Эскадренный броненосец “Ростислав”. (1893-1920 гг.) - Мельников Рафаил Михайлович (книга жизни TXT) 📗
В положении “Блюхера” оказался и “Ростислав”, кода наша бригада впервые опасно разделилась: “Три Святителя” и “Пантелеймон” были отправлены обстреливать укрепления Босфора, три других линейных корабля остались в прикрытии в 20-25 милях к северу. Не без тревоги вглядывались на “Ростиславе” в горизонт – появление “Гебена” было бы очень некстати. И “Гебен”, как вскоре дал знать об этом дозорный крейсер “Память Меркурия”, не замедлил появиться. Бригада начала отход на соединение с вызванными по радио “Тремя Святителями” и “Пантелеймоном”.
На “Ростиславе” – концевом в строю трех кораблей – уже готовились испытать свое военное счастье и померяться силами с быстро нагонявшим “Гебеном”, но обстановка неожиданно переменилась. Адмирал Эбергард, видимо, не захотел повторять ошибку немецкого адмирала Хиппера, сознавая и видя, что “Гебен” настигнет нашу полубригаду быстрее, чем подоспеет подмога с юга, решился на смелый шаг. Он повернул навстречу противнику и, чтобы задержать его, с предельной дистанции открыл огонь из орудий двух своих головных, самых сильных кораблей. Так “Ростислав” вместо отчаянной дуэли с настигавшим “Гебеном” был выведен из-под огня и оказался зрителем разгоревшегося ожесточенного боя.
На рейде
Все понимали, что “Гебен”, используя всю мощь своего огня, постарается не упустить представившийся ему реальный шанс разбить русских по частям. Его пятиорудийные залпы следовали с предельной частотой – через каждые 20 секунд, и головной “Евстафий” временами совершенно скрывался за всплесками кучно ложившихся разрывов снарядов. Предельное нервное напряжение, по-видимому, передалось обоим противникам – ни залпы “Гебена” (хотя один и лег явным накрытием), ни централизованная стрельба нашей полубригады не дали попаданий.
В тягостном ожидании, с трудом сдерживая нетерпеливое желание ввязаться в бой, следили на “Ростиславе” за огнем “Гебена” и за показавшимися с юга кораблями второй полубригады. Но вот уже стал ясно различим головной “Три Святителя”, показался и следовавший за ним “Пантелеймон” с его характерно выделявшимися серповидными катерными кранами на спардеке.
На “Ростиславе” уже сбавили ход, чтобы уступить кораблям место в строю. “Пантелеймон” начал обгонять “Три Святителя”, но что это? Нежданный рев снарядов, пронесшихся почти прямо над “Ростиславом”, заставил непроизвольно пригнуться находившихся на мостике. Это “Пантелеймон” – славный корабль революции и удачливый корабль-боец, не ожидая момента вступления в строй и не включаясь в централизованную, явно неудачную, как все уже видели, стрельбу бригады, самостоятельно открыл огонь по открывавшемуся из-за корпуса “Ростислава” “Гебену”.
Удивительно, как сходны бывают повторяющиеся исторические ситуации! Ведь так же точно броненосец “Орел” в первые минуты Цусимы должен был стрелять “поверх головы” уступавшего ему место и замедлившего ход “Ослябя”. Так же точно “Ростислав”, как и “Ослябя”, имея малодейственные для решительного сражения 254-мм орудия, не мог на равных отвечать противнику. Но совсем иным было внутреннее наполнение ситуации: “Пантелеймон”, в отличие от “Орла”, занял позицию по собственной инициативе, а не из-за нелепого приказа скучившего свой флот цусимского “флотоводца”, и в бой он вступал не для обороны, а для уверенного решающего удара по врагу. И “Ростислав”, своевременно оттянувшись, дал “Пантелеймону” возможность выйти на линию огня и сам не стал, как это случилось с “Ослябей”, вынужденно неподвижной, расстреливавшейся противником мишенью. Иной была артиллерия, иным было артиллерийское искусство, не та была тактика, другим был и результат.
