Трагедия 22 июня: блицкриг или измена? - Мартиросян Арсен Беникович (читать книги онлайн бесплатно серию книг txt) 📗

Но когда наркомом обороны стал Тимошенко, то под совершенно идиотским, фальшивим, да даже просто оскорбительным по отношению к нашим ученым и конструктором предлогом радиостанции, особенно с истребителей, были сняты — мол, поскольку наши авиадвигатели были неэкранированы, то система зажигания создавала сильные помехи в наушниках, которые, отвлекая, мешали летчикам [749].

Что это — дикость или тупость, или глупость, или что-то иное?! Неужели надо было опускаться до мысли, что наши выдающиеся ученые и конструкторы не понимали такой мелочи?! Конечно же нет! Даже гипотетически такое предположение — уже оскорбление для наших ученых и конструкторов, и поэтому даже и не будем пытаться рассматривать подобное! Они все делали по уму и по науке!

Итак, радиостанции были, но их сняли. А теперь посмотрите, что было записано у Тухачевского в «Плане поражения»: «Плохая организация службы ВНОС (воздушного наблюдения, оповещения и связи — А. М.), что будет затруднять своевременный вылет и прибытие к месту боя истребительной авиации! Ведь сняли-то радиостанции именно с истребителей — точь-в-точь по «Плану поражения»! С истребителей, главная задача которых — категорически предотвратить господство противника в воздухе? Если в кабине самолета есть радиостанция, то пребывающему в состоянии полной боевой готовности и уже сидящему в самолете летчику достаточно короткого приказа по радио, чтобы взмыть в воздух на перехват.

Почему же система зажигания мешала только в истребительной авиации? Что, в бомбардировочной или разведывательной авиации система зажигания не должна была, если следовать этой кретинской логике, создавать помехи в наушниках?! Или, быть может, у наших летчиков-истребителей был нежнейший слух, как у музыкантов мирового уровня?! Позволю себе один пример насчет «нежности» их слуха: в середине войны Сталин вынужден был издать свирепый приказ, запрещавший жуткую матерную ругань, которая стояла в эфире во время воздушных боев! Наши летчики-истребители, по примеру знаменитого «загиба» Петра Великого, до того лихо матерились в эфире во время воздушных боев, что сбивали вражеские самолеты едва ли не без снарядов, одной только невероятно виртуознейшей матерщиной? Ну где уж гансам да фрицам было выдержать столь «крупнокалиберный обстрел», аж до «двадцать первого колена»?! Правда, при этом наши дорогие соколы изрядно мешали командованию руководить боем. Вот и вынужден был вмешаться сам Верховный — только его они и слушались. Как что слух у летчиков-истребителей изнежен не был…

Ну так и как же прикажете понимать вышеописанное совпадение с «Планом поражения» Тухачевского?

Особенно если учесть, что от очень горького смеха по поводу деятельности ВНОС и вовсе можно колики в животе заработать. В начале войны, когда гитлерюги перелетали линию фронта, оттуда шли звонки командованию ВВС, а уже от него шла команда на аэродромы, но взлетевшие советские истребители направлялись не к противнику, а сначала к посту ВНОС, где широкими белыми полотнищами на земле выкладывалось направление пролета гитлерюг, а узкими, поперек — высота их пролета (например, три полосы означали 3000 м), и только после этого наши «соколы» разворачивались и вприпрыжку неслись вдогонку за гитлерюгами, которые к тому времени отмахали как минимум по 150 — 200 км [750].

В п. 7 раздела «Недостатки в боевых действиях» своей записки на имя И. В. Сталина от 3 сентября 1941 г. — «О некоторых важных вопросах войны» — 1-й секретарь ЦК КП(б) Белоруссии П. К. Пономаренко указывал «Слабое маневрирование, а часто и использование авиации. Во многих случаях ей даже не ставят задач, их составляют командующие авиацией, очень часто со слабым учетом сложившейся оперативной обстановки. Целеуказания слабы и часто провокационно-паникерские. Во многих случаях авиация действует во целям независимо от действий наземных войск в по фронту маневрируется слабо.

