Вокруг красной лампы - Дойл Артур Игнатиус Конан (книги полностью бесплатно TXT) 📗
В первый момент у него было такое ощущение, точно сзади него на мостовой лежали не осколки разбитой склянки, а истерзанное тело его собственной жены. Но быстрая ходьба подействовала освежающим образом на его мозг, и он скоро сообразил, что это несчастье легко поправимо.
Протянув руку, он сильно дернул за ручку звонка.
- Ну, кто там такой? - раздался над самым его ухом чей-то грубый голос. Джонсон отшатнулся и посмотрел на окна, но там не было никаких признаков жизни. Он опять протянул руку к звонку, намереваясь позвонить, но его опять остановил тот же голос, перешедший теперь уже в настоящий рев.
- Я не намерен дожидаться вас здесь целую ночь, Говорите, кто вы такой, и что вам угодно, или я закрою трубку.
Тут только Джонсон заметил конец разговорной трубки, свешивавшийся со стены как раз над самым колокольчиком.
- Прошу вас сейчас же ехать со мною к больной на консультацию с доктором Майльсом.
- Далеко это? - прозвучал сердитый голос.
- Нью-Норд-Род, Хокстон.
- Я беру за консультацию три гинеи; плата немедленно.
- Я согласен, - прокричал в трубку Джонсон. - Захватите, пожалуйста, с собой склянку с микстурой А. С. Е.
- Хорошо! Подождите немного.
Через пять минут отворилась дверь, и на лестницу вышел пожилой господин с резкими чертами лица и седеющими волосами. Вслед ему откуда-то из темноты прозвучал голос:
- Вы не забыли надеть шарф, Джон?
Доктор что-то недовольно проворчал в ответ на это. Доктор Притчард был человек очерствевший от жизни, полной каторжного труда; нужды его собственного все увеличивающегося семейства заставляли его, как и многих других, выдвигать коммерческую сторону своей профессии на первый план. Однако, несмотря на это, он был в сущности добрый человек.
В течение пяти минут он прилагал все усилия, чтобы не отставать от Джонсона, но наконец остановился и, задыхаясь, проговорил:
- Я не могу идти так скоро. Ведь мы не скаковые лошади, не правда ли, мой друг? Я вполне понимаю ваше беспокойство, но положительно не в силах так бежать.
Итак, Джонсону, сгоравшему от нетерпения, пришлось умерить свой шаг. Когда они пришли наконец к его магазину, он забежал вперед и распахнул перед доктором дверь. Он слышал, как на лестнице доктора поздоровались, и ему удалось уловить несколько сказанных доктором Майльсом слов: "очень извиняюсь, что побеспокоил вас... положение больной очень серьезно... славные люди..." Дальше он ничего не мог разобрать, а затем они вошли в спальню, затворив за собой дверь.
Джонсон опять уселся в своем кресле, чутко прислушиваясь к происходящему наверху, понимая, что с минуты на минуту может разразиться кризис. Он слышал шаги обоих докторов и мог даже отличить тяжелую поступь Притчарда от неровной походки Майльса. В течение нескольких минут сверху не доносилось ни одного звука, а затем вдруг раздались чьи-то продолжительные, раздирающие душу стоны, которые, по мнению Джонсона, никак не могли принадлежать его жене. В то же время он почувствовал проникший в его комнату, сладковатый, едкий запах эфира, которого, будь его нервы в нормальном состоянии, он вероятно и не заметил бы. Стоны больной становились все тише и тише и наконец прекратились совсем. Джонсон с облегчением вздохнул. Он понял, что лекарство сделало свое дело, и теперь, что бы ни случилось, больная по крайней мере не будет больше страдать.
Но скоро наступившая тишина сделалась для него еще невыносимее, чем были крики. У него не было теперь ключа к тому, что происходило наверху, и самые страшные предположения приходили в голову. Он встал и, выйдя опять на площадку лестницы, стал прислушиваться. До него донесся звук, который раздается, когда два металлических инструмента стукнутся друг о друга, и сдержанный шепот докторов. Затем миссис Пейтон что-то сказала не то испуганным, не то жалобным голосом, и доктора опять о чем-то зашептались. Минут двадцать стоял он, прислонившись к стене, прислушиваясь к раздававшимся время от времени голосам докторов, но не будучи в состоянии разобрать ни одного слова. Затем слабый, писклявый голос ребенка нарушил царившую тишину, миссис Пейтон восторженно взвизгнула, а Джонсон опрометью вбежал и, бросившись на софу, принялся в энтузиазме барабанить по ней ногами.
Но судьба часто играет с нами, как кошка с мышью. Проходила минута за минутой, а сверху не доносилось ни одного звука, кроме жалобных, пискливых криков ребенка. Безумная радость Джонсона сразу исчезла, и он, сдерживая дыхание, опять стал прислушиваться. Он слышал медленные движения докторов и их сдержанные голоса. Однако время шло, а голоса жены до сих пор не было слышно. В эту полную тревоги ночь его нервы притупились, и он в каком-то отупении сидел на софе и ждал. Когда доктора вошли в комнату, он все еще сидел там, представляя собой довольно-таки жалкую фигуру с запачканным лицом и растрепанными волосами. Увидев их, он встал и оперся рукой о каминную доску.
- Умерла? - спросил он.
- Все кончилось, как нельзя лучше, - ответил доктор.
При этих словах этот бесцветный, весь ушедший в рутину человек, до этой ночи даже не подозревавший в себе способности так волноваться и страдать, почувствовал такую безумную радость, какой никогда еще не испытывал раньше. Он готов был броситься на колени, чтобы возблагодарить Творца, и только присутствие докторов удерживало его от этого.
- Можно мне пойти наверх?
- Подождите еще несколько минут.
- Уверяю вас, доктор, я очень... очень... - несвязно бормотал он. - Вот ваши три гинеи, доктор Притчард, хотел бы, чтобы это были не три, а триста гиней.
- И я не меньше вашего желал бы этого, - сказал доктор Притчард, и они оба засмеялись, пожимая друг другу руки.
Джонсон выпустил их на улицу и, стоя за дверью, с минуту прислушивался к разговору, который они вели, стоя у подъезда.
- А ведь одно время дело приняло скверный оборот.
- Да, хорошо еще, что вы не отказались помочь мне.
- О, я всегда к вашим услугам. Не зайдете ли ко мне выпить чашку кофе?
- Нет, благодарю вас. Мне предстоит ехать еще в одно место.
И они разошлись в разные стороны. Джонсон отошел от двери, все еще полный безумной радости. Ему казалось, что для него начинается новая жизнь, что он стал более серьезным и сильным человеком. Может быть, эти страдания, перенесенные им, не останутся бесплодными и окажутся истинным благословением и для него и для его жены. Уже сама эта мысль не могла прийти ему в голову двенадцать часов тому назад. Он чувствовал себя как бы возродившимся.