Среди свидетелей прошлого - Прокофьев Вадим Александрович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
Переплет — это не просто украшение книги. Его придумали в глубокой древности, стремясь предохранить документы хотя бы от механических повреждений.
Переплеты бывают самые различные, и те, что на древних книгах, очень отличаются от современных.
Попробуйте сейчас приобрести книгу в дубовом переплете. О них только память сохранилась в выражении «прочел книгу от доски до доски». В архиве таких книг тоже не столь уж много, они очень древние, и только незначительное их число уцелело. Переплет, конечно, тяжелый, но зато он полностью соответствует своему назначению — охранять листы от механических повреждений, чего нельзя, сказать о некоторых современных обложках. В древности деревянные переплеты обтягивали кожей, сафьяном, бархатом. Иногда, на наиболее ценных книгах, переплет заключали в резной оклад очень тонкой ювелирной работы, со вставленными в специальные гнезда по четырем углам и в середине драгоценными камнями.
Конечно, реставрировать подобные переплеты отдают мастеру-ювелиру, но, повторяем, в архивах таких немного. Чаще их встретишь в рукописных отделах публичных библиотек.
Архивисты в последние годы все чаще и чаще выступают в защиту переплета твердого, но, разумеется, не деревянного.
Действительно, ведь в библиотеках имеются книги, которым уже более 400 лет, и листы не обтрепались, не обветшали и у некоторых даже не пожелтели. А в архивах? Те документы, которые хранятся связками в коробках, очень быстро треплются от употребления. Между тем картонные коробки, которые обычно делают сами архивисты, требуют и много времени, и средств, и картона, из которого с тем же успехом можно было бы сделать переплет.
Но оторвемся от переплетов и посмотрим, что это за машина стоит здесь, в лаборатории.
И ЗДЕСЬ НЕ БЕЗ ХИМИИ
Это последняя новинка архивной техники. После того как документ очищен, проклеен, если нужно, то и смонтирован из отдельных кусков на микролентной или конденсаторной бумаге, его закладывают в этот аппарат. Ну, примерно так, как закладывают бумагу на валик пишущей машинки.
Аппарат заряжен специальной полиэтиленовой или ацетатцеллюлозной пленкой. Когда включается ток, пленка в аппарате нагревается и даже немного растапливается, становится вязкой. Поворот рукоятки — и пленка под большим давлением соединяется с документом, покрывая его с двух сторон.
Нет, мы не оговорились, именно соединяется. Оторвать пленку от бумаг невозможно. Операция эта называется ламинированием.
Теперь уже документу не страшны ни вода, ни пыль, не боится он и механических повреждений, если, конечно, не пустить в ход ножницы. Даже солнечный свет уже не так опасен для этого документа.
Сейчас архивисты в содружестве с химиками ищут новые рецепты пленки, более стойкие и более дешевые.
Ныне кажется, что ламинировать документы просто. А ведь только современная техника и современная химия позволили архивистам решить сложнейшую проблему сохранения, консервации документов на очень долгое время.
Рукописи старились. Рукописи рассыпались, превращались в прах. Рукописи обесцвечивались.
И ничего не удавалось сделать.
В XIX веке в отчаянии стали искать рецепт какого-то пахучего порошка, приготовленного из трав, растущих в Средней Азии. Древние хранители восточных архивов этим порошком посыпали бесценные фолианты.
Рецепта не нашли.
Но химики подсказали, что бумагу можно предохранить от порчи всевозможными клейкими составами. Конечно, не пропитывать ее, а покрывать тонкой пленкой. Кажется, выход был найден. Тонкая пленка водного раствора желатина плотно схватывала бумагу, не давала ей рассыпаться.
Но увы! Вскоре выяснилось, что желатин ухудшает именно механическую прочность бумаги. И что главное — трудно придумать лучшую питательную среду для множества видов микробов.
Хорошо, что успели испортить раствором желатина незначительное количество документов.
Химики снова подсказывают — синтетические смолы, пластмасса. Из них легко приготовить тончайшую прозрачную пленку.
