Очерки истории российской внешней разведки. Том 3 - Примаков Евгений Максимович (бесплатные версии книг TXT) 📗
Обе «легальные» резидентуры и агентурный аппарат работали в очень сложных условиях. На начало 1941 года в резидентурах было лишь по два оперативных сотрудника. Они либо не имели достаточного опыта работы за рубежом, либо слабо владели французским языком. Сохранилось письмо парижского резидента от июля 1940 года, в котором он сообщает своему руководству в Москве, что из-за отъезда в Союз одного оперработника и болезни другого «вся действующая агентура перешла на связь исключительно ко мне». В мае 1941 года он работал с 15 агентами, в том числе с «Ромом». Периодически возникали трудности с поддержанием телеграфной и почтовой связи с Центром и особенно между самими резидентурами. В апреле 1941 года связь между Парижем и Виши практически полностью прервалась из-за нарушения телеграфной связи и отказа немецких властей выдать нашим официальным представителям пропуска для передвижения по стране, в частности, между двумя зонами. Оперативный состав испытывал нужду в самых элементарных вещах. Так, резидент в Виши писал в Центр 4 января 1941 г.: «Благодарим за посылку, т. к. ни у кого из нас давно уже нет ни мыла, ни сахара, ни чая. Мы разделили между собой содержимое посылки, не забыв и Париж».
В сложной ситуации оказались и источники. Большинство укрывшихся на юге Франции агентов находились в трудном материальном положении, фактически без полезных для советской разведки оперативных и информационных возможностей. Парижский «легальный» резидент сообщил в Москву в ноябре 1940 года следующее: «Реальные возможности осевших в южной части Франции агентов почти равны нулю как в плане сбора политической информации, так и по другим линиям работы, а сами они нуждаются в поддержке». Его коллега в Виши отмечал в мае 1941 года (имея в виду прежде всего бывших членов интербригад): «Положение иностранцев в неоккупи-рованной зоне ухудшается с каждым днем. Полицейские репрессии все более усиливаются…»
Произошло несколько провалов. Так, в начале 1941 года полиция арестовала нескольких наших источников, работавших в Париже и его окрестностях. В результате агентурная работа в Париже была временно приостановлена.
С учетом сложившейся ситуации руководством разведки было принято решение усилить конспирацию в работе, повысить защищенность резидентур и их работников. Также в целях конспирации допускалось, а в некоторых случаях рекомендовалось, чтобы отдельные агенты одновременно принимали участие «от своего имени» и «на личной основе» в деятельности организаций французского движения Сопротивления, различных боевых групп, создававшихся во Франции разведками генерала де Голля и англоамериканскими союзниками.
Однако, несмотря на серьезное осложнение обстановки в связи с началом Второй мировой войны, советская внешняя разведка во Франции продолжала действовать. В конце 1940 года ей даже удалось отправить в Германию нескольких агентов и установить с ними хорошую связь.
В соответствии с указаниями Центра обе резидентуры уделяли много внимания добыче сведений по военной проблематике.
До мая 1940 года поступившая от наших источников информация касалась преимущественно подготовки французов к войне и характера группировки немецких войск, нацеленной на Францию. С оккупацией немцами северной части французской территории были приняты меры по сбору данных о немецких войсках и их перемещениях. Резидентурами были организованы специальные поездки по стране агентов, которые по роду своей деятельности или по другим причинам могли получить соответствующие разрешения немецких и французских властей. В некоторые немецкие воинские подразделения удалось внедрить под видом обслуживающего персонала лиц, от которых также поступали сведения о войсках вермахта во Франции.
В июне 1940 года парижская резидентура начала информировать Центр о перебросках немецких войск из Франции на восток, к советским границам. Эта информация дополняла и подтверждала имевшиеся в Москве сведения о военных приготовлениях гитлеровской Германии к нападению на СССР.
