Крушение России. 1917 - Никонов Вячеслав (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt, .fb2) 📗
Николай и Александра оказались чужими не только в кругах петербургской аристократии, но и, во многом, в императорском доме.
В огромной и бурно разраставшейся Императорской фамилии, на содержание которой шла все большая доля государственной казны, император оказался окруженным огромным количеством старших по возрасту родственников, которые намеревались если не сами поруководить страной, то, по крайней мере, посоветовать, как это надо делать. Основным двором долгое время после коронации Николая II продолжали считать двор его матери вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Но у Александра III после его смерти остались четыре родных брата — Владимир, Александр, Сергей, Павел Александровичи — и десять двоюродных.
Николай на их фоне смотрелся как юнец, тем более что ростом пошел в мать и был заметно ниже остальных мужчин из рода Романовых. Кстати, этот фактор имел весьма серьезные последствия: он эстетически не соответствовал образу монарха. «Нередко люди различных взглядов, включая и изрядное число монархистов, именовали Николая II «невзрачным» царем, появилась кличка «большой господин маленького роста», — заметил петербургский исследователь ментальной обстановки эпохи Борис Колоницкий. — И эта негативная характеристика визуального восприятия императора, важнейшего символа монархии, становилась индикатором его политической уязвимости, она распространялась на характеристику его царствования» [179].
Особенным авторитетом в императорском доме пользовался великий князь Владимир Александрович, президент Академии художеств, меценат, окружавший себя артистами, певцами и художниками. Законодателем мод и средоточием самой роскошной светской жизни столицы был двор его супруги Марии Павловны (старшей). «Ее двор затмевал двор императрицы, — констатировал Мосолов. — Быть назначенной фрейлиной Марии Павловны означало получить шанс сделаться королевой красоты на всех конкурсах красоты… Снобы, которым никогда бы не выпал шанс попасть в высшее общество, толпились вокруг прилавка великой княгини, жертвуя крупные суммы в ее благотворительный фонд… В Санкт-Петербурге Мария Павловна была центром любого события в высшем обществе. Ее высказывания повторялись потом по всему городу» [180].
Молодая императорская чета не пришлась ко двору ни в одном из старших дворов, где откровенно сравнивали новое правление со временами Александра III, которые воспринимались как золотой век. Сравнение было не в пользу Николая. Привыкли к временам его отца, который обладал крутым нравом и железной рукой правил страной. «Не умри он, не было бы ни революции, ни даже, может быть, войны, — писала в эмигрантских мемуарах княгиня Ольга Палей, жена Павла Александровича. — В России его любили и боялись» [181]. По сравнению с ним его сын долго воспринимался как несмышленый юнец, как человек, безразличный к власти: нерадивое исполнение приказов уже не сопровождалось немедленным увольнением или ссылкой.
Окончательный разрыв между Николаем и семьей Владимира Александровича произошел в 1905 году, когда его сын — Кирилл Владимирович — женился на великой герцогине Гессенской, дважды при этом нарушив российское законодательство: он не имел права жениться без разрешения императора и брать в жены свою двоюродную сестру. Царь запретил Кириллу появляться в России, чем взбесил Владимира Александровича, подавшего в отставку со всех постов. Старшие Романовы еще сильнее ополчились на царя.
Но даже прохладное отношение к Николаю не шло ни в какое сравнение с отношением к Александре Федоровне.
Не успев приехать в Россию, которой она не знала, императрица прослыла холодной, черствой, спесивой, презрительной дамой из числа «захудалых немецких принцесс», хотя была не только принцессой Гессенской, но и внучкой великой английской королевы Виктории, и считала себя скорее англичанкой, чем немкой. В окружении вдовствующей императрицы ее заглазно называли «гессенской мухой» [182]. Мария Федоровна продолжала считать хозяйкой страны себя, а к 22-летней Аликс относилась как к бедной девушке, взятой из сострадания в состоятельную семью. «Современники ставили в вину Александре Федоровне гордыню, иностранный акцент, плохой вкус и провинциальные манеры» [183], — отмечал ее биограф Крылов-Толстикович. Царице было нелегко скрывать свои разочарование и обиду. По природе она была гордой, страстной, увлекающейся и упрямой в достижении своих целей. Получившая англо-протестанское воспитание, Александра была рассудительна в повседневных делах, привержена семейным ценностям и не склонна к развлечениям с русским размахом. Болезненно застенчивая, она не владела искусством непринужденных светских бесед, избегала их, чем породила разговоры о своем высокомерии и холодности. С юных лет Аликс отличал религиозный мистицизм. В России она «с фанатизмом неофита восприняла законы православия, которое стало ее естественной и истиной верой. Императрица глубоко изучила церковный устав, русскую церковную историю, она занималась церковной археологией…» [184]. Совсем не тем, что было принято в высшем свете.