Особенно по душе пришлась архивистам пленка, которая образовывалась из раствора целлулоида в смеси ацетона и амилацетона. Это была нитроцеллюлозная пленка.
И вновь архивисты воспрянули духом.
И снова ненадолго. Нитроцеллюлозная пленка была не чем иным, как пироксилином. Более сильного взрывчатого вещества в XIX веке не знали. Вот и представьте себе двух-трехэтажное здание, сверху донизу заполненное взрывчаткой!
Пришлось отказаться. Потом выяснилось, уже из практики хранения кинофильмов, снятых на подобной пленке, что пленка эта очень недолговечна, через 75–80 лет она погибает.
Прямо безвыходное положение.
Но опять-таки «нашли выход», то есть подумали, что нашли. Где-то в начале XIX века были сделаны первые попытки фотографирования. А во второй половине столетия фотография стала модным увлечением.
Решили было переснять документы на негативную пластинку, пленку. Но пластинки тяжелы, громоздки, хрупки. Небольшая книжечка, переснятая на них, в пять раз «увеличивается» в своем весе. К тому же пленка, как известно, недолговечна.
А тексты угасали.
Уже нашли способ укрепления текстов, написанных чернилами с примесью солей железа — теми древними чернилами, которые выглядят сейчас так, будто документ написан разведенной ржавчиной. Такие чернила стали восстанавливать парами сернистого аммония: соли железа и сернистого аммония, вступая в реакцию, образуют сернистое железо, имеющее яркий черный цвет. И текст, угасающий текст, появлялся, как будто его писали заново.
Но не все тексты можно закрепить, восстановить с помощью химии.
И вот в конце XIX века русский фотограф Е. Ф. Буринский сфотографировал утраченный текст времен Дмитрия Донского. Текст был написан на коже, но сырость, железная ржавчина сделали свое черное дело. Буринский сфотографировал документ под углом, так, чтобы легкие тени очертили незаметные вмятины, оставшиеся от текста на коже.; Опыт удался. И по сей день метод Буринского применяется в реставрационных мастерских.
СТРАННЫЕ НА ВИД МАШИНЫ
Но мы забыли, что в нашей мастерской есть еще очень большое отделение, где производится и фотографирование и микрофильмирование текстов.
Здесь и восстанавливают угасшие тексты фотографическим методом. Но не тем, который открыл Буринский. Ведь текст иногда может почти не отличаться от фона бумаги, так что даже светочувствительные эмульсии не в состоянии его выявить. Вот тогда пускают в ход светофильтры, снимают в невидимых инфракрасных, ультрафиолетовых лучах. Но не бывает случаев, чтобы тексты не прочли.
300 лет тому назад один рьяный испанский инквизитор-цензор работал свинцовым карандашом. В тех местах, где он что-то вычеркивал, слой этого карандаша можно было ощущать пальцами. Но стоило только эти зачеркнутые места снять в инфракрасных лучах — и текст их был восстановлен.
Во время Великой Отечественной войны известный советский писатель Юрий Крымов был военным корреспондентом. Он погиб на фронте. В кармане его гимнастерки нашли неоконченное письмо, залитое кровью. Оно местами стало совершенно нечитаемо. Письмо сфотографировали в инфракрасных лучах и прочли весь текст.
А теперь последняя комната, или, вернее, целый зал, длинный, полутемный. Яркими пятнами вдоль стен светятся какие-то странные машины. За стеклянными столами возле них сидят люди.
Машины эти — гигантские фотокомбайны. На одном — марка «Докуматор», сделано в ГДР; на другом — «ЦДМ-2», сделано в СССР.
Это аппараты для микрофильмирования документов. В последние годы микрофильмирование стало важной заботой архивистов. И это понятно. Заснятый на пленку документ прежде всего охраняет подлинник от частого употребления. А это продлевает живучесть документа.
Микрофильм очень транспортабелен. По затребованию различных архивов, библиотек, учреждений его можно почтой отослать в любой уголок нашей страны и за границу. Многие же подлинные документы не разрешается выносить даже из помещения архива.