В результате слабого взаимного понимания авиации и пехоты и обратно и забота о действиях друг друга слабая. Пехота не обозначает своего переднего края обороны, не обозначаются и колонны. Одним из главных обстоятельств, мешающих эффективной работе, является отсутствие средств радиосвязи в авиации. В результате запаздывания сообщений о целях и запаздывания вылетов на бомбежку («технология» этих опаздываний была показана выше. — А. М.), неэффективность действий авиации по переднему краю, так как самолеты являются часто с опозданием на цели, а определить — где передний край, свой и противника, не представляется возможным из-за изменений» (стиль и орфография оригинала сохранены; цит. по: Досье гласности. № 7/8(23). 2003. С. 11).

Но и это еще что! То, а чем речь пойдет ниже, даже «сверхдемократам», даже патологически неизлечимым, зоологическим алтисталинистам ни при каких обстоятельствах не удастся отнести под какую бы то ни было иную категорию, кроме как отпетое предательство, отягощенное злостно преступным саботажем и сговором с противником в особо угрожаемый период. Итак, извольте:

1. Из воспоминаний начальника кафедры тактики ВВИА им. Жуковского, Героя Советского Союза, генерал-лейтенанта авиации Сергея Федоровича Долгушина, встретившего войну младшим лейтенантом в 122-м истребительном авиационном полку (ИАП) непосредственно на границе, в полосе ЗапОВО: «…накануне войны служил на аэродроме, расположенном в 17 км от границы (вот они, «авиарекомендации» Тухачевского в натуральном виде!— А. М.)… В субботу 21 июня 1941 г. прилетел к нам командующий округом генерал армии Павлов, командующий ВВС округа генерал Копец… Нас с Макаровым послали на воздушную разведку. На немецком аэродроме до этого дня было всего 30 самолетов. Это мы проверяли неоднократно (так что не одни гитлерюги вели воздушную разведку, о чем ревмя ревел в своем секретном письме Хрущеву от 19.05. 1956 Жуков. — А. М.), но в этот день оказалось, что туда было переброшено еще более 200 немецких самолетов…» (!!!)

То есть данные срочно проведенной в присутствии двух главных ответственных за боеготовность округа и его ВВС лиц воздушной разведки четко свидетельствовали об исключительной опасности нависшей над СССР и, в частности, над ЗапОВО: взрывное, более чем семикратное увеличение числа вражеских самолетов на приграничном аэродроме противника означало его полную готовность к нападению на Советский Союз в ближайшие же часы!

Тем более что эти данные строго укладывались и в рамки директивы Генштаба от 18 июля 1941 г. о реальности нападения в ближайшие же дни, в связи с чем и был отдан приказ о приведении всех войск всех приграничных округов в боевую готовность.

Как вы думаете, что же сделал командующий ЗапОВО генерал Павлов? При наличии-то таких данных и такого приказа из ГШ? А вот что: «Часов в 18 поступил приказ командующего снять с самолетов оружие и боеприпасы. Приказ есть приказ — оружие мы сняли. Но ящики с боеприпасами оставили. 22 июня в 2 часа 30 минут объявили тревогу, и пришлось нам вместо того, чтобы взлетать и прикрывать аэродром, в срочном порядке пушки и пулеметы на самолеты устанавливать. Наше звено первым установило пушки, и тут появились 15 вражеских самолетов…» (журнал «Мир авиации». 1992. № 1. С. 26; Интернет-журнал «Дуэль», 13 июля 1999. № 28/119), www.duel.ru).

Вы только вдумайтесь, что же за приказ был отдан! В особо угрожаемый период, при наличии неопровержимых данных о том, что вот-вот с непрошенным «визитом» нагрянут агрессоры, летчикам базирующегося всего в 17 км от границы истребительного авиаполка приказывается снять с самолетов оружие и боеприпасы! И кем? Командующими ВВС округа и самим ЗапОВО генералами Копецем и Павловым! Ни тот ни другой друг без друга такой приказ отдать не могли — он был четко согласован между ними!