Уже вторым четырехорудийным залпом “Пантелеймон” плотно накрыл “Гебена” и вызвал на нем явственно видимый взрыв у броневого пояса. Получив еще два попадания 305-мм снарядов (одним заклинило или подбило башню, другим сорвало с полок часть противоминных сетей, грозивших запутаться в винтах), германский адмирал Сушон и командир “Гебена” решили больше не испытывать судьбу. Круто повернув “Гебен” вышел из боя. Уходя все дальше, он продолжал огрызаться четырех- трех-, а затем уже двухорудийными залпами, ложившимися с огромными и все более увеличивавшимися (последний – до 2 миль!) недолетами. Казалось что немцы, потеряв выдержку и откровенно удирая, словно заметали следы этими бессмысленными залпами…
Старший штурман “Ростислава” старший лейтенант Н.Р. Гутан в течение всего боя, почти не отрываясь от 9-футового дальномера, скрупулезно, с присущими ему точностью и основательностью (об этом и сегодня говорят страницы образцово веденных им вахтенных журналов корабля), засекал моменты и места падения наших и немецких снарядов. Это позволило точно воссоздать картину боя, проанализировать стрельбу сторон и “реабилитировать” “Пантелеймон”, которого в силу извечных штабных интриг и нежелания выносить сор из избы, чуть было не обвинили в том, что он своей децентрализованной стрельбой расстроил осуществлявшуюся будто бы строго “по науке”, централизованную бригадную стрельбу.
В действительности все в том бою оказалось в руках чрезмерно нервного управляющего огнем: сбившись в начале стрельбы и введя ошибочные поправки, он не смог вывести ее на поражение противника и чуть ли не наугад бросал вокруг “Гебена” залпы бригады. Впрочем награды за бой получили и герои, и неудачники стрельбы по “Гебену”.
Ввод в строй летом 1915 г. первого черноморского дредноута (с 21-уз скоростью) “Императрица Мария” (в обеспечении его перехода из Николаева в Севастополь участвовал и “Ростислав”) покончил с безраздельным господством “Гебена” в Черном море, развязал руки нашему флоту и позволил теперь в разных районах моря уверенно действовать сразу несколькими тактическими боевыми соединениями.
На "Ростиславе” во время спуска на воду баркаса
Одно из таких соединений, действовавшее в юго- восточном “углу” моря и получившее название Батумский отряд, с начала 1916 г. возглавил “Ростислав”. В отряд входили пришедшие с ним канонерская лодка “Кубанец”, миноносцы “Лейтенант Пушин”, “Живой”, а также действовавшие в этом районе с 1915 г. канонерская лодка “Донец” (поднятая и восстановленная после ее потопления в начале войны в Одессе), миноносцы “Строгий” и “Стремительный”. Командование отрядом было поручено начальнику Батумского военного порта капитану 1 ранга С.П. Римскому-Корсакову.
Тесное взаимодействие отряда с наступавшим вдоль берега и в глубь территории Турции Приморским отрядом генерала Ляхова не только сняло существовавшую угрозу безопасности Батума, но и обеспечило уверенное продвижение русских войск по направлению к Трапезунду. Связь и управление огневой поддержкой кораблей обеспечивали сооружавшиеся у берега сигнальная мачта и пост, обслуживаемые корабельными специалистами. В распоряжение командиров сухопутных частей на позициях были командированы сигнальщики. На “Ростиславе” и канонерских лодках находились сухопутные артиллеристы, снабженные флажками и хорошо знакомые с расположением позиции противника. Сигналы и целеуказания репетовал действующий ближе к берегу миноносец “Стремительный”. “Лейтенант Пушин” и “Живой” несли дозорную службу в море, “Строгий” наблюдал с моря за тылом турецких позиций и огнем пресекал движения войск по дорогам.
152-мм снаряды “Ростислава”, лишь изредка подкрепляемые 254-мм, быстро приводили к молчанию батареи противника. Не долго, несмотря на отчаянное сопротивление, держались и солдаты, вынужденные оставлять срываемые методическим огнем окопы.
В первый день наступления, начатого 5 февраля 1916 г. у реки Архаве, “Ростислав” выпустил 94 254, 303 152, 29 75-мм снарядов. На третий день с прорывом позиции у р. Вице (и одноименного селения в ее устье) противник был оттеснен на 20 км и отошел к ближайшей долине. Так последовательно, с перерывами для пополнения в Батуме запасов, корабли обеспечивали вытеснение турок нашими войсками из одной долины в другую.
