В Флибустьерском дальнем море - Волков Алексей Алексеевич (библиотека электронных книг .TXT) 📗
- Зачем компанию портишь, дорогой? Еще немного посидим, побеседуем и сами разойдемся. Сорок лет только раз в жизни бывает, - сказал Гоча. - Что мы, не мужчины, да? Не можем отметить юбилей нашего дорогого друга, да? Садись лучше с нами. Для хорошего человека всегда место найдем.
- За Володины сорок, Михалыч! - Гена вновь протянул механику рюмку. - Круглая дата!
- Ладно, еще одну и закругляюсь, - не устоял перед искушением Лева. - Будь здрав, Семеныч!
Юленька подтолкнула меня, и словно невзначай поднялась. Я сразу же последовала ее примеру, от всей души радуясь возможности покинуть осоловелых самцов. Тем уже было глубоко наплевать на наши прелести, один только Гоча встрепенулся и посмотрел на нас хищным взглядом.
- Куда вы, красавицы? Мы ведь еще и не посидели как следует. Зачем именинника обижаете?
- Нам пора, - решительно объявила Юленька. - С утра на работу. Всего хорошего, дядя Володя!
- А? - Ардылов вскинул тяжелую голову, пытаясь понять, что происходит, и неразборчиво промычал: - Угргу.
- Все правильно, - поддержал нас механик. - Делу время, а потехе - час. О работе забывать нельзя.
- Я вас провожу, - Гоча попытался выбраться со своего места, но для этого сначала требовалось поднять Ардылова и Фомича, а они подниматься не желали.
Мы воспользовались заминкой и проворно покинули каюту. Следом сразу же вышел Лева. Чувствовалось, что он с удовольствием бы остался, но скоро должна была наступить его вахта, и рисковать ему не хотелось.
Не знаю, выбрался ли в конце концов Гоча, или же махнул на нас рукой, да и знать этого не хочу. Мы с Юленькой не шли, а буквально летели по лестницам и коридорам, и в мгновение ока добрались до своей каюты. Там мы быстренько переоделись, сходили в душ и, вернувшись свеженькими и чистенькими, посмеялись над нашими мужичками, а затем, наверстывая потерянное на празднике время, вовсю занялись любовью...
9. КАПИТАН ЖМЫХОВ. ЗАБОТЫ И ТРЕВОГИ
Погода ухудшилась внезапно. Несмотря на весь свой современный спутниково-компьютерный арсенал, синоптики слишком поздно передали штормовое предупреждение. Времени дойти до какого-нибудь порта уже не оставалось, а становиться в такую погоду на внутренний рейд было куда опаснее, чем находится в море, и Жмыхов без особых колебаний решил продолжить плавание.
Справедливости ради следует сказать, что капитан был полностью уверен в своем судне. Обещанный восьмибалльный шторм "Некрасов" мог выдержать, да и не раз выдерживал, играючи. Ну, поблюют пассажиры, так что с того? Никто их в море на аркане не тянул. Сами добровольно выложили свои денежки, желая испытать все прелести морского круиза, вот теперь пусть и испытывают их вдоволь!
К пассажирам Жмыхов в глубине души относился неприязненно. Не мог им простить их нежданного богатства, возможности направо и налево швырять зелеными - того, что не мог позволить себе он, свыше тридцати лет отходивший в море, из них последние четырнадцать - капитаном нескольких лайнеров.
Жмыхов был настолько уверен в своем корабле, что даже не стал подниматься на мостик, а вместо этого Иван Тимофеевич спокойно отправился к себе в каюту немного отдохнуть. Жмыхов и сам не заметил, как задремал, полулежа на диванчике и не снимая фориы. Снилась ему какая-то ахинея, винегрет из полуголых дикарей, почему-то заседающих в Думе, и зарубежных киноактрис, страстно желающих познакомиться с ним, Иваном Тимофеевичем Жмыховым.
А потом все пропало, и капитан вынырнул из забытия, твердо уверенный: что-то случилось!
И точно. Качка сменилась на килевую и усилилась. Значит и шторм стал сильнее и нагнал более высокую волну.
Жмыхов поднялся, шагнул к переговорному устройству, но его опередили. Голос старпома деловито спросил:
- Иван Тимофеевич?
- Слушаю. - Жмыхов привычно одернул китель и подтянул ослабленный галстук.
- Докладывает Нечаев. Шторм усилился до девяти - девяти с половиной баллов. Пришлось развернуться носом к волне. Только что получено сообщение синоптиков, что часа через полтора-два нас настигнет ураган. Предположительно - до двенадцати баллов.
- Уйти не успеем? - коротко спросил капитан, хотя ответ ему был известен заранее.
- Нет.
- Добро. Сейчас поднимусь на мостик. Ждите.
Жмыхов задержался лишь на несколько секунд, чтобы взять свою трубку , и быстро покинул каюту.
В рубке все хранили спокойствие, чего нельзя было сказать об окружавшей "Некрасова" стихии. И куда только подевалось радующая глаз безмятежность моря? Даже цвет его из голубого стал свинцово-серым. Высокие тяжелые валы грозно катились под мрачным небом, где куда-то сломя голову неслись облака. Вокруг, до уже неразличимого горизонта, виднелись лишь бесконечные волны. Ни берегов, ни силуэта другого корабля.
- Задраить наружные двери. Проверитье, чтобы иллюминаторы в каютах были закрыты наглухо. Вечерний концерт отменить. Предупредить пассажиров, чтобы и носа не высовывали на верхнюю палубу. Вызвать сюда стармеха.
Жмыхов отдавал распоряжения короткими рублеными фразами и одновременно пытался раскурить трубку.
- Вызывали, Иван Тимофеич? - Маленький полный Бороздин, старший механик "Некрасова", вошел в рубку и с трудом удержал равновесие - нос лайнера зарылся в очередную волну.
Жмыхов внимательно посмотрел на стармеха. Он ходил с Бороздиным долго, почти как с Нечаевым, и доверял ему полностью.
- Ожидается ураган до двенадцати баллов,- сообщил Жмыхов. Как машина, Иваныч? Выдержит?
- По идее - да, - несколько уклончиво ответил Бороздин, предварительно облегчив душу ругательством.
- Что значит - по идее? Ты мне прямо отвечай: да или нет? Не в бирюльки играем!
- Скорее, да. Все показатели в пределах нормы, - спокойно сказал Бороздин. - А так... Я еще вчера докладывал, что турбина мне внушает подозрение.
- Докладывал! - резко откликнулся капитан. - Надо было меры принимать, а не докладывать! Кто стармех? Я или ты?
- Я. Но на ходу много не сделаешь. Машину-то в море не остановишь. Да не кипятись ты, Тимофеич! Пока это только предчувствия, а им верить тоже нельзя.
- Вот сбудутся твои предчувствия, и запоем мы с тобой на два голоса. - Жмыхов, не верящий ни в черта, ни в Бога, привык доверять интуиции Бороздина.
