История Древнего мира - Нефедов Сергей Александрович (читаем книги TXT) 📗

Вавилонские цари верили предсказаниям жрецов и тщательно выбирали время для своих военных походов. Поначалу эти походы были удачными, царь Навуходоносор завоевал Сирию, Палестину, разрушил Иерусалим и увел в вавилонский плен тысячи евреев. Массы пленных были согнаны на строительство царского дворца и знаменитых "висячих садов" – садов на высоких, поднимавшихся над городом террасах, построенных для ублажения любимой жены царя, красавицы Семирамиды. Однако после смерти Навуходоносора победы сменились поражениями; Вавилону угрожали новые опасные враги, персы, занявшие место мидян и скифов. Ввиду угрожавшей опасности цари-соправители Набонид и Валтасар потребовали большей власти и установления контроля за храмами. Теперь уже не ассирийские, а собственные цари встали на горло вавилонской буржуазии – и она предпочла договориться с царем персов Киром. Предание говорит, что когда Валтасар пировал в своем дворце, на стене внезапно явились огненные слова, написанные на непонятном языке. Лишь еврейский пленник Даниил смог перевести эти слова: "мене, мене, текел, упарсин". "Мене – исчислил бог царство твое и положил конец ему; текел – ты взвешен на весах и найден очень легким, перес – разделено царство твое и дано мидянам и персам". В эту самую ночь, 12 октября 539 года, персы ворвались в Вавилон – причем из-за обширности города часть жителей узнала об этом только на третий день. Валтасар был убит, через две недели знать устроила торжественную встречу Киру, "улицы перед ним были устланы ветвями".

Царь Кир остался в памяти вавилонян, как мягкий и покладистый правитель, но его сын Камбиз правил, как самодержец. В 521 году буржуазия снова восстала – теперь уже против персидских царей. Огромная армия персов осадила город, но тройные стены Вавилона были неприступны. Осада продолжалась полтора года, жестокий голод заставил вавилонян убивать своих женщин – нужно было избавиться от лишних ртов. В конце концов, Вавилон пал, и три тысячи самых богатых и знатных граждан были посажены на кол. Так закончилась долгая борьба между буржуазией и царями. Вавилон уже никогда не смог оправиться от этого разгрома, великий город постепенно пустел, дворцы и храмы превращались в руины, в глиняные холмы среди пустыни. Теперь их называют "холмами потопа", и туристы со всего мира в молчании смотрят на то, что осталось от великого города. Когда-то здесь шумела толпа на улицах и люди жили, любили и ненавидели; теперь же остались лишь глиняные холмы – символ бренности всего сущего.

Н а вавилонской карте мира были изображены две реки, текущие на юг и впадающие в Нижнее Море. На западе простиралась пустыня, а за ней – другое, Верхнее Море, вдоль которого тянулись высокие горы. Покрытые лесом горы почти вплотную подступали к песчаным пляжам, и аромат хвои мешался с солеными брызгами прибоя. Теплое солнце, ласковое синее море и изумрудно-зеленые горы – такой представала Финикия перед египетскими моряками, плававшими сюда за благоуханным кедровым деревом. Кое-где на скалистых утесах или прибрежных островах виднелись городки с гаванями и крепостными башнями. Они мало чем отличались от древних городов Двуречья – как обычно, в центре города стоял храм и располагалась площадь народных собраний, в храме обычно поклонялись Астарте-Иштар или Ваалу-Бэлу, а писцы пользовались шумерской клинописью. Но города шумеров располагались среди плоской колосящейся равнины, а здесь прямо у стен города плескалось море. Здесь было мало плодородной земли, и море заменяло пашни и пастбища: большинство горожан были рыбаками, моряками или купцами. Море кормило людей и открывало путь к хлебородным землям: когда наступал голод, многие горожане садились на корабли и плыли на запад – основывать колонии и поднимать целину на пустынных берегах Африки или Сицилии. Благодаря морской колонизации финикийская культура распространилась по всему Средиземноморью; её следы встречаются даже в далекой Англии. С другой стороны, эмиграция спасала города от голода и революций – поэтому здесь не было самодержавных царей; финикийские «цари» были всего лишь выборными вождями-жрецами – как в древнем Двуречье.

Море определяло жизнь людей; те, кто не хотел переселяться в колонии, должны были искать пропитание на просторах моря. Древнейшим после рыболовства морским промыслом было пиратство, разбойные набеги на прибрежные деревни, похищение людей. Потом появилась посредническая торговля – к примеру, рабов, купленных в Малой Азии, везли продавать в Египет. Сохранились описания меновой торговли финикийцев с африканскими племенами: купцы выгружали свои товары на берег и разводили сигнальный костер; местные жители, завидев дым, приходили к морю, брали товары и оставляли золото.

Финикийцы хранили в тайне свои морские пути и карты побережья – поэтому до сих пор неизвестно, как далеко заплывали эти отважные мореходы. В середине II тысячелетия они нашли где-то далеко на западе народ, богатый серебром и не знавший его истинной ценности. Эта сказочная серебряная страна называлась Таршиш и располагалась на берегу Океана за "Геракловыми Столпами" – Гибралтарским проливом. Вскоре за серебром устремились сотни финикийских кораблей, больших округлых парусников с высокой кормой и лошадиной головой на носу; эти "таршишские корабли" плыли днем и ночью, ориентируясь по Полярной Звезде. Оказалось, что Таршиш богат не только серебром, но и оловом, которое в сплаве с медью давало твердую бронзу – металл войны, из которого делали панцири и мечи. Финикийцы стали поставщиками олова для воинственных царей Азии; в финикийских портах тюки с оловом перегружали на спины ослов, и огромные караваны уходили через горы по степной дороге в Ашшур и дальше в города Вавилонии.

Огромные прибыли от посреднической торговли положили начало преуспеванию городов Финикии – но настоящий расцвет был ещё впереди. Вслед за торговлей финикийцы освоили экспортное ремесло – если раньше они просто покупали, везли и продавали, то теперь они стали покупать сырье, обрабатывать его и продавать ремесленные изделия. В городах стали создаваться бронзоволитейные мастерские, в которых работало множество литейщиков, кузнецов, чеканщиков. Ещё большее развитие получило ткачество; финикийцы покупали шерсть у живших за горами пастушеских племен, ткали ее и окрашивали свои ткани пурпуром. Это был удивительный и редкий краситель, добывавшийся из береговых улиток; пурпурные ткани сохраняли свою свежесть столетия; это была одежда для царей и жрецов. Наконец, финикийцы сделали еще одно удивительное открытие – они изобрели стекло. По преданию, корабль, вёзший из Египта селитру, причалил на песчаном берегу, и, чтобы приготовить себе пищу, моряки поставили котлы на куски селитры. "Когда же они разогрелись и соединились с песком побережья, то образовался поток жидкости нового рода. И это, как говорят, было возникновение стекла". Первое стекло было непрозрачным, но из него можно было делать посуду и красивые бусы для женщин – эти блестящие камушки вызывали восторг у жителей средиземноморского побережья.