Сталин и бомба. Советский Союз и атомная энергия. 1939-1956 - Холловэй (Холловей) Дэвид (читаем книги онлайн .txt) 📗

В этой книге советский ядерный проект рассматривается в качестве самостоятельной темы с присущими только ей вопросами, отличными от загадок, решаемых при рассмотрении ядерной политики других государств. Освещаемый здесь период был страшным для советского народа: чистки 30-х годов, кровавая война с Германией, репрессивное правление последних лет сталинского режима. Послесталинская оттепель принесла только частичное облегчение. Советские ученые, инженеры, рабочие, руководители и политические лидеры жили и работали в условиях, разительно отличавшихся от существовавших на Западе, и их деятельность может быть понята только тогда, когда все это будет принято во внимание.

Материал в книге представлен в хронологическом порядке, хотя в последних главах различные аспекты советской политики рассматриваются в отдельности. Она начинается с описания развития физики в Советском Союзе в 20–30-е годы вплоть до открытия деления ядер. Заканчивается же она тремя тесно связанными событиями в критический шестимесячный период 1955–1956 гг.: первым испытанием супербомбы в Советском Союзе в ноябре 1955 г., отказом Хрущева в феврале 1956 г. от ленинского тезиса о неизбежности войн между капиталистическими странами и визитом И.В. Курчатова, научного руководителя советского ядерного проекта, в Англию в апреле 1956 г. Включение в книгу событий, последовавших за смертью Сталина в марте 1953 г., вызвано тем, что сталинские времена становятся более понятными, если проанализировать, как распорядились ядерным наследством его преемники. Более того, изменения, произошедшие в 1955–1956 гг., означают конец определенной фазы в ядерных взаимоотношениях между Советским Союзом и другими ядерными державами.

В первых двух главах книги рассматриваются советская наука в 20–30-х годах, сообщество физиков, существовавшее в политическом и социальном контексте сталинской системы, и состояние и развитие ядерной науки до открытия деления атомного ядра. В главе 3 анализируется реакция Советского Союза на открытие деления ядер в период до нападения Германии 22 июня 1941 г. В главе 4 исследуются обстоятельства, связанные с решением о начале разработки маломасштабного ядерного проекта во время войны, тогда как в главе 5 этот проект прослеживается до августа 1945 г. В главах 6 и 7 изучается влияние Хиросимы на советскую политику и организацию советской ударной [2] программы. В главе 8 рассматривается, как подействовала бомба на отношения союзников по антигитлеровской коалиции в течение полутора лет после Хиросимы. В главе 9 анализируется создание атомной индустрии, а в главе 10 рассказывается о конструировании и испытании первой советской атомной бомбы. В главе 11 рассматривается военная политика Сталина: шаги, предпринятые против атомной угрозы со стороны Соединенных Штатов, и разработка системы носителей советского ядерного оружия. Влияние атомной бомбы на советскую внешнюю политику в последние годы жизни Сталина обсуждается в главах 12 и 13. В главе 14 исследуется, как Советский Союз разрабатывал и испытывал термоядерное оружие. В главе 15 рассматривается советский подход к проблеме ядерного вооружения в первые три года после смерти Сталина, и в главе 16 освещается советская политика в области мирного использования атомной энергии.

Поскольку об истории советского ядерного проекта написано не так уж много, есть ряд вопросов, к которым должен обратиться любой пишущий на эту тему. Например, когда Советский Союз решил создать атомную бомбу? Какую роль сыграл шпионаж в советском ядерном проекте? Как именно понимал Сталин политическое значение бомбы до и после Хиросимы? Боялся ли он американского ядерного нападения или же был уверен, что войны не будет? Считал ли он, что Советский Союз выиграет эту войну? В существующей литературе нет определенного ответа ни на один из этих вопросов. Но если они так и останутся без ответа, в нашем понимании советской истории и международных отношений во время наиболее напряженного периода холодной войны останутся значительные пробелы.

