Царь и Россия (Размышления о Государе Императоре Николае II) - Белоусов Петр "Составитель" (книги бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Мы слышим в безумных словах жены Иова самое черное, самое ужасное сатанинское искушение. Ничто так не противно естественному сознанию, как хула на Бога. Ничто так не вопиет против естественного чувства, как самоубийство. Отречение от Бога и хула на Него и явились самоубийством, как скоро показала жизнь, значительной части русского народа.
Иов мужественно сопротивляется искушению и побеждает его. Он возмущен самой мыслью так поступить: «Как? Похулить Бога? Отойди от меня, сатана» [738].
Новое искушение постигает Иова, когда к нему приходят его друзья. Может, более, чем все скорби, для него ощутимы наставления этих богословов: Если бы не насмешки их, то и среди споров их око мое пребывало бы спокойно [739]. Они претендуют на духовную мудрость, а на деле смеются над страданиями человека, потому что он низведен так низко.
Если бы Иов был искренним в своей вере, говорят они, Бог не посетил бы его такими скорбями и он не вел бы себя так в этих скорбях. Не заключалось ли все благочестие Иова в надежде земного благополучия? — повторяют они вслед за диаволом. — Если бы это благочестие было искренним, не сохранило ли бы оно его от отчаяния?
Это было именно то, чего добивался сатана: доказать Богу, что Иов не был праведником. Когда он сам не смог сделать этого, он пытается через друзей убедить в этом Иова и заставить его признать себя лицемером.
Те, кто выступает с резкими, лишенными любви обличениями своих ближних, которых посетили великие скорби, и тем более угодников Божиих, когда те находятся в скорби, исполняют работу сатаны.
Рана Иова кровоточит, боль не перестает, но никто из его друзей- богословов не принес ему елея, и третий из друзей вылил столько же уксуса и желчи, сколько двое первых. Перед нами «Гефсимания» Иова — Иов горько жалуется на оставленность Богом: Почему Ты скрываешь Свое лицо? [740] Нет очевидности небес, связь с Богом и с людьми прервана, кажется, нет надежды, что возвратится утешение. Дух Святой иногда покидает Своих лучших и любимейших святых.
В 22-й главе Елифаз называет Иова лицемером не только из-за его нетерпения в скорбях, но и из-за самих скорбей. Елифаз сравнивает бедствия Иова с обычными бедами нечестивых. «Его дети погибли — так бывает с нечестивыми: они оставляют богатство своим детям, но все погибает».
Елифаз обвиняет Иова во многих грехах и преступлениях, за которые, как он полагает, Бог наказал его. Он сравнивает его случай с тем, что было в истории человечества с грешниками, которые были смыты потопом и богатства которых поглотил огонь, — то есть с содомитами.
Благосостояние Иова, материальное и духовное, подрублено, говорят его друзья, а наше — нет, потому мы праведники. К тому, в чем обвиняют Иова друзья его, сводились, по существу, обвинения противников канонизации Царя-страстотерпца: «Если бы он был достойным человеком, он не довел бы до такого состояния процветающую страну. Не проиграл бы Японскую войну. Благочестивых людей никогда не постигает такое крушение». Вспомни, — говорят они, — погибал ли кто невинный, и где праведные были искореняемы [741]. Если речь идет о конечной гибели, это так. Никто из праведников не погибнет вовек. Но если речь идет о временных поражениях, это ложь.
Друзья Иова — богословы представляют Бога воюющим против Иова как против врага, в то время как Бог испытывал его как друга. Опасно без любви судить о духовном и о вечном состоянии других, ибо таким образом мы можем осудить тех, кого Бог оправдал и прославил.
Иов (и вместе с ним Государь) говорит: Бог поставил меня притчею для народа и посмешищем для него [742].Пиющие вино сочиняют оскорбительные песни про него [743]. Его имя стало притчей во языцех — так же, как имя Государя. Желтая пресса, перед которой Царь был беззащитен, сочиняет сплетни о семье Царя, о Распутине, о том, что Царица — немецкая шпионка. И до сих пор мы слышим: «Николай кровавый» или «человек слабой воли».
В описаниях страданий Иова мы как бы узнаем в подробностях то, что переживал Государь. Помутилось от горести око мое, и все члены мои как тень [744]. Он мог бы сказать о себе: «Я уже не человек, а тень человека». Он муж скорбей, он столько пролил слез, что почти потерял зрение.
Мы не можем не узнавать в словах Иова великое бесчестие, павшее на нашего Государя после великой чести, которую народ и Церковь оказывали ему ранее. Они гнушаются мною, удаляются от меня и не удерживаются плевать пред лицем моим [745]. В глумлении толпы пинают его ногами: «Они обвиняют меня в своем горе» (то есть за то, что они живут сейчас в такой стране). Они ложно говорят о его прежнем поведении и политике, сбивая с ног [746]. Они относятся к нему как к тирану за то, что он праведно управлял ими, они неразумны во всем другом, но очень искусны в нанесении оскорблений и причинении нового зла. И как похоже на революцию 1917 года описание бедствия Иова: Они пришли ко мне как сквозь широкий пролом, с шумом бросились на меня [747]. Как воды, затопляющие все, когда прорвана плотина, или как войско, которое сквозь пролом в крепости прорывается в город и с нечеловеческой яростью устремляется на живущих в нем.
Мы видим, что все презрение к Иову, как и к Царю-страстотерпцу, вызвано бедами, в которые они попали. Ты совлек с меня славу мою и снял венец с головы моей [748], - говорит Иов, и вместе с ним Царь. Так как Он развязал повод мой и поразил меня, то они сбросили с себя узду перед лицем моим [749], - говорит Иов. То есть после того как Господь отнял от него честь и славу, которой он был препоясан, они дали себе свободу говорить и делать против него все, что им заблагорассудится. Они сбросили с себя узду, они ни во что ставят его власть, его царское достоинство — не стоят уже, как прежде, с почтением и трепетом перед ним. Все как с Самим Господом: те, кто сегодня кричат «Осанна!», завтра могут кричать «Распни Его!» Но есть честь и слава, которая дается от Бога и которую, если мы храним ее, то найдем неизменной и неутраченной.
Иов говорит о смятении и ужасе своего ума как о самом страшном своем бедствии.
Иов скорбно жалуется: Стрелы Вседержителя во мне [750]. В самое сердце поражает его мысль, что Бог, Которого он любит и Которому служит, отвергает его, отмечая его жизнь знаками Своего гнева. Смятение и страдание ума, которые пережил Государь на станции Дно, — столь же мучительные страдания, когда душа так ранена, кто может это вынести! Яд и пламень Божиих стрел пьет дух Иова [751], и это повергает его в смятение, колеблет его решимость, истощает его внутренние силы. Он видит себя окруженным угрозами Божиими, как бывает окружен на поле боя полководец вражескими армиями.
Конечно же, Иов не только прообраз Христа — это про всех нас. Но именно поэтому Книга Иова прежде всего раскрывает нам тайну Креста и Гефсимании. Главный пункт в споре между Иовом и его друзьями — утверждение этих богословов, что праведники всегда процветают и только нечестивые терпят поражение. Иов же, напротив, говорит, что как правило, нечестивые процветают, а праведники пребывают в скорбях.
