Правда о программе Apollo - Голованов Ярослав (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗
На связи с кораблем сидел, увы, оставшийся на Земле Майкл Коллинз. Под общий хохот он ответил Борману очень спокойным, даже скучным голосом:
– Не теряй памяти. Ты летал на «Джемини-7», а теперь ты летишь на «Аполлоне-8».
Ошибки и волнения простительны: слишком много было в этом полете необычного. Впервые человек уходил в космос от своей родной планеты. Впервые он мог увидеть земной шар, именно шар. Эмоциональная палитра путешествия Бормана и его друзей была необыкновенно богатой.
– Мы видим Землю, – коротко доложил он Хьюстону, и все поняли, что он имеет в виду.
– Мы прекрасно видим Флориду, – кричал Ловелл. – Мы видим мыс Кеннеди! И одновременно Африку, Западную Африку! Прекрасно! Я вижу Гибралтар и Флориду, Кубу, всю Северную и Южную Америку...
– Черт-те что! – не выдержал оператор в Хьюстоне. – Вот это видик!
– Слушай, – спокойно перебил его Борман, – передай людям на Огненной Земле, чтобы надевали дождевики. Кажется, у них собирается гроза...
Во время телевизионных передач с борта «Аполлона-8» астронавты показывали землянам Землю.
– Ваша передача имела громадный успех на планете, соседней с вашей, – на Земле, – сообщили из Хьюстона.
Передачу действительно смотрели миллионы телезрителей, даже 93-летняя бабушка Фрэнка Бормана. Кстати, смотрел ее и некий мистер Сэмюэль Шератон, секретарь единственного в своем роде «Британского общества верящих в плоскую форму Земли». Он вынужден был признать, что, «видимо, назрело время пересмотреть взгляд на некоторые вещи...» Шутки шутками, но нервная нагрузка действительно была очень велика.
– Когда мы вышли на лунную траекторию, где никто никогда не летал, – рассказывал потом Борман, – во мне что-то изменилось психологически... Вид Земли потряс меня! Трудно было поверить, что на этой малютке столько проблем, что там голод, войны, яростная схватка национальных интересов. Я почувствовал, что все мы – лишь часть земли, воздуха, воды, облаков...
Джеймс Ловелл чувствовал себя героем романа Жюля Верна «Из пушки на Луну», которым он зачитывался в детстве. Ведь великий фантаст предугадал очень многое: на Луну у него летят тоже трое, и летят в декабре из Флориды. Облетают Луну и садятся в Тихом океане. Сначала герои Жюля Верна становятся пленниками лунной гравитации. Прочитав об этом, жена Ловелла очень разволновалась, и ему стоило немалых усилий успокоить ее и доказать, что у книги есть продолжение. И вот теперь он стал героем фантастического романа!
Андерсу дорога к Луне показалась длинной и скучной.
– За нас сейчас в основном ведет корабль Исаак Ньютон, – радировал он в Хьюстон.
Не совсем представляю, как это могло быть, но, по словам самого Андерса, в течение всего полета «туда» он ни разу не видел Луны, пока они наконец не стали ее спутником.
Никаких отказов техники не было, и все шло хорошо, если не считать здоровья экипажа. У врачей создалось впечатление, что Борман перенес желудочный грипп. У него началась рвота, болела голова, расстроился желудок. Его товарищи тоже чувствовали недомогание. Все в Хьюстоне боялись, что они заболели гриппом «Гонконг» (опять – Гонконг!), который свирепствовал на космодроме, и даже президент Джонсон, который приехал на Канаверал, угодил в больницу. Правда, астронавтам сделали противогриппозные прививки, но в космосе пришлось все-таки прибегнуть к помощи антибиотиков. Борман плохо спал, впервые в жизни он принял снотворное и проспал лишних 5 часов, но проснулся разбитым. Вылечили их, я думаю, не лекарства, а Луна. От них требовали комментариев и не получали: слишком переполнены были они зрелищем Луны, чтобы вести радиорепортаж.
«Самым удивительным, что я видел во время полета и во время всей своей жизни, это – Луна, – писал Борман. – Я чувствовал, что мы попали в мир научной фантастики, в мир невероятных освещений и мрачной красоты».
Когда Борман впервые увидел яркий голубой диск Земли, восходящий над лунным горизонтом, и попросил у Андерса фотокамеру, пунктуальный майор ответил кратко:
– Это не запланировано.