Замысел книги, однако, определяется не только желанием восполнить пробелы в нашем знании истории ядерного оружия, но и существованием еще трех обширных тем. Первая — разработка ядерного оружия и средств его доставки. Вторая — отношения между наукой и властью. Третья — влияние ядерного оружия на международные отношения. Эти темы при изучении политики западных держав часто рассматриваются по отдельности. Я излагаю их все вместе по двум причинам. Во-первых, из практических соображений. Источники по истории советского проекта, несмотря на то, что они стали более открытыми, все еще слишком фрагментарны по сравнению с американскими и английскими. Однако имеет смысл посмотреть на проект с нескольких точек зрения в надежде, что они дополнят друг друга.

Вторая причина кроется в существе проблемы. Разные темы взаимосвязаны, что, я надеюсь, продемонстрирует эта книга. Взаимоотношения между учеными и политическими лидерами оказали влияние на решения по ядерному оружию, а ядерный проект, в свою очередь, влиял на эти взаимоотношения. Решения по ядерным вооружениям были вызваны международным соперничеством и, в свою очередь, влияли на международные отношения. Ученые лучше, чем другие, представляли разрушительную силу ядерного оружия, и они помогли политическим лидерам сформировать представление об этом оружии, а это новое представление, в свою очередь, повлияло на внешнюю политику. Такова взаимосвязь отношений, изучаемых в этой книге ^{3}.

Первая тема — разработка ядерного оружия — дала толчок к написанию книги. Во время холодной войны политологи спорили о динамике советско-американской гонки ядерных вооружений. Развивалась ли она по схеме «действие — противодействие», когда действия (или потенциальные действия) одной стороны провоцировали противодействия другой? Или она возбуждалась в одной или обеих странах некоей внутренней динамикой? Существовало несколько версий модели внутренней динамики, обусловленных, например, влиятельностью военно-промышленного комплекса или бюрократии, но основной предпосылкой было то, что объяснение советских или американских решений в области вооружений следовало искать внутри этих стран, а не в соперничестве между ними ^{4}.

Американская политика активно изучалась в рамках этих подходов, но было бы трудно применить модель «действие — противодействие» и модель внутренней динамики к Советскому Союзу. Модель «действие — противодействие» предполагает, что Советский Союз был государством, похожим на другие. Из подобного допущения следует интересный вопрос: в какой степени особый характер советского государства влиял на процесс выработки его политики и на саму политику? Модель же внутренней динамики слишком часто использовалась для того, чтобы выдвигать предположения относительно советской политики, например, следующее: советские вожди, будучи ленинцами, должны верить в победу Советского Союза в ядерной войне. Но эти предположения остаются предположениями при отсутствии доказательств. Остается главный вопрос: в какой степени советская ядерная политика объяснима с точки зрения международного баланса сил и в какой степени — с точки зрения специфического характера советского государства?

Один из вариантов ответа на этот вопрос сводится к анализу процесса развития технологий в Советском Союзе. Советский технологический уровень в общем был ниже по сравнению с уровнем в других странах, поскольку командно-административная система являлась препятствием на пути нововведений. Однако некоторые отрасли индустрии выглядели лучше, чем другие. Оборонный сектор был наиболее преуспевающим, так как политическое руководство отдавало ему наивысший приоритет. Его вмешательство способствовало прогрессу военного сектора, причем часто обусловливалось развитием техники за рубежом. Это само по себе обесценивает мнение о том, что советские решения по вооружениям были следствием только «внутренней динамики» ^{5}. С другой стороны, методы инноваций в производстве вооружений в Соединенных Штатах и Советском Союзе, как показал Мэтью Эванджелиста, различались ^{6}. Следовательно, не имеет смысла трактовать гонку вооружений лишь как соревнование между двумя идентичными государствами. Советская политика ядерных вооружений должна быть изучена в международном и внутреннем контекстах. Это не слишком неожиданный вывод, но из него следует, что история советской политики ядерных вооружений, в которой бы игнорировался или внутренний, или международный контекст, была бы явно неполной. Поэтому я попытался рассмотреть ядерный проект равным образом в обоих контекстах и отметить взаимовлияние внутренних и внешних факторов в разных точках их соприкосновения.