но надо ожидать, что колчаковское командование предпримет более решительные меры к подавлению нашего движения и пошлет против нас более крупные силы. Тогда сама обстановка заставит Мамонтова и Громова объединиться. Когда и как это произойдет, сказать трудно, но нашествия колчаковцев надо ожидать в ближайшие дни.
— Значит, надо заменить Романова, — сказал я.
— Да хорошо бы это сделать, — согласился Голиков. — Но кем? Это очень трудный вопрос. Тут нужен человек с широким кругозором, политически грамотный, и главное, тактичный, чтобы не ущемлял самолюбия Мамонтова, стал бы его политическим советником. Кроме того, — как заменить? Кто может снять Романова и назначить другого комиссара? Ведь Мамонтов никому не подчиняется. А Романов вошел в доверие, опутал Мамонтова лестью, стал необходим ему. Тут надо идти по другому пути.
— По какому же?
— Трогать Романова сейчас пока нельзя. Надо сначала хотя бы нейтрализовать его вредное влияние на Мамонтова и постепенно подготовить почву для замены. Но действовать нужно осторожно и тактично, — сказал Голиков.
— А почему бы вам самому не попытаться сделать это? — спросил я. — Такта у вас хватит, за вами авторитет облакома.
— Я сам думал об этом, но сейчас мое присутствие необходимо в облакоме. У меня есть другое предложение к вам, — сказал Голиков и испытующе посмотрел на меня.
— Какое? — недоуменно спросил я.
— Я беседовал с товарищами Ивкиным и Чекановым, — начал Голиков, — мы решили назначить вас к Мамонтову в качестве начальника штаба. Вы — проверенный большевик, имеете военное образование и можете быть полезным советником Мамонтову. Как вы смотрите на это?