С трудом удалось убедить его.
– На орбите Луны мы вели себя, как туристы в автобусе, – вспоминал Ловелл, – все время слышались возгласы: «Ой, смотри!.. Ой, смотри, что здесь!..» Это черно-белый мир, в котором нет никаких цветов. Цвета в космосе есть только на Земле. Земля – самое красивое, что мы можем там увидеть. Люди на Земле даже не сознают, что у них есть...
Андерс сверял лунные кратеры по карте, составленной для них Гаррисоном Шмиттом, и благодарил геолога-астронавта за отличную работу. Он искал кратеры вулканов или потоки лавы – хоть что-нибудь, что указывало бы на вулканическую активность, но найти ничего не мог. Он так описывает Луну:
– Обратная ее сторона выглядит как поле сражений; яма на яме, кратер на кратере. Я ожидал увидеть горы, хребты, пики, их было очень мало, а может, и совсем не было. Луна выглядела как грязный пляж. Это не очень поэтично, но это так.
Она похожа на песок прибрежной волейбольной площадки...
Астронавты отмечали, что многие кратеры, очевидно, подверглись эрозии. Их края были разрушены, в то время как расположенные рядом выглядели совсем новенькими, аккуратными и гладкими «как точки на домино».
Критическим моментом полета был уход с орбиты спутника после витков вокруг Луны. «Включится ли двигатель?» – Эта мысль неотвязно преследовала всех в Центре пилотируемых полетов. На телевизионных экранах мелькали цифры – секунды, которое остались до момента, когда начнется их обратный путь к Земле. 50... 20... О! Что там? Никто не знает, ведь они летят сейчас над невидимой стороной Луны. В Хьюстоне дежуривший на связи с кораблем астронавт Джеральд Карр (он станет в 1973 году командиром последнего экипажа «Скайлэба») монотонно повторяет:
– Хьюстон – «Аполлон-8», Хьюстон – «Аполлон-8»...
– Говорит «Аполлон-8», – раздался вдруг далекий глухой голос Ловелла. – Мы включили двигатель по программе... Он сработал нормально...
– Говорите, говорите еще! – закричал Карр. – Так приятно вас слышать!
Теперь перед ними лежал обратный путь домой, на Землю. «К вам летит Санта-Клаус», – весело радировал в Хьюстон Ловелл, намекая на приближающиеся рождественские праздники. Отдавая дань традиции, они тоже полакомились припасенной для такого случая индейкой. У Бормана была бутылка коньяка, но решили все-таки не пить ее: мало ли что, все-таки космос... Бутылка эта вернулась на Землю, и коллекционеры предлагали за нее Фрэнку бешеные деньги, ведь это была единственная в истории бутылка, облетевшая Луну. Борман не отдал.
Коли заговорили о рождественских праздниках, отметим одну интересную деталь: в эти дни они не получали зарплату. Во время пребывания в космосе Борман и его товарищи получали лишь обычную зарплату в зависимости от воинского звания и выслуги лет. Борман получал больше, Андерс – меньше. Никаких дополнительных денег за полет астронавтам не начислялось. Однако до полета ведущие журналы и газеты США заключили с астронавтами (как и со всеми их коллегами и до, и после «Аполлона-8») контракты на предоставление снимков и репортажей. Именно эта статья дохода делала американских астронавтов людьми состоятельными. Большие суммы они могли получить и за участие в различных рекламных шоу. Но не за полет!
Несколько раз на обратном пути состоялись телесеансы с Землей, пока, уже совсем на подлете, Борман не сказал:
– Внимание! Телестудия «Аполлон-8» кончает передачи... Следующие смотрите с Земли!
Вход в атмосферу прошел без неприятных сюрпризов. Ловелл успокаивал Хьюстон:
– Мы действительно в хорошем состоянии, хотя летели, как шаровая молния...
Был довольно сильный шторм, и, приводнившись, космический корабль перевернулся на волне. Через вентиляционное устройство пошла вода, хотя оно было закрыто. Очень сильно качало, и Борман, по его словам, убедился, что в моряки он не годится: командир «Аполлона» жестоко страдал от морской болезни.
– Я покидал прыгающий на волнах корабль не только с гордостью, но и с радостью, – признался Фрэнк.