Отдельные агенты, как уже отмечалось выше, участвовали в различных диверсионных акциях против дислоцированных на французской территории немецких войск и отдельных объектов. Однако осуществлять подобного рода мероприятия самим разведгруппам руководство разведки в тот период времени запрещало и требовало сосредоточить все силы на развертывании активной агентурной работы и добывании разведывательной информации.
Значительное число заданий руководства разведки резидентурам в Париже и Виши касалось подрывной деятельности французских и немецких спецслужб против СССР, в частности использования ими в этих целях эмигрантских антисоветских центров. Вопросам выявления немецкой агентурной сети на территории Советского Союза было посвящено примерно 25 % всех указаний Москвы. И это не удивительно. Начало Второй мировой войны было воспринято лидерами антисоветских эмигрантских организаций как особенно удобный момент для развертывания широкомасштабной подрывной и террористической деятельности против СССР. Уже осенью 1939 года парижский резидент информировал Центр о том, что такое решение, в частности, было принято руководителями французского отделения
Народно-трудового союза (НТС). Оно было сразу же поддержано исполнительным бюро НТС и одобрено французскими властями. Отмечая «исключительную важность» этих сведений, Москва просила резидентуру уделить особое внимание разработке НТС, как «организации, наиболее сплоченной и многочисленной, проводившей и ранее активную работу против СССР». В основу работы по НТС руководство разведки просило положить добывание информации о его конкретной контрразведывательной, террористической деятельности в отношении Советского Союза, его активистах в нашей стране и каналах связи с ними.
От источников резидентур в Париже и Виши поступили данные об отборе и вербовке на территории Франции антисоветски настроенных лиц из числа русской, украинской и иной эмиграции в целях использования их в будущей войне против Советского Союза в качестве диверсантов или в составе специальных воинских формирований. Эта информация помогла советским внутренним органам упредить противника и помешать проведению на территории СССР шпионско-диверсионных акций накануне и в первые месяцы войны.
После нападения немцев на Советский Союз и разрыва правительством Виши дипломатических отношений с СССР сотрудники всех советских представительств и учреждений были вынуждены покинуть страну. «Легальные» резидентуры перестали существовать. Но созданная советской разведкой в 20-30-х годах агентурная сеть во Франции продолжала действовать, несмотря на трудности поддержания связи с Центром, серьезные удары, наносившиеся по ней в течение всей войны французскими и немецкими спецслужбами.
6. Дебют во Франции
Имя Василия Михайловича Зарубина хорошо известно во внешней разведке. 25 лет службы Василия Михайловича прошли в условиях закордонной деятельности, 13 из них он находился на нелегальной работе. О многолетней работе В.М. Зарубина во внешней разведке будет рассказано позже, здесь же наш рассказ лишь о некоторых первых шагах его нелегальной работы во Франции в конце 20 — начале 30-х годов.
Задание перебраться во Францию, осесть там на длительное время, а затем принять на связь своих помощников, наладить надежные контакты внутри нелегальной резидентуры и с Центром и приступить к приобретению новых источников информации Зарубин получил, когда он только что нелегально обосновался в Дании. Но работа во Франции была важнее, и приходилось начинать все сначала. Главная задача, поставленная Центром перед Зарубиным, состояла в организации разведки по Германии, где поднимал голову фашизм.
После непродолжительной остановки в Швейцарии Зарубин в конце 20-х годов прибыл на юг Франции и поселился в местечке недалеко от курортного города Антиб. Он остановился в скромном пансионате «Хризантемы», где жило 10–12 человек, в большинстве — отдыхающие иностранцы.
Внимание разведчика привлекла молодая женщина-француженка. Ее звали Мая. Мая рассказала Зарубину, что она из Парижа, студентка Сорбонны, ее родители прежде жили в России. После революции 1905 года они, активные ее участники, были арестованы, сидели в тюрьме, а потом в качестве политических эмигрантов выехали во Францию. Родилась она 1 мая, и родители в честь праздника назвали ее Маей.