Поначалу воспитание юной императрицы, попыталась взять на себя Мария Павловна (старшая), но Александра не разделила ее страсти к бурным светским развлечениям. Обида не была прощена и она переросла в неприкрытую ненависть после разрыва царя с Владимиром Александровичем. Двор Марии Павловны, открытый для всех российских властителей дум, модных художников, послов и других зарубежных гостей стал главным источником самой «проверенной» и гнусной информации о царской семье. «Наиболее обидные для императрицы слухи исходили именно из непосредственного окружения Марии Павловны» [185], — уверен Мосолов. С молодым поколением Романовых у императрицы отношения тоже не складывались. Вот строки из воспоминаний великой княгини Марии Павловны (младшей), дочери Павла Александровича: «Императрица застенчивая и скрытная от природы, за все годы жизни в России так и не смогла постичь русскую психологию; русская душа навсегда осталась для нее загадкой… Она с детства была ограниченной во взглядах и не терпела слабости других людей. Русские аристократы казались ей распущенными, и если они относились к ней прохладно, то она отвечала им презрением» [186].
Николай II и императрица все сильнее ощущали, что им хорошо только в тесном семейном кругу. Первые четверо детей были девочками — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Как замечал Жильяр, «очарование этих детей было в их простоте, искренности, свежести и врожденной доброте» [187]. Родители их обожали, но… Не было наследника. Когда император узнал о рождении четвертой дочери, он ушел в сад и плакал. Мечта о сыне стала своего рода навязчивой идеей, которая подрывала здоровье Александры, заставляла ее жить в обстановке тревог, страхов и нервных приступов. Именно после этого во дворце стали появляться «божьи люди». В 1903 году император, вызвав очередную бурю возмущения в обществе и даже в части церковных кругов, поддержал канонизацию Серафима Саровского. На состоявшихся по этому поводу в Сарове торжествах императорская чета молила об обретении долгожданного сына.
Ровно через год — 30 июля 1904 года — появился на свет Алексей, наследник цесаревич. Родители были вне себя от счастья. В крестные отцы был приглашен немецкий кайзер Вильгельм, в почетные восприемники младенца было записано «все православное воинство», сражавшееся в те дни на Дальнем Востоке. Но то, что произошло потом, обернулось огромной семейной драмой, которая одним из своих последствий имела еще большее увеличение разрыва между семьей царя и знатью. У мальчика обнаружилась гемофилия, неизлечимая болезнь, наследуемая по материнской линии. «Обычно первое кровотечение возникает до полуторагодовалого возраста, часто после незначительного повреждения, — читаем в современном медицинском справочнике. — У ребенка с гемофилией легко образуются подкожные кровоизлияния. Даже внутримышечная инъекция может вызвать кровотечение, которое приводит к образованию большой гематомы («синяка»). Повторяющиеся кровоизлияния в суставы и мышцы способны, в конечном счете, приводить к значительным деформациям этих тканей, так что иногда человек становится инвалидом. В результате кровотечения возможно развитие гематомы корня языка, которая блокирует дыхательные пути, затрудняя дыхание. Легкий удар по голове может спровоцировать выраженное кровотечение в полость черепа, ведущее к повреждению мозга и смерти» [188]. По статистике начала XX века, 85 % больных гемофилией умирали в раннем детстве. Здоровье любимого сына, жизнь которого ежесекундно была в опасности, который испытывал частые суставные и мышечные боли, порой не мог ходить или пошевелить рукой, особенно — левой, его будущее, его предстоявшее царствование — вот что занимало родителей в первую очередь.