Путеводитель по Библии - Азимов Айзек (читаем книги .TXT) 📗

В этом месте Матфей не приводит причины ареста Крестителя, а возвращается к этой теме позже.

Лежащая в основе этого сюжета история сложная. Для начала мы должны рассмотреть вопрос о сыновьях Ирода Великого (царя, правившего во время рождения Иисуса). Трое сыновей уже были упомянуты как разделившие власть Ирода после его смерти. Однако теперь ушел со сцены один из них, Ирод Архелай, сверженный в 6 г. до н. э., за четверть века до начала служения Иисуса.

Из оставшихся двоих мы рассмотрим сначала Ирода Антипу, тетрарха Галилеи и Переи. Он был сыном Ирода Великого от Мальфасы, шестой жены Ирода, которая была самаритянкой. Поэтому Ирод Антипа был родом наполовину идумеем, наполовину самаритянином и, следовательно, был вдвойне неприятен еврейским националистам. Он был тетрархом с момента смерти его отца в 4 г. до н. э. и правил в течение сорока трех лет; этот период был для этого региона главным образом периодом мира и процветания.

Во-вторых, был Ирод Филипп, сын Ирода Великого от его седьмой жены Клеопатры, иудеянки (несмотря на ее имя). Ирод Филипп после смерти Ирода стал тетрархом Итуреи, и поэтому его можно называть Филиппом тетрархом. Кроме того, он все еще правил во время служения Иисуса и, по-видимому, был образцовым правителем.

Но был еще, по-видимому, один сын Ирода Великого, который не правил ни одной частью царства и который, внося путаницу в повествование, также носил имя Филипп. Мы назовем его просто Филиппом, чтобы отличать его от Филиппа тетрарха. Он был сыном Ирода от пятой жены Мариам II. (Ее следует отличать от Мариам I, которая была второй женой Ирода.) Мариам II не имела маккавейского происхождения, и поэтому Филипп никоим образом не был потомком Маккавеев.

Наконец, была Иродиада, дочь Аристобула, который, в свою очередь, был сыном Ирода Великого от Мариам I. Так как это была та Мариам I, которая была из рода Маккавеев, мы можем считать Иродиаду внучкой Ирода Великого, потомком Маккавеев по бабушке. (Отец Иродиады Аристобул был казнен его отцом Иродом в 6 г. до н. э., когда старый царь, став больным и близким к смерти, страдал паранойей и повсюду в своей сложной семейной жизни видел заговоры.)

Иродиада вышла замуж за Филиппа, своего двоюродного дядю, в то время как Ирод Антипа женился на дочери Арета, царя набатских арабов.

В начале своего царствования Ирод Антипа потерял интерес к своей жене и развелся с ней, взяв в качестве второй жены Иродиаду, которая развелась с Филиппом. Таким образом, Иродиада ушла от одного двоюродного дяди и стала женой другого двоюродного дяди.

В результате этого Арет, считая отказ своей дочери оскорблением, объявил войну Ироду Антипе и победил его. Но он ничего этим не добился, кроме, может быть, удовлетворения своей гордости. Римляне не могли позволить, чтобы локальные войны вышли из-под контроля, и вмешались, позволив Ироду Антипе сохранить свою тетрархию и новую жену.

Иоанн Креститель яростно осудил этот новый брак как кровосмесительный, не столько потому, что Иродиада была двоюродной племянницей Ирода Антипы, сколько потому, что она была его бывшей невесткой.

Ирод Антипа не позволил себе согласиться с этим осуждением и отказать Иродиаде, но стал нетерпимым по отношению к Иоанну Крестителю. Он не имел в виду теологические доктрины — в те дни Иудея была землей постоянных сложных теологических споров, — но возражал против любого вмешательства в свою частную жизнь. Кроме того, он, весьма вероятно, подозревал за этим осуждением политические мотивы и считал, что Иоанн был на службе у набатян и пытался поднять внутреннее восстание, которое отвечало бы целям по-прежнему гневающегося Арета.

Поэтому Иоанн был заключен Иродом в тюрьму в Махероне (согласно Иосифу), укрепленной деревне на южной границе Переи, к востоку от Мертвого моря. Однако Ирод не осмеливался предпринять вполне логичный шаг и казнить Иоанна и таким образом раз и навсегда заставить его замолчать, поскольку он боялся волнений, которые могли поднять многочисленные ученики Иоанна. Поэтому какое-то время Иоанн оставался заключенным в тюрьму.

Завулон и Неффалим

Матфей усматривает в возвращении Иисуса в Галилею начало его служения как исполнение пророчества:

Эта цитата есть в Ветхом Завете в следующем виде:

Однако эти два стиха из Книги пророка Исайи не составляют пару. Первый стих (9: 1) принадлежит к материалу восьмой главы, в которой Исайя говорит о недавнем разрушении Израиля ассирийскими войсками под предводительством Саргона. Второй стих (9: 2) представляет полное изменение сюжета, даже изменение с прозы на поэзию. С него начинается гимн коронации, который мог быть первоначально написан для празднования помазания нового царя, возможно Езекии.

В еврейской Библии (а также в новой иерусалимской Библии) стих (Ис., 9: 1) с его ссылкой на Неффалим и Завулон оказывается последним стихом восьмой главы (Ис., 8: 23), в то время как стих (Ис., 9: 2) в версии короля Якова начинает девятую главу еврейской Библии как Ис., 9: 1.

Это гораздо более логичное разделение этих двух глав, и соединение этих двух стихов в одной и той же главе произошло, несомненно, под влиянием их совместного цитирования у Матфея, который, по-видимому, стремился сделать это ссылкой на свет во тьме, отнесенной в особенности к Завулону и Неффалиму так, чтобы как можно большее в жизненном пути Иисуса было предсказано в Ветхом Завете.

Сын плотника

Можно предположить, что после возвращения в Галилею Иисус прежде всего вернется в свой собственный город. Однако если это так и произошло, то он остался там только на короткое время, Матфей поспешно перескакивает через этот момент:

Что происходило в Назарете в то время, если вообще происходило, Матфей не говорит, но позже в Евангелии Матфей рассказывает о событиях, которые происходили во время (предположительно) более позднего посещения Назарета. Эти же события рассказаны Лукой как происходившие во время посещения Иисусом Назарета примерно в начале служения, и в связи с этим появляется искушение задаться вопросом: а может быть, это происходило в самом начале этого периода его жизни?

Прослеживая путь «исторического Иисуса», можно предположить, что, проникшись новым смыслом своей миссии, он возвратился в Назарет и начал проповедовать там в первую очередь:

Но при этом он не нравился своей аудитории. Его помнили как мальчика, который вырос в их городе, и теперь он, очевидно, имел наглость выступать перед ними в качестве проповедника. Матфей возмущенно цитирует вопросы толпы: